Вой лишенного или Сорвать покровы с богов - Мария Захарова

Все это Лутарга не интересовало, оставалось за гранью восприятия. Молодой человек не замечал движения толпы, не слышал пробегающего по ней шепотка, не обращал внимания на охватившее народ возбуждение. Он шел к цели, думая только об одном: пришло время узнать, о чем мечтает Нерожденный. Чего он хочет от него?

Кожаная маска была сорвана с лица, как только в ней отпала необходимость. Странно, он не чувствовал себя голым без защиты на глазах, как это происходило раньше - в Антэле. Сейчас все стало иным. Должным.

Просто мужчина, просто человек - не изгой. Другой - возможно, но не зверь, которому следует таиться от людей, дабы не оказаться избитым.

Больше нечего бы прятать. Незачем скрываться. Повелитель стихий решил эту проблему за него, явив себя в качестве защитного барьера, поделившись верой, гордостью и силой. Дух и человек - часть целого.

Лутарг все также не знал, как предстанет перед Нерожденным, что потребует от него, чем поделится и о чем промолчит, но уже уверенно шел вперед, с каждым шагом приближая миг встречи. Перед мысленным взором стоял образ Литаурэль - такой, какой он видел ее в последний раз: с мягкой улыбкой, толикой печали в глубине изумрудных глазах, облаком черных волос рассыпавшихся по плечам. Чтобы избавить ее от грусти, вернуть этим глазам радостный блеск и задор, он был готов исполнить любое желание Нерожденного. И не важно, чем ему придется пожертвовать! Есть люди достойные любой жертвы, а Истинная для Лутарга была именно таковой.

Понимание последнего существовало в Лутарге и прежде. Оно оформилось с той самой встречи в Саришэ, с той первой улыбки, что Литаурэль подарила ему при свете луны и сиянии звезд. С того самого мгновенья, когда мягкий серебряный свет коснулся ее лица, явив взору молодого человека черты, впоследствии намертво врезавшиеся в память. Оно свернулось клубочком в груди, когда ее рука коснулась его руки и потянула за собой. Пустило корни дрожащим голоском, спросившим: "А какое оно, море?".

Светлая, чистая, немного наивная, пусть даже рожденная для другого мужчины, но все же его Литаурэль! Лутарг смирился с этим. Признал ее важность для себя. Пообещал во что бы то ни стало вернуть ее!

Когда Лутарг приблизился к дверям, и ажурные створки распахнулись перед ним, толпа позади изумленно выдохнула. Сопровождаемый многосотенным вздохом молодой человек вошел в храмовые пределы, доступные лишь избранным. Без сомнений, без боязни он ступил во владения Риана, готовый увидеть того, кто воевал с Перворожденным, кто вынудил тресаиров искать спасения в Саришэ, и отчасти благодаря которому он сам появился на свет.

Эта мысль давно посетила Лутарга. Еще в ту пору, когда отец рассказывал ему историю Рожденных с духом. Его жизнь - результат борьбы сестры и брата. Чувства родителей, их связь всего лишь следствие этой конфронтации. Именно она свела Перворожденного и дочь тэланского вейнгара. И не будь ее, встретились бы Антаргин и Лураса когда-нибудь? Скорее всего, нет! Слишком многое разделяло их, и в первую очередь время, преодолеть которое способны лишь боги.

Был ли он благодарен Нерожденным за свой приход в мир, Лутарг не знал. Зато не сомневался в другом - каждый миг его жизни был подчинен противостоянию этих двоих. Все, что было в ней - от боли до радости - соткано их руками, их враждой и желаниями. Только эти двое ответственны за то, что он - человек - когда-либо имел или потерял, о чем мечтал и к чему стремился. Что именно их несогласие друг с другом сплело нити судеб тэланцев, рианитов и Рожденных с духом в единое полотно, которое ему теперь предстояло разрезать на части, чтобы каждый народ смог пойти своим путем. А в том, что время разделения близится, Лутарг абсолютно убежден.

Он шел по коридорам храма, не задумываясь. Сворачивал из одного в другой по велению кого-то невидимого, неотступно следующего рядом. Не имея представления о пути, Лутарг был уверен, что движется в нужном направлении.

Несколько поворотов вправо, четыре больших залы, десяток запертых дверей, незначительные подъемы и спуски, а затем освещенный факелами проход, и вот она - лестница: последняя преграда, отделяющая его от цели. Остановившись, мужчина запрокинул голову, чтобы оценить высоту подъема. Вереница ступеней закручивалась в спираль и исчезала где-то в вышине: ни окон, ни света, ни конца лестницы, лишь эхо шагов и темнота.

Лутарг мысленно усмехнулся. Что-то ему это напоминало. Сильно так напоминало, до боли. Вот только Сарин ныне не станет сопеть и спотыкаться за спиной. Не о ком будет волноваться. Не за кого переживать, разве что за себя и рьястора.

Не дожидаясь просьбы, Повелитель стихий начал подъем. Стелясь по камню, он устремился ввысь, искрящимся туманом переползая с одной ступени на другую. Лутарг двинулся следом. Шаг. Второй. Слишком частые, чересчур много. Долго. Сам не заметив как, но вот он уже перепрыгивает по две ступени сразу и почти бежит. Мысли об отце и Лите торопят, подстегивают. Рьястор летит впереди него, зовет за собой, а Лутарг не спорит. Нетерпение духа сродни его собственному. Скорее добраться! Скорее справиться! Скорее вернуться домой!

Последняя мысль шокировала настолько, что молодой человек споткнулся, и был вынужден схватиться за перила, дабы избежать падения. Дыхание сбилось. Как-то странно кольнуло в сердце.

Домой? Когда-то давно - в период до каморки надсмотрщика - его домом была пещера - чаща, с единственным входом. Она стерегла, оберегала, дарила покой, уверенность, возможность пережить день и переждать ночь. Позднее им стало место рядом с Рагартом: истории сказителя, которые уводили его за переделы каменных сводов, подальше от свиста плети и ее жалящего прикосновения, подальше от пещер и самого себя.

В последнее время Лутарг не думал об этом. Слишком много всего произошло. Слишком сильно изменилась его жизнь, но сейчас…

Дом… Нечто большое и почему-то доброе. Светлое, наверно. Желаемое. Но, что он для него? Люди? Тепло? Вера? Он верит кому-нибудь, кроме себя? Лутарг сказать на смог. Не нашелся, в какой части себя искать объяснение. И стоит ли? Надежды, что ответ найдется, у него не было.

И вновь из метаний по лабиринтам собственной души Лутарга выдернул рьястор. Недовольно рыкнув, дух оплел молодого человека защитным коконом, отрезав отголоски пагубного воздействия Риана. Именно они приводили мужчину в смятение, заставляли колебаться.

Лутарг тряхнул головой. Мысли прояснились. Вернулось осознание того, для чего он пришел к рианитам. От злости на себя молодой человек скрипнул зубами. Руки сжались в кулаки. Подвластный его настроению рьястор предостерегающе заворчал. Дух был обеспокоен и заявлял о необходимости всегда помнить о силе Нерожденного. Лутарг прислушался и весь оставшийся путь гнал от себя разного рода мысли, ставящие под сомнение, как его способности, так и желания.