Небо примет лучших - Ирина Сон

женщину и собираетесь убить невинное дитя вместе с матерью! Разве так должны поступать заклинатели? Позор твоему учителю!

– Это ху-яо, – уже не так уверенно возразил Байгал и, явно задетый, вздёрнул подбородок. – Это сделал я один. Учитель не знал.

Я усомнился. В конце концов, Ринчен и Гун сопровождали Байгала.

– О, я очень надеюсь, что он не знал, – покачал я головой. – В противном случае я бы очень разочаровался в принципах вашей Школы. Уходи, Байгал. Я не дам тебе убить эти живые души. И я требую, чтобы вы позаботились о той несчастной подавальщице, которую подставили!

– Хорошо, о подавальщице мы позаботимся. Но, Октай, быть может, лисёнок ещё невинен, – согласился Байгал и указал мечом на Ло. – А вот мать – точно нет. Для развития способностей и человеческого облика ху-яо питаются людьми. Ты подумал о том, скольких она убила? А скольких убьёт для своего ребенка?

Я не дрогнул.

– Даже самая опасная тварь не тронет самку с новорожденным. То, что ты собираешься сделать – зло. Так нельзя.

Байгал тяжело вздохнул.

– Это твоё последнее слово, жрец?

– Да.

Заклинатель помолчал, но спрятал меч и отступил.

– Ладно. Раз ты так говоришь, жрец, я не трону их. Сейчас, – он сверкнул глазами на Ло. – Но стоит только тебе убить человека, ху-яо, поверь, я узнаю об этом и приду за тобой.

– Шагай ты уже отсюда, мужик! – прошипел Чёрный певец, и Байгал повернулся к нему.

– А ты кто такой? Почему в маске?

Чёрный певец поднял руки.

– Человек я! Че-ло-век! Просто немного другой.

Голубые глаза блестели, от чего у меня по спине бегали мурашки. Глаза людей могут быть карими, чёрными, но не жутко голубыми! Они походили на стеклянные!

– Взглянуть на тебя можно, человек? – Байгал ненавязчиво подался ближе. Его рука легла на рукоять меча.

Чёрный певец поколебался и неохотно стянул маску и капюшон.

Если бы не заверения в людской природе, я бы точно схватился за талисманы.

Ни у одного человека в империи не было такого странного остроносого лица, выпуклого, белого, словно фарфор, с редкими золотистыми пятнышками на коже. Ни у одного человека в империи не встречалось таких вьющихся волос, светлых, словно пшеничные колосья. Ни у одного человека в империи… Чёрный певец вообще не походил на нормального человека!

Мы ошеломлённо рассматривали его до тех пор, пока Ласковая Рука не ткнула Байгала в бок, чтобы пройти к очагу. Вот кого невиданная внешность не тронула, так это её.

– Ну? Налюбовались? Оставьте его в покое. Он хороший лекарь. Что ж поделать, раз уродился таким? – буркнула она, и Чёрный певец натянул капюшон.

Байгал нахмурился, покосился на меня:

– Октай?

– Он человек. Или создание, не имеющее души, и тогда это уже целиком ваше дело, – я показал талисман из храма. Тот висел, словно обычная бумажка.

– Я проверю, – буркнул Байгал и взмахнул рукой. Из его пальцев посыпались искры. Они покружились вокруг Чёрного певца и опали, не причинив ему никакого вреда. Певец наклонился, с любопытством потыкал пальцем в затухающие огни и восхищенно присвистнул.

– Человек, – заключил Байгал, расслабившись. – Откуда ты? Мы граничим со многими государствами, но о таких, как ты, я даже не слышал!

– Если я скажу, что из другого мира, вы поверите? – серьёзно спросил Чёрный певец.

Байгал глянул на меня и вопросительно поднял брови.

– Наверное, – растерянно сказал я. – Считается, что раньше эта земля была пустынна, а все люди пришли сюда из другой земли, где были другие звёзды.

– Вот-вот! Я тоже из земли с другими звездами, – оживился Чёрный певец.

– И теперь ищешь путь домой? – спросил Байгал.

Чёрный певец усмехнулся и качнул головой.

– Нет, меня там никто не ждет. Мне здесь больше нравится. Я тут скоро великим поэтом стану, возможно, медицину продвину, изобрету что-нибудь… А на родине у меня даже своего дома нет, всё по миру ходил. Ничего не замышляю, ни для кого не шпионю. Если что, завтра у меня концерт на постоялом дворе, у которого они, – он ткнул в меня и Тархана пальцем, – меня встретили. А теперь простите, у нас дела!

Байгал ещё раз смерил его подозрительным взглядом, хмыкнул, развернулся и, гордо выпрямив спину, ушёл. Хлопнула дверь. В наступившей тишине были слышны шаги, но и они быстро стихли.

Мы ещё какое-то время напряжённо прислушивались, но больше никто не пришёл. А потом в мой рукав вцепились тонкие руки.

– Спасибо! – сказала Ло, прижавшись лбом к моему локтю. – Спасибо тебе, Октай! Я вознесу тысячу благодарностей Нищему принцу!

Кажется, я тоже поблагодарил её и даже погладил лисёнка по лобастой голове. Кажется, Чёрный певец расспрашивал меня о заклинателях, и я ему что-то рассказал. Всё это было неважной шелухой, которую сознание отбросило и забыло.

Зато возвращение за Юаном я, похоже, буду помнить даже в посмертии.

Его положили рядом с компостной кучей, прикрыв лицо тряпкой. После смерти он стал вялым и холодным. Я, Тархан и Чёрный певец кое-как погрузили его в телегу – тело так и норовило выскользнуть из рук и казалось слишком тяжёлым. Ласковая Рука не позволяла Ло встать, и подготавливали Юана к погребению мы тоже втроём. Я навсегда запомнил, как неестественно запрокинулась его голова и хрустнула шея, когда мы понесли его к бочке для омовения. Свой испуг, что сделал ему больно. А потом тошноту. И бесконечную вину. Я ведь мог догадаться раньше, быть быстрее, перехватить вино или хотя бы сразу сказать, что видел заклинателей!

Тархан и Чёрный певец закончили омовение и облачение без меня.

Утром, выйдя за городские стены, по просьбе Ло мы сложили костёр и похоронили Юана. Я впервые провел погребальный обряд, прося за душу не только Нищего принца, а все Небеса. Чёрный певец спел что-то красивое и печальное. Затем в тишине мы смотрели, как догорает погребальный костер. Глаза Ло были несчастными, но сухими. На лице застыла решимость. Лисёнок вертелся в её руках, и она то и дело щёлкала его по уху, пытаясь присмирить. Когда от Юана остались лишь горящие угли, Тархан залил всё водой и протянул Ло короткую косичку.

– Волосы Юана. Для домашнего алтаря, – пояснил он и чуть ли не силой вложил косичку в руки, когда Ло растерялась. – Юан хотел бы, чтобы вы жили по-человечески. Почитание предков – основа человека.

– У нас больше нет домашнего алтаря, – криво улыбнулась Ло, однако отказываться не стала.

– Куда ты пойдешь? – спросил я.

– Сначала на север, к брату в клан. Поговорю с ним, а там, скорее всего, мы покинем империю. Говорят, на краю севера, где половину