Царица Горго - Виктор Петрович Поротников

не достанется и никому другому кроме Аида, – раздражённо выговаривал Эфхенор Эпигею. – Наверняка пьяная болтовня Фанодема дошла и до Астидамии через её подруг и знакомых. И Астидамия, выждав удобный момент, прикончила Фанодема. Конечно, Астидамия сделала это не своими руками, она наняла убийцу.

– Вот злобная Мегера! – процедил сквозь зубы Эпигей. – Теперь мне всё понятно. Астидамия подослала к Фанодему Эллу, которая заманила его подальше в лес. А убийца наверняка уже поджидал беднягу Фанодема где-то в кустах. Кто же он, этот злодей? Он явно ловок и силён!

– Я думаю, это Аристодем, – сказал Эфхенор, – больше некому. Аристодем был обручён с Дафной и её смерть, конечно же, ожесточила его.

– Надо убить Аристодема, пока он не добрался до нас, – понизил голос Эпигей, опасливо оглядевшись по сторонам. – Что скажешь, друг мой?

– Займись Аристодемом, а я займусь Астидамией, – промолвил Эфхенор, остановившись возле угловой колонны. – Только постарайся сделать это без лишнего шума. – Эфхенор положил руку Эпигею на плечо. – И спрячь понадёжнее труп Аристодема, пусть лакедемоняне полагают, что он сбежал из Спарты, устав от своего изгойства.

От храма Геракла Эфхенор и Эпигей разошлись в разные стороны. Эфхенор поспешил в эфорейон, где его ожидали государственные дела. Эпигей направился в Месою к своему брату, в доме которого шли приготовления к тризне и к погребению Фанодема.

Эпигей стряхнул с себя оцепенение, в которое поверг его разговор с Эфхенором. На улице Скотита, что значит Мрачная, Эпигей невольно замедлил шаг, обратив внимание на юную куртизанку. На этой улице и в прилегающих к ней переулках жили периэки и неодамоды. Неодамодами в Спарте называют вольноотпущенников. Это было единственное место в Спарте, где стояли двухъярусные дома из тёсаного камня. Черепичные навесы над торговыми лавками и кровли портиков заслоняли небосвод, не позволяя солнечным лучам проливаться к нижним этажам зданий. Потому-то эта улица и получила название Мрачной, поскольку здесь постоянно царит сумрачная тень.

Куртизанки с утра до вечера снуют по этой улице, поскольку здесь находятся постоялые дворы и две общественные бани. Постояльцы гостиниц часто покупают на ночь блудниц, а в общественных банях имеются небольшие помещения рядом с раздевалками специально для уединений мужчин с проститутками.

Всё это было известно Эпигею, поэтому он нисколько не удивился тому, что юная смазливая блудница при виде него бесстыдно приподняла край своего розового химатиона, полностью обнажив свою белую прекрасную ногу. Эпигей не смог толком разглядеть лицо девицы, поскольку её голова была укрыта тонким покрывалом. Впрочем, дивные уста куртизанки, на которых трепетала завлекающая улыбка, сразу бросились в глаза Эпигею. Поманив Эпигея за собой, девица повернула за угол, скрывшись в узком переулке.

«Отчего бы мне не развлечься с этой милашкой? – мысленно обратился к самому себе Эпигей. – Дела подождут! И к брату мне идти совсем не хочется. Надо успевать ловить удовольствие, ведь после погребения Фанодема наступит десятидневный траур, в течение которого я не смогу обладать даже собственной женой!»

Поддавшись соблазну, Эпигей нырнул в переулок следом за блудницей. Серые стены двухэтажных домов нависали над его головой, сверху из узких окон доносились чьи-то голоса и смех; где-то гремела посуда; где-то заливался плачем маленький ребёнок… Пустынная улочка была укрыта густой тенью от близко стоявших домов. Единственным светлым пятном на фоне этого сумрака была стройная фигурка куртизанки в розовом химатионе. Она шла куда-то вглубь переулка, то и дело оглядываясь на Эпигея, который в спешке спотыкался на ухабах.

Эпигей раза два окликнул идущую впереди блудницу, прося её остановиться. Он хотел загодя обговорить с ней размер платы за её интимные услуги. Эпигей был скуповат, поэтому он привык торговаться при любой покупке. Блудница, не реагируя на возгласы Эпигея, продолжала бодро вышагивать впереди, грациозно покачивая бёдрами. Всякий раз оборачиваясь назад, она мило улыбалась Эпигею.

В сердце Эпигея вдруг закралось какое-то смутное беспокойство. Он замедлил шаг, а затем и вовсе остановился. В этот же миг замерла на месте и куртизанка. Подняв сзади подол своего химатиона, она явила взору Эпигея свои округлые нежные ягодицы, подвигав ими из стороны в сторону, как бы говоря: «Ну, разве я не соблазнительна? Так возьми же меня!»

Отбросив колебания, Эпигей сорвался с места, увидев, что куртизанка повернулась к нему лицом и стоит, не двигаясь. Он быстро подошёл к ней и спросил, как её зовут. Девица молча взяла Эпигея за руку и потянула за собой в проход между двумя домами. Она направлялась к низкой облезлой двери, над которой имелся навес, крытый черепицей. Оказавшись под навесом, куртизанка выпустила руку Эпигея и нагнулась, поправляя ремни на своих сандалиях.

Эпигей, не удержавшись, обхватил её сзади обеими руками. Плотское влечение, пробудившееся в нём несколько минут назад, в этот миг вспыхнуло жаром в его груди и чреслах. Вдруг чья-то сильная рука схватила Эпигея за шиворот, отбросив его к стене дома. Еле устояв на ногах, Эпигей грязно выругался, взбешённый такой грубостью.

– Кто ты такой? – рявкнул он, увидев перед собой незнакомца в сером плаще с капюшоном, наброшенным на голову. – Как ты смеешь прикасаться ко мне, знатному спартиату?!

– Смею, ибо я тоже спартанец знатного рода, – прозвучал ответ.

Незнакомец сбросил капюшон с головы, это был Аристодем.

– Ах, это ты, презренный!.. – криво усмехнулся Эпигей. – Так ты теперь пасёшь здесь местных потаскух. Что ж, это подходящее занятие для тебя, негодяй.

Эпигей хотел было презрительно рассмеяться, но смех его так и не прозвучал. Выхватив из-под плаща короткий меч, Аристодем быстрым и сильным ударом поразил Эпигея прямо в сердце. Эпигей так и умер с открытым ртом и широко раскрытыми глазами.

– Это тебе плата, Эпигей, за смерть Дафны, – сказал Аристодем, склонившись над мертвецом и вытирая об его гиматий свой окровавленный меч. Затем, повернувшись к девушке в розовом химатионе, Аристодем добавил: – Дело сделано, Диномаха. Теперь нам нужно побыстрее уйти отсюда! Нельзя, чтобы кто-нибудь увидел нас возле трупа Эпигея.

– Хороша ли я была в роли блудницы? – спросила Диномаха, приблизившись к Аристодему. Она посмотрела ему в глаза. – Не пожалел ли ты, что взял меня на это дело?

– Ты прекрасно справилась со своей ролью, милая, – ответил Аристодем. – Я знал, что на тебя можно положиться.

– Ты встретишься сегодня с Горго? – Диномаха продолжала сверлить Аристодема пытливым взглядом. После его молчаливого кивка она произнесла: – Расскажи ей, как я помогла тебе заманить Эпигея в ловушку. Обязательно расскажи!

* * *

Придя домой после похорон Эпигея и Фанодема, Эфхенор уединился в комнате, где у него хранились папирусные свитки с произведениями известных трагиков, а также долговые расписки зависимых от него