Крепость живых - Николай Берг

Проходим под мостом Лейтенанта Шмидта… У молодых и шалых лейтенантиков Балтики одно время была такая шуточка в ходу: «Скорее мост Лейтенанта Шмидта станет мостом Старшего лейтенанта Шмидта, чем это звание получу я!» Теперь реконструировали и переименовали в Благовещенский. Лестница в ходовое хозяйство моста чистая, дверь закрыта. Снимаю все по возможности тщательно. Чапаем ближе к центру города. У египетских сфинксов целая толпа зомби. Что им так у музея Академии художеств понравилось – непонятно. Но на лед не лезут.

Сюрприз – Дворцовый мост разведен! Прямо как на открытках «Белые ночи»!

Веду камерой по набережной, начиная от того места, где затонула «Андромеда»[21], мимо дворца Меншикова, Универа, Кунсткамеры, Зоологического музея, по разведенному Дворцовому – и на Адмиралтейство. Каптри бахает подряд несколькими зелеными ракетами – и на арке справа появляются люди в черном. Начинают махать руками, но не как попало, а как положено грамотным морским людям – явно сигнализируют, только флажков не хватает. Снимаю и это. Наш рыдван почти стоит на месте, а каптри просит меня залезть на крышу рубки и поснимать оттуда. Хорошо, качки нет. Забираюсь. Как я понял, основная проблема – отсечь арки Адмиралтейства преградами до Невы. А вот с этим сложно: страшенная пробка у Дворцового моста, частью залезающая и на Дворцовый мост. Как перекрывать по машинам – не знаю. Ближе к Сенатской площади не вопрос перекрыть – да там и мертвяков меньше, а вот тут, у моста… Снимаю медленно и дублирую. Все, готово. От зомби на Дворцовой площади и на Невском черным-черно.

Спускаюсь обратно. Каптри смотрит на Адмиралтейство и играет желваками… Трогаю его за плечо. Вздрагивает, приходит в себя. Даем полный ход, а он все смотрит на Адмиралтейство…

Я снимаю лестницу в силовое отделение моста: на лестнице перед дверью стоит добрый десяток зомби. И наверху толпятся. Странно.

Пришвартоваться не к чему, потому буксир прижимается к ледовому полю у Петропавловки. Лед немного хрустит, но выдерживает. Второй военмор из экипажа прихватывает здоровенный канат и аккуратно по покрышкам сходит на лед. Прихватывает канатом дерево на пляже. Интересно.

Дальше аккуратно спрыгивает каптри и помогает слезть мне – с камерой. По весеннему льду идти не опасно, но неприятно.

В глаза бросается новодельная постройка, слепленная из всякого разного. Она больше всего напоминает… точно (!) – старомодный сортир типа «люфтклозет», только в исполнении дивизии «Генрих Геринг»: не меньше чем на полста посадочных мест. Явно под руководством седого сапера соорудили это на оконечности Заячьего острова, чтоб течение сносило все гамно долой. Обходим это сатанинское строение: по запаху – точно сортир. Уже обновили. Люди снуют из Невских ворот и обратно.

Входим в ворота, двигаемся к штабу.

Что заметно сразу – народу прибавилось резко. Такое впечатление, что Петропавловка битком набита. И как положено при скоплении народа, замусорено уже все. Какие-то палатки, навесы чуть ли не из штор и много-много людей. А ведь еще прибывают и прибывают.

В штабе бедлам, несмотря на двух часовых у входа – публика толпится здесь особенно густо. Нас пускают. Толпа, увидев каптри, оживляется, но он, не задерживаясь, проскакивает за мной. Комендант сидит багровый – похоже, тут только что была ругань.

Седовласый мэтр как будто отсюда и не уходил, у него вид оскорбленной добродетели, которой только что плюнули в душу. Потом высморкались туда же и прошлись в грязных ботинках.

– Какого черта, где вы шляетесь? Тут нам вздохнуть нечем, а медицина ездит, изволите видеть, в круизы! Морские путешествия! Вчера и сегодня умерли три человека из беженцев! Не считая карантинных! Я вам сказал, оборудовать медпункт или нет? – взревывает тремя медведями Овчинников, увидев меня в дверях.

А вот хрена я буду оправдываться! Орать тоже не стоит, коменданта все это время, пока я в Кронштадте был, тут жарили на медленном огне, причем со всех сторон.

– Сидел бы в медпункте – имели бы мы сейчас сто восемнадцать «арисак» и полтыщи патронов. Кстати, доставлена баржа с едой. Прошу организовать разгрузку. Также, товарищ полковник, прошу сообщить, где находится группа, к которой я приписан. Они сейчас, как я понял, на зачистке, и я там нужен. И к слову – я вернулся.

– Вижу. Докладываете не по форме. Группа ваша в зоосаде. Зачистка идет нормально, только что сообщили, что добрались до входа и перекрыли его. Что за баржа? – сбавляет тон комендант крепости.

– Прошу разрешения отбыть к группе. По морским делам вот представитель – капитан третьего ранга, – киваю я на своего спутника.

– Снизошли, значит, к нашему убожеству, цельного морского майора прислали? – уже спокойней, но с изрядной дозой яда в голосе обращается Овчинников к морскому офицеру.

– Капитан третьего ранга Званцев. Прибыл для организации взаимодействия и обеспечения эвакуации и доставки продовольствия, – невозмутимо отвечает тот.

– Ага. Полковник Овчинников, комендант крепости. Садитесь, Званцев…

Вижу, что сейчас начнется вышивание гладью, и сматываюсь, пока Овчинникову не до меня.

Звоню Николаичу. Николаич сообщает, что они с группой прошли к входу в зоопарк вдоль ограды у Кронверкского канала. Одному лучше не шляться, есть резерв – как раз под Ильясом, взять пару сопровождающих и выдвигаться.

Михайловские у ворот кивают, не прекращая осмотра идущих довольно густо беженцев. С удовольствием отмечаю на двоих из них пистолеты-пулеметы Судаева, у третьего, правда, помповуха.

– Ну что там с мореманами, а? Мы тут сдохнем – публика прет и прет! Скоро как кильки в банке напремся!

– На буксире приплыл. Мокрошлепы баржу со жратвой пригнали, обратно эвакуировать будут. Сейчас у коменданта их представитель сидит.

– Ну слава тебе яйца! Стой, куда? Стой, сказал! Руки показывай!

Михайловский с помповухой за шкирку ловит пытавшегося проскочить мужика, кивает мне – пролезаю в дверь встречь потоку беженцев.

Прямо передо мной, параллельно Кронверкской протоке, отделяющей Заячий остров и крепость от остальной суши, за Кронверкской набережной, здоровенная и высокая чугунная ограда зоопарка. В плане зоопарк похож на сердце. Так бы я стал рассказывать про него лекарям. Если же пытаться объяснить нормальным людям, то зоопарк в плане похож на корявенький треугольник. Два катета проходят вдоль каналов: один – вдоль Кронверкской протоки, другой, обращенный к боку Артмузея, – вдоль Кронверкского канала, точнее, рва, отделяющего Артмузей от остальной суши. Там, где прямой угол, аккуратно выгрызен кусочек. А вот гипотенуза этого странноватого треугольника выбухает дугой наружу.