История русской церкви (Том 9) - Митрополит Макарий

К радости Потея, уния находила себе новых последователей среди русского дворянства. В 1603 г. собрались в Люблине до пятидесяти дворян и 13 мая подписали заявление в сенат и королю, буквально сходное с тем, какое подписано было в Луцке 33 дворянами в 1598 г., т. е. подписавшиеся благодарили за унию и Бога и своих владык, принявших ее, и просили, чтобы уния ни в чем не была нарушаема и чтобы униаты совершали свои праздники вместе и одновременно по новому календарю. Во главе подписавшихся находился теперь новогрудский воевода Федор Скумин-Тышкевич. За ним следовали: Андрей, князь Козюка, Фридрих Тышкевич из Логойска, Григорий, князь Четвертинский, Ярош Тышкевич, Юрий Овлочимский, писарь земский владимирский, Иван Терлецкий, Федор Терлецкий и др. Из числа подписавшихся под заявлением 1598 г. в Луцке теперь вновь подписался князь Юрий Чарторыйский. Насколько искренна была эта подписка и не была ли она вызвана просьбами и давлением одного какого-либо магната, например новогрудского воеводы Скумина-Тышкевича, или сделана лишь в угодность королю, судить нет возможности. Но нельзя не обратить внимания на то обстоятельство, что некоторые из подписавшихся теперь, как и под заявлением 1598 г., в качестве ревнителей унии, именно: князь Юрий Чарторыйский, князь Григорий Четвертинский, Фридрих Тышкевич из Логойска, подписались также вместе с князем К. К. Острожским и другими несомненно православными дворянами волынскими под обязательством защищать православную братскую церковь в Люблине, которое дано ими в 1601 г., а внесено в трибунальские книги воеводства Волынского в 1603 г.

Довольный действиями Потея, папа Климент VIII постоянно оказывал ему свое внимание и поддержку. Еще в то время, когда Потей вместе с Терлецким приезжал в Рим для принятия унии, Климент VIII оставил у себя сына Потеева Петра, обещавшись воспитать его на свой счет. Теперь, именно в 1601 г., когда воспитание Петра окончилось, папа, отпуская его на родину, написал о нем рекомендательное письмо (от 30 января) к самому королю Сигизмунду III. В 1603 г., 19 июля и в 1604 г., от 31 марта папа вновь ходатайствовал перед королем, чтобы он постарался дать место в сенате униатскому митрополиту Потею, хотя и в оба эти раза безуспешно. В следующем году папа писал (13 декабря) к самому Потею и восхвалял его ревность об утверждении унии посреди всех препятствий, его мужество в борьбе с схизматиками-еретиками. А в 1606 г., 9 июня благодарил литовского канцлера Льва Сапегу за то, что он усердно поддерживал Потея и унию на предшествовавшем сейме против нападений от схизматиков. С своей стороны и король Сигизмунд III всячески поддерживал Потея и в 1605 г. пожаловал Потею по его просьбе три подтвердительные грамоты: а) на право подчинения ему всех Церквей восточного исповедания в Литве и Польше, б) на право церковного суда, как он определен для Русских митрополитов и епископов в известной грамоте Сигизмунда I от 2 июля 1511 г., и в) на право владения всеми имениями, какими только владели прежние православные митрополиты.

Православные не переставали принимать свои меры для охранения себя и своей веры от униатов и папистов. Патриарх Александрийский Мелетий оставил в 1599 г. местоблюстительство Константинопольского патриаршего престола, но и после этого не прекращал своей пастырской заботливости о Западнорусской Церкви, с которою находился в сношениях с давнего времени. В 1600 г. он прислал сюда чрез своего протосинкелла Кирилла Лукариса несколько посланий к разным лицам. Тут были послания: к князю К. К. Острожскому с просьбою не уставать в борьбе за православие до самого конца, к князьям: Евфимию Корецкому, Иоанну Соломерецкому, Иоакинфу Четвертинскому, к знатным панам: Федору Скумину, воеводе новогрудскому (увы, патриарх еще не знал о его отпадении в унию), Михаилу Гулевичу, Андрею и Александру Загоровским и другим, то с похвалами за твердость в православной вере, то с убеждением хранить ее и впредь. Тут же находились и послания к королю Сигизмунду и к Ипатию Потею. Оказывается, что король сам писал прежде к Мелетию, уверял его, что никогда не имел пренебрежения к Восточной Церкви, напротив, всегда питал к ней почтение и любовь, хотя по причине некоторых беспорядков и запретил без разбора пропускать в свои владения всякого приходящего с Востока и, наконец, убеждал и просил патриарха "признать Римского первосвященника тем, чем он сам себя считает", и подчиниться ему, т. е. король попытался склонить и самого местоблюстителя Константинопольского патриаршего престола к принятию унии, рассчитывая чрез то совершенно обеспечить ее успехи в Литовской митрополии. В своем ответе королю Мелетий благодарил его за выраженное им расположение к Восточной Церкви, но жалел о том, что запрещение короля пропускать в пределы государства только неблагонадежных, злонамеренных людей распространяют на всех приходящих с Востока и перехватывают самые письма оттуда, и объяснял, что признает папу, как признавали и предки, только за Римского первосвященника, а отнюдь не за главу Церкви, что не может соединиться с папою за его отступления от Вселенских Соборов и нововведения и что об этих отступлениях король, если пожелает, может подробнее узнать из послания его, Мелетия, к достопочтенному Ипатию Потею. Последнее послание (от 15 октября 1599 г.) весьма обширно. Здесь Мелетий восставал против обычая Римской Церкви совершать таинство Евхаристии на опресноках и преподавать мирянам только под одним видом, против римских лжедогматов об исхождении Святого Духа и от Сына и о главенстве папы, против безженства священников и против нового календаря и, выставляя достоинство православной Церкви, убеждал Потея оставить унию с Римом и возвратиться в недра православия. Потей отвечал патриарху (в 1601 г.) еще более обширным посланием, в котором защищал и себя в принятии унии, и римские заблуждения, указанные в письме Мелетия, резко нападал на Восточную Церковь и патриархов и утверждал, что увлечен из православия в унию вовсе не силлогизмами западной науки, как думает Мелетий, а очевидностию истины и что желает и жить и умереть в единении с Церковию Римскою. В 1601 г. Мелетий прислал в Западную Русь чрез своего екклесиарха иеродиакона Исаака еще два письма (от 5 августа), одно - к Львовскому братству, а другое - к жителям Рогатина. В том и другом он убеждал православных стоять непоколебимо в православии, мужественно переносить гонения от униатов и латинян и возлагать надежду на Бога. Это были уже последние свидетельства архипастырской заботливости Мелетия о православной Церкви в Литве, потому что 14 сентября 1601 г. он скончался. После того как Мелетий оставил местоблюстительство патриаршей Цареградской кафедры, на нее был возведен патриарх Матфей. Но он патриаршествовал только около года и для Западнорусской митрополии успел сделать лишь то, что утвердил своею грамотою (1600) Львовское ставропигиальное братство и его учреждения и прислал ему антиминс. О действиях двух следующих патриархов для Литовской митрополии. Неофита и Рафаила, из которых первый занимал кафедру не более года, а последний - около пяти лет, даже ничего неизвестно. Но несомненно, что русские, несмотря на строгое королевское запрещение, имели постоянные сношения с своими верховными первосвятителями, то чрез купцов греческих и русских, живших во Львове и ежегодно ездивших в Царьград по делам торговли, то через нарочных своих посланцев, чрез которых и получали от патриархов святое миро, антиминсы, грамоты и вообще архипастырские наставления, письменные и устные.

Из трех патриарших экзархов, поставленных для Литовской митрополии Мелетием в начале унии, один Кирилл Лукарис в январе 1601 г. навсегда оставил Литву и, возвратившись в Александрию, сделался преемником Мелетия на патриаршей кафедре. Другой, князь К. Острожский, по-прежнему ревновал о поддержании и охранении православия. В 1602 г. он издал следующую грамоту: "Объявляем и извещаем сим листом и добровольным нашим постановлением, что по обсылке св. памяти блаженного отца Мелетия, бывшего патриарха Александрийского, и его милости святейшего господина отца Кирилла (Лукариса), преемника его престола, письменно и устно дано нам от них отеческое и пастырское приказание, чтобы мы, будучи стражами св. восточной, соборной и апостольской веры, защитниками св. церквей и при них людей духовных, надали на известном месте в маетности нашей и фундовали монастырь общежительный для поддержания св. веры в нашем русском народе, для преспеяния и преподавания наук, от которых могла бы быть самоскорейшая и наилучшая помощь Церкви Божией. Мы, как послушные сыны св. Восточной соборной и апостольской Церкви, приняли таковое приказание со всем уважением и, вникнув в сущность дела, усмотрели, что св. Церковь в нынешние времена настоятельно требует от своих духовных пастырей преимущественно двух качеств: святости жизни и знания св. писаний. И потому, всеми силами своими озабочиваясь исполнить волю Божию и приказание св. Церкви, отдали и сим листом нашим отдаем Дерманский наш монастырь со всем вообще, с селами, землями и всякими доходами, на общежительство чернецам, которые согласятся жить вместе по законоположению Василия Великого". Сказав затем о характере общежития, об избрании игумена и эконома, об обязанностях их и всех иноков, князь продолжал: "А принимать в этот монастырь только тех, которые захотят подчиниться уставу и сойдутся для науки; способнейшие к научению должны учиться письменам славянским, греческим и латинским у лиц св. Восточной Церкви". Устроив таким образом общежительный и вместе училищный монастырь и поручив настоятельство в нем Исаакию Борисковичу, много лет подвизавшемуся на Афоне, князь Острожский учредил в монастыре и типографию, в которой трудами пресвитера Дамиана, родного брата известного казацкого гетмана Наливайки, напечатаны были в 1604 г. богослужебная книга Октоих, а в следующем - обличительное против унии и латинства послание Мелетия, патриарха Александрийского, к Ипатию Потею, переведенное с греческого Иовом Борецким, бывшим впоследствии Киевским митрополитом. Между тем и из Острожской типографии князя выходили на пользу Церкви не только богослужебные книги: Часослов (1602) и Требник (1606), но и учительные. В 1603 г. издано в Остроге на греческом и русском языках сочинение патриарха Александрийского Мелетия под заглавием: "Диалог, альбо Розмова о православной и справедливой вере единое кафолическое Восточное Церкве". Это сочинение, написанное Мелетием еще в бытность его иеромонахом в Константинополе и присланное князю Острожскому в 1602 г. архидиаконом александрийским Максимом, представляло собою род краткого катехизиса, направлено было против латинян и других сектантов и могло служить весьма полезным руководством для православных в Литве, еще не имевших тогда почти никакого катехизиса. А в 1607 г. издана на славянском языке и литовско-русском наречии книга "Лекарство на опаслый умысл", заключавшая в себе два Слова святого Иоанна Златоуста о покаянии и завещание греческого императора Василия к сыну его Льву Философу, переведенные с греческого языка ученым пресвитером Дамианом, родным братом гетмана Наливайки.