Записки летчика-испытателя - Борис Орлов

Американцы подготовили свой замечательный F-15 «Игл», даже смыли с него краску для облегчения, и побили все наши рекорды скороподъемности. Но и у нас в запасе кое-что имелось… После модификации двигателей Р-15Б-300 их тяга увеличилась почти в полтора раза; когда эти двигатели установили на МиГ-25, стало ясно, что мы получили новый самолет с превосходными характеристиками, и наши специалисты, проанализировав результаты испытательных полетов, пришли к выводу, что можно запросто перекрыть рекорды F-15 на 25 и 30 км, но на высоту 20 км новый МиГ выходил чуть позже «Игла».

Были организованы полеты на побитие рекордов, и Остапенко с Федотовым установили новые рекорды скороподъемности на высоту 30 и 25 км, а Федотов «сделал» рекорд на 35 км, вряд ли когда-нибудь будущий перекрытым! Мне дали слетать на попытку побития рекорда на 20 км, надеясь, что теория окажется слабее практики…

Эти два полета запомнились мне на всю жизнь. Тяга двух двигателей на старте составляла почти 30 тонн, взлетный вес самолета — около 24 тонн, т. к. топлива заправлялось немного. С зажатыми полностью тормозами самолет полз по бетону, время же полета исчислялось с момента страгивания с места, поэтому надо было чем-то удерживать самолет. Наши столяры сколотили две здоровенные деревянные колодки с привинченными внизу стальными уголками; эти уголки забивались в щели между плитами взлетной полосы, не позволяя сдвинуть колодки с места. Самолет тягачем осторожно накатывали на эти колодки, чтобы колеса вошли в их полукруглые вырезы, потом летчик запускал двигатели, «молотил» на максимальных оборотах две-три минуты для поддавливания топливных баков, включал форсаж, ждал несколько секунд полного розжига форсажных камер и отпускал тормоза. Самолет «сигал» через колодки и мчался по полосе, отрываясь от нее через шесть секунд!

Все необходимо было делать исключительно быстро и точно, потому что самолет мгновенно набирал скорость, на которой надо было лететь до высоты окончательного разгона. Выход на эту высоту производился «полубочкой», т. к. обычным способом (отдачей ручки от себя) вывести самолет в горизонтальный полет можно было только с приличной отрицательной перегрузкой, не дозволенной ни по прочности самолета, ни по устойчивости работы двигателей. Далее выполнялся короткий разгон одновременно с выводом в нормальный полет, затем перевод в набор высоты с таким темпом, чтобы к высоте 17–18 км угол набора достиг 80°, почти до вертикали. Конечно, контроль высоты при скороподъемности, достигавшей 500 м/сек, был невозможен, все выполнялось по расчетному времени.

Никогда не забуду картины, увиденной мной в одном из этих полетов: нос самолета почти вертикально задран в густо-синее небо, прямо передо мной ослепительно сияет необыкновенная, невиданной красоты луна, на которой, мне кажется, я могу различить даже кратеры (не потому, конечно, что я заметно к ней приблизился, а из-за абсолютной прозрачности воздуха, вернее, его отсутствия на высоте около 25 км); самолет замирает, потом медленно падает на хвост, и в этот момент в чернильном небе впереди меня возникают ярко-белые клубы паров керосина. Двигатели давно выключены, но РУДы стоят на «максимале», чтобы не прекращалась прокачка топлива через насосы, иначе они при больших оборотах авторотации на такой высоте без смазки керосином могут выйти из строя, вот при падении на хвост и оказались пары вытекающего топлива впереди самолета. Зрелище необычное и очень красивое! Потом самолет неторопливо опустил нос, повращался туда-сюда, неуправляемый, потихоньку набирая скорость и начиная слушаться рулей; на высоте 8 км я запустил двигатели и пошел на посадку.

Побить рекорд американцев мне не удалось, но появилась надежда на то, что это можно сделать, изменив профиль полета. Этим начал заниматься Валерий Меницкий, пришедший к нам в 1969 г., молодой тогда, но быстро растущий летчик.

Валерий выполнил несколько полетов, показал очень хорошее время набора, фактически улучшив рекорд «Игла», но по правилам ФАИ утверждается достижение, превышающее прежнее не менее, чем на У/о. Наверное, можно было добиться нужного результата, если бы подобрать погоду похолоднее, попробовать другие профили набора, тем более, что в одном из полетов Меницкий улучшил рекорд скороподъемности на 25 км, только что установленный Федотовым. Ясно, что профили полетов на 25 и 20 км были не оптимальными, так что еще можно было поработать над улучшением результата. Попробовал взяться за дело сам шеф, слетал пару раз, но время набора 20 км у него оказалось хуже, чем у Меницкого. Тем все и завершилось.

Расскажу еще об одной рекордной попытке, чуть было не закончившейся происшествием.

Наши специалисты решили, что можно попытаться побить рекорд высоты в установившемся полете, установленный американцами на SR-71. Рассчитали своеобразный профиль полета, выполнив который, можно подавать заявку на рекорд, и послали в полет Фастовца. Алик слетал, показал весьма обнадеживающий результат, который вполне можно было считать рекордом, но зачетный участок этого полета оказался не совсем в зоне регистрации, поэтому Фастовец полетел снова.

Мы слушали его скупой радиообмен с КДП, все шло по плану, а потом он спокойно сказал, что слышал какой-то хлопок сзади и управление самолетом по крену стало туговатым. На снижении к нему пристроился Меницкий, как всегда у нас было принято после серьезных полетов, осмотрел самолет, ничего особенного не заметил, и Алик нормально приземлился.

Когда на самолет взобрался механик, чтобы помочь летчику выбраться из кабины, и глянул сверху на фюзеляж, то остолбенел: здоровенной, примерно три на два метра, панели, закрывающей один из топливных баков-отсеков, не было! Народ полез на самолет, все молча смотрели на большую дыру с ровными, как обрезанными, краями.

В полете, когда на высоте около 23 км летчик переводил самолет из набора высоты в горизонтальный полет с небольшой отрицательной перегрузкой, по какой-то причине, возможно, произошло нарушение подачи нейтрального газа в топливный бак, воспламенились пары керосина в этом баке (бак был практически пустой, т. к. для облегчения самолета заправка его не производилась); взрывом сорвало обшивку бака, деформировав надфюзеляжный обтекатель с проводкой управления. Вот этот хлопок и услышал Фастовец и почувствовал нелады с управлением. Тот бак расположен почти между килями МиГ-25, поэтому Меницкий и не заметил дыры сверху фюзеляжа. Так закончилась рекордная эпопея.

В заключение скажу, что авиационный рекорд — верхушка большой пирамиды, состоящей из труда многих людей. Одни рассчитывают полет, анализируют его, другие регистрируют полет, ведут самолет по заданному маршруту, третьи готовят технику, четвертые решают непростые порой организационные вопросы. Летчик как бы венчает эту пирамиду, от него зависит очень многое, но далеко не все, т. к. рекорд может получиться только при слаженной работе всего коллектива. Я могу назвать имена многих людей из рекордной команды, да времени прошло с тех пор немало, можно кого-то и обидеть, не упомянув. Но одного человека помню всегда — ведущего инженера на рекордной машине Владимира Сырового.