Плач Минотавра - Хавьер Аспейтья

— Богиня, а не мы, выбирает, когда умереть ее слугам, — сказал я Кокалу, который тут же перестал стенать, даже не пытаясь скрыть облегчение, что принесли ему мои слова. — Я поговорю с людьми Миноса. Как бы то ни было, наше путешествие должно было кончиться здесь. Нам некуда возвращаться, царство Миноса разрушено. Мы будем рады, если вы сможете устроить Миносу погребение, достойное царя Крита, Аттики и Циклад.

Люди Миноса, потерявшие своих военачальников, измотанные долгим путешествием, опечаленные разрушением родного города, даже не поинтересовались судьбой царя. Они понимали, что смерть Миноса принесла им долгожданное освобождение. Большинство из них решило остаться на Сицилии и основать на месте нашей высадки город Миноса.

Дедал, благодарный за то, что я смог уладить дело миром, указал мне путь:

— Прежде чем оказаться здесь, — сказал он, — я побывал в Кумах у сивиллы Герофилы, не так давно поселившейся в этом городе. Смерть Навкраты и Икара опустошила мое сердце, я чувствовал, что должен примириться с Богиней. Герофила вернула моей душе мир и покой. Я осознал, что вся моя жизнь была неправильной, и решил остаться здесь, где меня любят и где нет места стяжательству и тщеславию. Герофила говорила и о тебе: она велела мне передать, чтобы ты навестил ее, и она укажет тебе путь, так же как указала его мне.

Мать

Я отправился в Кумы на небольшом этрусском корабле. Над входом в пещеру Герофилы на горе Гауро Дедал нарисовал фреску, изображавшую, как Тесей убивает Минотавра. Благодаря Дедалу люди во веки веков станут верить в эту легенду. Как и Дельфийский оракул, оракул Герофилы располагался в храме Аполлона, и, прежде чем войти к сивилле за советом, я принес богу в жертву быка, и уже по своей воле принес жертву и его сестре, Артемиде.

Чтобы попасть в пещеру, мне пришлось взбираться вверх по отвесной скале. Да и наверху путь не стал легче: ведущая к оракулу тропинка была узкой, сильно петляла и терялась меж камней. Внутри, в небольшой пещере, сидя на кресле из слоновой кости, меня ждала Герофила. Меня поразил ее возраст: я был уверен, что встречусь с иссушенной временем дряхлой старухой, ей же было не больше семидесяти. Ее мягкое лицо вызвало у меня необъяснимое смущение, в горле моем застыл комок. Единственным источником света была большая восковая свеча, придававшая пещере вид подводного грота. Я сел перед сивиллой и молча уставился на нее.

— Юный Полиид… — твердо начала она, затем остановилась. Когда она снова заговорила, голос ее звучал слабее и начал срываться, — Полиид, я столько ждала тебя… ты… я… я хотела…

К моему удивлению, голос сивиллы вдруг перешел в плач. Женщина склонила голову и глухо зарыдала. Я молчал и глубоко дышал, стараясь не разрыдаться вместе с ней, не зная источника боли, но чувствуя ее как свою собственную. Хоть что-то еще может разбередить мою душу, подумал я тогда. Прошло какое-то время, сивилла успокоилась и заговорила:

— Юный Полиид, ты, наверно, спрашиваешь себя, в чем причина моих слез. Что ж, ты не знаешь, кто я, но я знаю тебя. Сегодня тебе откроется многое и начать, наверно, надо с самого простого и важного: я — твоя мать.

Любовь и ненависть захлестнули меня при этих словах, кровь забурлила в жилах.

— Я расскажу тебе, почему вышло так, что не я воспитала тебя. Прежде всего я должна назвать тебе свое настоящее имя: Герофила — ширма, имя, призванное помочь скрыть себя от врагов. Я — Европа, Госпожа Луны, предшественница Пасифаи. Не буду вдаваться в подробности, ты узнаешь их позже. Сейчас же тебе достаточно будет знать, что ты родился в Коринфе по воле Богини, давшей мне ребенка, когда детородный возраст мой давно окончился. После твоего рождения я велела Церану, человеку, которого ты считал своим отцом, отвезти тебя в Дельфы и оставить там на воспитание пифиям. Жрицы должны были приготовить тебя к твоей миссии, которую ты не выполнил: ты должен был спасти Кносс от его разрушителя, своего брата Миноса.

Сегодня ты узнаешь, что поражения куда ценнее побед. Ты должен твердить себе это каждый день до самой смерти, которая, увы, недалека. Поражения питают силу Богини, ее мощь. Поражение — удел слабых мира сего, тех, кому суждено исчезнуть, тех, кому мы служим. Поражение прекрасно и печально. Это достойный удел служителей Богини. Пойми это и запомни.

Все, что я услышал за последующие несколько дней в Кумах, не касается никого, кроме меня. Моя мать Европа смогла сорвать с меня маску, показала мне мое истинное лицо и дала дар Слова, дар, который постепенно покидает меня, убегая от приближающейся смерти. «Люди отступаются от Богини, — сказала она мне, — и она замыкается в своем раю или в пещерах, подобных этой: дойти сюда тяжело, но все же можно. Она придет посмотреть на тебя». Мать дала мне сил, чтобы заглянуть в себя и увидеть, что время мое подходит к концу, но не сломаться.

Ариадна на Наксосе

В последнюю ночь в Кумах мне приснился кошмар. Во сне я увидел, как крошечная Ариадна взбирается на отвесные прибрежные скалы Наксоса, острова, на котором я пишу эти строки. Этот остров — обязательная остановка для любого путника, плывущего с Крита в Афины и не желающего оскорбить Диониса, чей храм высится среди здешних гор. На горизонте виднеется черный парус корабля Тесея: пока Ариадна спала, он сбежал, прихватив с собой ее сестру Федру. Ариадна хочет прыгнуть вниз на камни и навсегда уйти под воду. Ее губы шепчут: может ли Госпожа Луны взлететь? Может ли ее божественная плоть разбиться о камни жалкого обрыва?

В этот момент она чувствует, что рядом кто-то есть. Она оборачивается и видит, что подле нее стоит безбородый юноша с золотистыми кудрями, одетый в пурпурную тунику. Взгляд его устремлен за горизонт. Он улыбается.

— К чему этот черный парус? Куда теперь отправится Тесей? Очень интересная игра, — говорит он наигранно тонким голосом, словно пародируя мысли Ариадны, но ей совсем не смешно: она знает откуда-то, что скоро умрет. — Не смотри на меня так, — продолжает юноша, — лучше отгадай, о чем я:

Поступью землюне ранит вовеки:то — не следы,а молочные реки.

— Ну, что это? Что? Понятия не имеешь, да?

— Ненавижу загадки, — разозлившись, бросает ему в лицо Ариадна.

— А зря. Послушай-ка вот эту:

Танца забыт узор.Мать ее спит. Укорчудится ей. Как зверь,ищет из клетки дверь.

— Это же про меня, — говорит Ариадна и склоняет голову. Она вот-вот расплачется.