Баба Люба. Вернуть СССР-2 - А. Фонд

— Понимаю, — вздохнул старейшина, осознав, что переубедить меня не получится. — Я постараюсь в ближайшее время решить этот вопрос.

— Уж постарайтесь, Всеволод Спиридонович, — покивала я, — если опять будут какие-то непонятки с бюрократией, спрашивайте меня, авось вдвоём что-нибудь надумаем.

Старейшина ушел, а я посмотрела на его чашку — чай он так и не выпил.

Сегодня с утра я отпросилась на работе и отправилась в педагогическое училище, куда будет поступать моя Анжелика. Нужно было прозондировать почву.

Здание педучилища встретило меня шумом. Причём вход для сдачи документов в приёмную комиссию был отдельный. Вряд ли там шумели студенты и преподаватели, но всё равно кто-то шумел.

Ну ладно, посмотрим.

Я толкнула обшарпанную, требующую покраски дверь, и вошла внутрь. Небольшой холл был набит людьми. Причём людьми взрослыми. Насколько я поняла — это родители будущих студентов, которые, как и я, пришли прозондировать почву.

Взмыленная девушка в невнятных очечках выглядывала из единственной открытой двери, на которой сверху было написано «Приёмная комиссия», и ниже «Приём документов с 20 июня по 15 августа». Так что времени вагон. Но взбудораженные родители волновались уже сейчас.

— Я слышала, что на юридический конкурс десять человек на место! — дрожащим голосом жаловалась чья-то мамочка с таким пышным начёсом, что редкие волосы аж просвечивали на свету.

— А у экономистов так вообще, говорят, чуть ли не двадцать! — поддержал её озабоченный мужчинка с пузиком и в клетчатой рубашке.

— Не может этого быть! — чуть не плача, воскликнула пухлая женщина в джинсовом платье с таким немыслимым количеством украшений, словно она была новогодняя ёлка. — Мне же обещали, что не больше пяти будет!

— Ой, слушайте этих сволочей, они такого наврут! — хохотнул мужчинка, и, уловив укоризненный взгляд какой-то гражданки сконфуженно покраснел.

— Что же делать⁈ — всплеснула руками пышноволосая женщина.

— А вот вы, что будете делать? — воинственно наступая, спросила меня женщина в джинсе. — На какой вы факультет будете поступать?

— На английский, — ответила я.

— Там нет чистого английского, — поправил меня мужчина в костюме, который тоже включился в разговор, — мой сын тоже будет туда поступать. Начальные классы и английский язык.

— Мы туда ради английского поступать будем, — сообщила я.

— Все также! — взвизгнула какая-то представительная бабушка.

— А нам хоть бы куда, — вздохнула некрасивая женщина, — лишь бы поближе домой. Мой оболтус такой, что страшно его в другой город отпускать.

— Правильно! Я тоже говорю — нечего далеко ехать, и так денег нету! — поддержал кто-то из толпы.

— На английский тоже конкурс большой, — сообщила стоящая рядом женщина, — я узнавала, примерно семь человек на место будет.

— А я думаю, что раза в два больше! — не согласился мужчина в костюме.

— Да вы что⁈ — ахнула какая-то тётка, явно деревенская.

— И что вы будете делать? — прицепилась ко мне стоящая рядом женщина, — слишком спокойный у вас вид.

— Так, а чего мне волноваться? Будет, как будет, — равнодушно пожала плечами я, и, понизив голос до шепота, сказала ей, — если я точно знаю, что моя Анжелика поступит.

— Да как вы можете знать? — тоже понизила голос до шепота женщина.

— Ну раз я так говорю, значит знаю! — многозначительно сказала я и улыбнулась. А женщина икнула.

Не отвлекаясь больше на разговоры, я заглянула в приёмную. Взмыленная девушка-секретарь сидела, печатая что-то на машинке и вокруг неё высились горы папок.

— Здравствуйте, — сказала я.

— Вы что не видите! Приём документов с 20 июня! — возмутилась она.

— Вижу, — ответила я и миролюбивым тоном добавила, — спросить хочу.

— Все хотят спросить! Весь день туда-сюда! А ведь на дверях всё написано! Приходите пятнадцатого!

— Подождите! — строго сказала ей я, — всего один вопрос, и я уйду.

— Спрашивайте, — сдалась девушка и умоляюще посмотрела на меня.

— У меня будет поступать девочка на английский.

— Ну пусть поступает. Примерно семь человек на место будет, — пожала плечами секретарша и уже хотела было приступить к печатанью, как я сказала:

— Я не закончила. Так вот, она — сирота. Скажите, сироты у вас будут поступать по квоте? Без экзаменов? Или как?

— Вы мать-одиночка? — уточнила девушка, доставая толстый гроссбух.

— Нет, я опекун, — сказала я.

— Тогда вам нужно принести вот какие документы, — она протянула мне список, — если всё будет нормально, она пойдёт вне конкурса. По собеседованию.

— Поняла, спасибо.

— Постарайтесь принести документы пораньше! — велела девушка, — нам нужно составить предварительные списки льготников.

Поблагодарив секретаря, я вышла из кабинета.

— Ну что там⁈

— Что говорят? — возбуждённая толпа родителей рванула ко мне, напоминая студентов-первокурсников перед экзаменами.

Я лишь загадочно улыбнулась и торжественно произнесла:

— Всё будет хорошо.

И вышла из здания.

Но не успела я сойти со ступеней, как меня окликнули:

— Женщина! Женщина! Ну подождите!

Я оглянулась — меня догоняла женщина, которая стояла рядом со мной.

— Да, слушаю вас? — удивилась я.

— Извините меня, пожалуйста, — чуть не плача, пробормотала женщина, — я так поняла, вы за свою дочь договорились?

Я неопределенно пожала плечами.

— Слушайте, а вы бы могли нам тоже помочь? — прошептала она, чуть не плача. — Понимаете, моя Олечка не очень хорошо учится, поэтому мы про институт даже не мечтаем, но вот английский, пусть хоть и училище…

— Чем я могу вам помочь? — удивилась я, — я не настолько хорошо знаю английский, чтобы быть репетитором.

— Да нет, я не об этом, — всплеснула руками женщина, — но я же вижу, что вы поговорили, с кем надо, и теперь не переживаете.

Я промолчала.

— Поговорите и за нас тоже! Ну, пожалуйста!

Моё лицо вытянулось от удивления, причём довольно сильно, так как женщина заторопилась, захлёбываясь словами:

— Мы заплатим сколько надо, вы не подумайте! И вам, за посредничество тоже заплатим!

— Сколько? — спросила я.

— Ну, говорят, такса на поступление пятьсот долларов, — неуверенно сказала женщина. — и вам мы сто заплатим. Хорошо?

— Сто пятьдесят, — сказала я, и, видя удивлённое лицо женщины, уточнила, — сто — мне, как посреднику и пятьдесят — юристу.

— Какому юристу?

—