Хроники безумного колдуна переродившегося в теле бога 2 - Vincent Bowence

уверенности. Но на этом поле я был единственным победителем. Я увернулся от размашистого удара, булава нападающего лишь зябко коснулся моих волос на голове. В следующее мгновение лезвие катаны, пронзило сердце врага, словно горячий нож сквозь масло.

Второй враг владел магией пространства и, выпрыгивая из, неоткуда, пытался нанести мне удар исподтишка своими боевыми когтями. В какой-то момент я подловил нападающего, и по инерции я схватил его запястье, и звук ломаемых костей, как хруст веточки под ногами, проносился в воздухе. Затем жёсткий удар в каменный пол — я обрушивал свою ярость на противника. Молния, изящная и стремительная, испустила рёв, добив авантюриста.

Остатки стражи застыли, словно статуи, не способные шевельнуться под гнётом ужаса. Их жизнь оборвалась от мощной атаки цепной молнии.

Три мечника, которые спрыгнули с трибун, положились на свою неожиданную атаку и смелость. Но смелость и неразумие часто идут рука об руку. С лёгкостью, слегка наклонившись, я взмахнул катаной, как экстравагантный художник, подметая палитру страшной карри, и мечи упали на пол. Тела авантюристов вспыхнули, раскатываясь в огне, который отразился в глазах врагов. Я чувствовал себя живым — на грани безумия, на грани свободы.

Свет в зале потускнел, осталась лишь яркость пламени, освещающая зелёное платье девушки-авантюриста, которая, смеясь, явилась на сцену. Её весёлый смех контрастировал с гулом борьбы, как живой цветок среди мрачных теней. Она подняла руки, и вокруг неё закружились цветы, которые выпустили споры, покрывая меня словно облаком.

— Я повелеваю магией ядов. Какой бы ты крепкий ни был, ты подохнешь от моей силы! — произнесла девушка, чей голос звучал как Музыка.

Я лишь расхохотался:

— У меня иммунитет, тупая ты дура! — прогремел я, и мой смех перекрывал трепет лепестков, разлетающихся в унисон.

Взмах, прыжок, и с той же меткостью, которую не одолеть, я ринулся вперёд и стал единственным, кто что-то решал здесь.

Легко, с ловкостью охотника, я схватил отрубленную голову девушки. В следующий момент тело авантюристки распласталось на полу. Я бросил голову под ноги Возвая и Дальвена.

— У вас кончились солдаты! — произнёс я с тяжёлым, осуждающим взглядом, оценивая страх в глазах эльфов.

Совет, стоявший у ворот, сбитый с толку и истерзанный, уже не имел сил сопротивляться. Их руки тряслись под давлением страха и ужаса, и Эфрин, хромая, на коленях произнёс:

— Мы с вами цивилизованный народ, мы найдём решение в этой непростой ситуации. Чего вы желаете, Дарго? Мы дадим вам всё, только помилуйте нас.

Ответ был резок:

— Ваши жизни!

Рука, поднятая вверх, запустила своё магическое взывание. Из печати вырвалось пламя, принимающее форму феникса с золотым отливом.

— Да, извергнуться пламя отчаяния! — заревел я, в моих глазах бушевал огонь.

Феникс взмыл ввысь, огненные перья, словно взгляд, пронизывая пространство, разорвали тишину. Жар оказался таким мощным, что всё деревянное полотно, стены, залитые краской, мгновенно вспыхнули. Каждый угол зала заполнился звуками страха и боли, как крики посланников, чувствовавших приближение участи.

Сообщение:

Вы получили + 26300 опыта.

Ваш уровень повышен!

Все ваши статы повышены на +5 очков.

Вы получили 2 очка навыка для развития древа умений!

Вы получили титул освободитель!

Ваша манна будет увеличена на + 10%.

Пожиратель душ активирован!

Для активации силы Тёмного Бога требуется 98794 жертвы.

Остались лишь Возвай Барози и Дальвен Альдозен, упавшие, как падающие фигуры в шахматной партии, и спрятавшиеся за колонной. Они спасались от жара и неминуемой гибели.

Солнце над горой медленно погружалось в ярко-красный закат, сливаясь с облаками, которые словно истекали золотом. Остатки дня падали на обугленные доски и камни, когда я поднимал взгляд на руины совета, где только что разразилась бойня. Стены, некогда крепкие и величественные, теперь стояли в пыльной и печальной тишине. В воздухе витал запах дыма и обгорелой плоти и ещё чего-то — страха, отчаяния.

Я, не спеша, подошёл к Возваю и Дальвену. Они сжались, словно дикие звери в клетке, лишённые даже малейшего намёка на сопротивление. Их глаза, полные ужаса, метались в поисках спасения, но это был их конец. Я поднял катану — лёгкая, блестящая, как луна среди ночи, сталь отразила свет, что пробивались сквозь щели стен и окна. Моя рука крепко держала рукоять, а в груди разгорелось пламя справедливости. Эти предатели совершили непоправимое. Словно перед искрами, нанесённые в сердца своего народа, я готовился закончить дело, покончить с беззаконием раз и навсегда.

Я сделал шаг вперёд, когда вспомнил об их преступлениях.

— Суда не будет лишь казнь! Вы совершили много зла и обрушили беды на свой народ. Я никогда не поступал так со своим народом, когда был посланником хаоса. Даже мне знакомо сострадание. Вы сегодня умрёте страшной смертью! — моя катана взвыла в воздухе.

И вдруг знакомый голос пронёсся над головами. Это была она Милени, смелая и, казалось, неистощимая.

— Не надо, господин Дарго! Вы не такой! Они должны искупить свои грехи на эльфийском суде, иначе вы нечем лучше их, — произнесла она, пронзив тишину.

Её голос резонировал в моей памяти. Наверное, даже в самых тёмных уголках сознания зажглась вспышка сомнения. Она сблизилась, обняв меня. Я почувствовал тепло её сердец, а мир вокруг вдруг стал казаться менее мрачным.

— Почему ты защищаешь узурпаторов? — мой вопрос пронзил мою спутницу, как стрела, тем самым выражая весь свой гнев. Ведь они повинны в смерти твоей матери. Они совершили ужасные вещи.

— Потому