Вой лишенного или Сорвать покровы с богов - Мария Захарова

Но, в те времена он не знал об этом. Он верил, что они с сестрой едины. Навечно вместе. Считал, что ничто на свете не способно разлучить их, даже они сами. А потому Нерожденный не ожидал предательства. Был слеп! Глух! И любил тогда. Не бог - мужчина! Самый настоящий слепец!

Руки Риана дрожали, когда пламя оплетало канву и рвалось ввысь. Кончики пальцев покалывало от желания призвать. Кариал манил, приглашал и упрашивал, зазывал сиянием собственного счастья. Его радость от единения с духом плескалась через край, желание поделиться ею - слепило. Медальон требовал прикосновения хозяина. Жаждал его, но творец молчал, скрипя зубами и перебарывая себя.

Заклинанием твердя: "Не время", - Неизменный ступил на выдвижной мост.

"… сам придет…", - стучало сердце.

"… придет…", - пульсировало в висках.

"… сам…", - вторило дыхание.

- Ко мне, - шепнули губы, когда каменный уступ нырнул вниз, а приветственный вой толпы увяз в первозданной тишине.

Паря, Риан мечтал рухнуть вниз, туда, где взбрыкивал жеребец, и недоуменно расступалась толпа рианитов, готовя путь для его сына. Где хранитель Рьястора боролся с собственными страхами, которые появление Неизменного вытягивало из человеческих душ.

День Воздаяния - когда каждый пришедший на площадь человек может избавиться от болезненных воспоминаний, отпустить их. Нерожденный позволял своим подданным быть счастливым. Их счастье являлось для него залогом преданности, а преданность - отражением любви. Он давал рианитам то, о чем они мечтали, и потому имел над ними безграничную власть. Страх и воздаяние - две равноценные основы, на которых зиждились его отношения с подчиненными.

Едва увидев парящего человека, Лутарг уже не смог оторвать от него глаз. Он оказался захвачен им, коконом оплетен колышущимися белыми одеждами. В груди разрасталось впечатление, будто сам он принадлежит этому мужчине, а тот в свою очередь является его смиренным рабом.

Откуда оно взялось, Лутарг объяснить не мог, да и не хотел. Так же, как не хотел слушать Повелителя стихий, тревожно притихшего под кожей. Как ни странно, дух не искал выхода - а именно такой реакции ожидал от него Лутарг при встрече с Нерожденным. Он не рвался мстить, хотя имел для этого все основания. Не торопился проявить себя каким-либо образом, и ни в коей мере не пытался воздействовать на молодого человека. Рьястор молчал, позволяя Лутаргу все больше подпадать под гипнотическое воздействие парящей фигуры.

Эта фигура, ее зов, оплетали его воспоминаниями - теми, что Лутарг вырывал из себя с корнем. Рвал, скрипя зубами, наплевав на чувства и память. Не с ним! Не было! Никогда!

Кольца… Один к одному… Цепь… Ножка кровати…

Металл на ноге плотно прилегает. Он трет при каждом движении, давит, сплевывая кожу, жует мясо, предвосхищая новую порцию боли.

Лутарг дернулся, отступая. Внутри что-то зашипело, взорвалось, говоря, что смысл ускользает. Нечто важное. Не воспоминание - цель, потерянная в истоках памяти. Но былое продолжало затягивать.

Маленький, сжавшийся в комок силуэт, довлеющая высота стен и мягкость под коленями. Ладони, утопающие в матрасе. Пальцы ног… Пух и страх.Знакомый гул плети. Въедаясь… рядом.

Ласковое прикосновение раздвоенного языка к камню, обещание касания жгучего жала к плоти. Облачко пыли и вкус чужой страсти с солоноватым привкусом крови, легковесные вихри играющего хлыста. Жажда боли.

Погружение было настолько глубоким, что Лутарг взвыл. Гортанный вой разрезал тишину, взвился до небес и срезонировал в лучах полуденного солнца. Полосатый узор взрыхлил кожу на спине, мысль о каменной чаше звала и манила покоем. Редкие капли, срывающиеся со свода, обещали прохладу. Маленький мальчик за спиной прожженного мужчины застонал, закусив губу. Кровь растеклась по языку, ядом скользнула в гортань, жжением страха осела в глубине.

Боль, сломанные кости, синие вспышки, въедающиеся в темень комнаты. Запах пота. Тяжелое дыхание над ухом. Касание рифленого фала к коже..Грузное тело надсмотрщика возле кровати. Близость нового удара… Хватит!

Желание умереть и убить дерут на части. Внутренности распирает, а губы кривятся: "Рьясто-о-о-ор". Лутарг не желал больше этого видеть!

Энергия призыва, кольнувшая кожу, вырвала молодого человека из агонии воспоминаний. Слух, зрение, обоняние - пришли в норму. Вереница вызывающих отвращение картинок наконец-то оборвалась. Лутарг увидел небо, горы, пылающую огнем башню и Нерожденного, подплывающего к крыше храма, а также свободное пространство вокруг себя. Не менее десяти шагов отделяло его от любого из рианитов.

Именно это расстояние определил для себя Повелитель стихий, опоясав Лутарга маревом своей сути. Вспыхивая и угасая, голубые искорки кружились вокруг молодого человека, искрящейся стеной отделяя его от остальных людей на площади. В нем не было агрессии и хорошо знакомой Лутаргу жажды крови. Дух не стремился к нападению, он оберегал, и молодой человек впервые ощущал рьястора таким.

Это открытие умиротворением пробежало по венам и укоренилось где-то в глубине, в самой сердцевине его существа. Повелитель стихий вдруг перестал быть для Лутарга силой, которую постоянно необходимо контролировать. Силой стихийной, невоздержанной, жадной до боли и утверждения превосходства. Он стал другом, способным поддержать в любое мгновение, превратился в каменную стену, питающую спокойствием и удерживающую от опрометчивых поступков. Это была новая степень их единения, гораздо более глубокая, чем когда-либо, и молодой человек без капли сомнения вверил себя ей.

Благодарный за помощь, Лутарг сделал глубокий вздох. Сладость чистого воздуха вытеснила горечь от непрошеных воспоминаний. Биение сердца замедлилось, и мужчина смог увидеть происходящее со стороны. Его не боялись. Едкая вонь подавляемого страха не коснулась рианитов. Удивление - да. Любопытство - возможно. Неверие - вероятно. Но не страх. Они смотрели на него, и Лутарг читал на их лицах знание. Эти люди видели таких как он, помнили о них, сохранили в своих сердцах память об Истинных. И эта память говорила им, что бояться Рожденных с духом нет необходимости. Что у них есть тот, кто способен противостоять тресаирам. Тот, кто имеет возможности защитить их. Риан!

Глава 20

Они расходились волной, узнавая о его приближении. Некоторые чувствовали и отступали сами: ровно настолько, чтобы избежать соприкосновения с искрящейся аурой духа. Других - увязших в собственных мыслях - отводили, оберегая, словно детей. Были и такие, что стояли столбом, наблюдая, как светящийся вихрь обвивает фигуру идущего человека. Они оттаивали, когда первые искры касались кожи. Тогда с шипящим выдохом люди отпрыгивали в сторону - подальше от свечения, за спины тех, кто уже уступил дорогу, напоминая при этом испуганного жеребенка с любопытством выглядывающего из-под материнского брюха.