Ярость валькирии - Ирина Мельникова

— А этот предмет вам знаком? — прервал ее Навоев и положил поверх снимков медицинский скальпель, запачканный краской.

Кречинский зажал рот ладонью. Его лицо покрылось бурыми пятнами, а на лбу крупными каплями выступил пот.

— Что тут происходит? — возмутилась Орлова.

Навоев не дал ей договорить.

— Согласно экспертизе, в ранах на теле погибшей Чупиловой были обнаружены микрочастицы масляной краски, идентичной той, что изъяли в вашей мастерской. Вот еще одно заключение, в котором сказано, что порезы были нанесены орудием, схожим с медицинским скальпелем, обнаруженным там же…

И перегнулся через стол.

— Послушайте, гражданин Кречинский, лучший выход для вас чистосердечно во всем признаться. Вы же понимаете, улик хоть отбавляй.

— Все улики — косвенные! — вклинилась Орлова. — То, что частицы краски в ранах жертвы совпали по химическому составу с красками из мастерской моего подзащитного, ни о чем не говорит. Художественные краски выпускаются партиями, это не какой-то там эксклюзив. Они продаются в городе в двух магазинах. У десятка наших художников вы найдете краску из одной и той же партии. Наличие скальпеля — тоже не доказательство. Все художники ими пользуются.

— А то, что на полотне вашего подзащитного изображены все жертвы преступлений, тоже совпадение? — разозлился Навоев.

— Так ли уж все? — усмехнулась Орлова, но ее глаз стал заметно дергаться.

Навоев разложил веером на столе новые фотографии.

— Любуйтесь! Я вам даже хронологию нападений распишу с ноября и до конца января. Раиса Тинникова, фото до и после нападения. Разрезано лицо. Отрублена мочка уха. Варвара Холопова, та же картина, только ухо осталось целым. Дарья Мирошниченко, на нее напали в конце декабря, перед Новым годом. Татьяна Жукова, только недавно вышла из больницы. Ее изуродовали три недели назад. Следом Тамара Чупилова. И, наконец, Мария Сотникова. А теперь смотрите сюда.

Навоев подвинул к Орловой фотоснимок недописанной картины Кречинского, взял карандаш и стал обводить лица.

— Вот Тинникова, обратите внимание, ее лицо нарисовано полностью.

— Написано, — тихо поправил Кречинский.

Навоев удивленно вскинул брови:

— Что, простите?

— Правильно говорить — написано. Рисуют на заборах, а художники картины пишут, — еще тише сказал Кречинский и поднес ладони к лицу.

— Ах, простите! — издевательски произнес Навоев. — Простите, что неважно разбираюсь в искусстве. Зато с криминалистикой и юриспруденцией у меня все в порядке. Так вот, Тинникова на полотне изображена полностью в дурацких доспехах…

— Это не дурацкие доспехи, — почти прошептал Кречинский, не отводивший взгляда от пальцев. — Это скандинавский эпос. Воинственные девы — валькирии!

— Валькирии! — поперхнулся Навоев. — Чем они вам не угодили?

Кречинский понурился и ничего не ответил.

Адвокат покраснела от злости:

— У вас претензии к творчеству моего подзащитного?

— Да бог с ними, с валькириями, — отмахнулся Навоев. — Лица и фигуры женщин на картине как бы в разной степени готовности. Три прописаны полностью, у Жуковой и Чупиловой большей частью — фигуры и лица, а вот портрет Сотниковой — скорее набросок или эскиз. Поэтому, гражданин Кречинский, нет смысла отрицать, что вы были знакомы с этими женщинами.

— Мой клиент имеет право не свидетельствовать против себя, — торопливо сказала Орлова. — И потом, быть знакомым с этими женщинами еще не значит убить их. Хотите, я приведу вам десяток особ, похожих на этих валькирий? К тому же никакого фотографического сходства я не вижу, особенно здесь.

Она ткнула пальцем в изображение лица Сотниковой, выписанного грубыми мазками.

— На эту даму даже я немного похожа. Но, как видите, жива и здорова!

— Видно, потому и живы, что рисовать вас никто не собирался, — усмехнулся Навоев и перевел взгляд на Кречинского: — Я так полагаю, вы предлагали каждой из женщин написать портрет, в процессе работы склоняли их к интимной близости, но получали отказ. А затем, обозлившись, брали скальпель и шли сводить с ними счеты, потому что все они были слишком хороши для вас. Их красота оставалась на холсте, а вот в реальной жизни они были ее недостойны, потому что пренебрегли тем, кто реально мог оценить их прелести. Красоты не должно быть слишком много, да? Каждая ваша натурщица была красивее предыдущей, и поэтому раз за разом вы уродовали свои жертвы все сильнее и сильнее. А может, просто наловчились? Руку набили?

— Бред! — взвизгнула Орлова. — Прошу вас, не порите чушь!

Но Навоев, словно не слышал ее и продолжал бесстрастным голосом:

— А потом вы стали писать портрет Чупиловой — очень красивой женщины. И опять не сдержались, стали ее домогаться. Она, естественно, отказала, и вы ее убили! Непреднамеренно, конечно. Когда на нее напали, Чупилова страшно испугалась! Случился сердечный приступ. Женщина потеряла сознание от боли и после элементарно замерзла в луже крови.

Кречинский дернулся и еще ниже опустил голову.

— После Нового года вы решили устроить выставку, пришли просить денег к Сотниковой, попутно предложили написать ее портрет. Мы проверили ее бухгалтерию, а племянник Сотниковой показал: она заплатила вашей жене за черный пиар триста тысяч рублей. Вера Петровна деньги взяла и… Что произошло дальше? Она ничего не сделала? Или сделала недостаточно? Сотникова разозлилась и потребовала вернуть деньги, приехала в понедельник к вам в мастерскую… Что случилось тогда, Кречинский? Она перепутала двор? Или вы намеренно дали ей неверный адрес, а потом подкараулили и зарезали?

Кречинский провел под носом ребром ладони и разрыдался.

— Я ничего не делал! — всхлипывал он. — Я ни в чем не виноват! Деньги нужны были не на выставку, а на взятку в мэрию, чтобы получить выгодный заказ на оформление Дома культуры. А написать статью против конкурентов Вере предложила сама Сотникова! В воскресенье Мария Ефимовна приезжала ко мне позировать! В воскресенье вечером, а не в понедельник! И только позировать! Ни о каких долгах даже речи не шло!

— Молчите, Владимир! — строго сказала Орлова и повернулась к Навоеву. — Это все голый вымысел! Вы ничего не докажете, даже факт сексуальных домогательств со стороны моего клиента.

— Это мы еще посмотрим! — усмехнулся Навоев. — Сегодня, госпожа Орлова, мы проведем очную ставку между подозреваемым и пострадавшими.

— Не имеете права, — возмутилась Орлова. — Вы меня не предупредили!

— Считайте, что предупредил! Что вы так волнуетесь? Если ваш подзащитный ни в чем не виноват, очная ставка ему не повредит.

Орлова стиснула зубы и часто задышала, но сказать ей было нечего. Кречинский промолчал и подавно. Он всхлипывал, уткнувшись в грязные ладони.

Глава 39

Кафе, куда Миронов и Навоев отправились то ли обедать, то ли ужинать, и вечером было заполнено полицейскими, так как находилось в трех шагах от ГУВД. Здесь кормили дешево и вкусно. Навоев с аппетитом уплетал рассольник, Кириллу же кусок в горло не лез.

— Раскололи, а? — весело сказал Навоев и подмигнул майору.

— Ну да! — буркнул тот и с отвращением посмотрел в тарелку.

Честно сказать, он поразился той скорости, с которой Навоев организовал очную ставку. Капитан, скорее всего, заранее подобрал трех мужчин, сходных с Кречинским по возрасту, телосложению и одежде, пригласил криминалиста с видеокамерой, который должен был фиксировать ход и результаты опознания.

Подставных посадили рядом с художником, а затем в кабинет стали входить по одной женщины. У Кречинского тряслись губы, дергалась щека, он прятал взгляд. Орлова, наоборот, смотрела на потерпевших, но с неприкрытым ужасом.

Свежие, багрово-синие рубцы на лицах несчастных обезобразили их лица. Они стягивали кожу, перекашивали рты, превратив недавно красивых женщин в чудовища. Тинникова, Холопова и Мирошниченко без особых эмоций опознали Кречинского. Женщины сухо и холодно, чуть ли не слово в слово, пояснили: к Кречинскому приезжали позировать для эпохального полотна. Художник, с которым прежде были слегка знакомы, сам сделал им предложения. Денег не платил, каждой обещал написать портрет по завершении картины, иногда довольно прозрачно намекал на интим. После отказа вел себя пристойно и больше не домогался.

— Кроме Кречинского вы с кем-нибудь в мастерской контактировали? — спросил Навоев.

— Я дважды столкнулась с супругой Кречинского, Верой, — вспомнила Мирошниченко. — Крайне нелюбезная женщина. Смотрела на меня, как на вошь, да еще и усмехалась гаденько.

Тинникова и Холопова сообщили, что видели его ученицу Лидию.

Как показала Тинникова, Лидия весь сеанс просидела на кухне, а Холопова видела однажды, что та принесла сумку продуктов и бутылку водки для Кречинского.