Перекресток одиночества-4: Часть вторая - Руслан Алексеевич Михайлов

на мою щетину и пятна обморожения — Напомню — ты тут новенький и спрос с тебя по внешнему виду будет вдвойне. А если назначат в дневную смену, то придерутся к любой мелочи. А зачем тебе придирки от начальства? В общей душевой найдешь все необходимое — только бери новое, а чужое на раковинах не тронь. Там же сундуки с чистой одеждой — подбери себе два комплекта.

— Понял, спасибо большое. А по сменам — я бы хотел в ночную.

— А что так? Начальство не любишь?

— Как говорят умные люди — держись от начальства, повышений по службе и женитьбы подальше, если хочешь жить долго и счастливо.

— Ха! Запомню… А насчет ночной смены — попроси Василия, и он замолвит за тебя пару слов кому надо. Еще лучше, если вместе с ним придешь завтра, а сам будешь больше помалкивать.

— Помалкивать я люблю.

— Тогда здесь среди болтливого старичья вполне себе сможешь прижиться — на этот раз улыбнулся уж он и улыбнулся искренне, следом звонко шлепнув по подоконнику — Иди спать, Тихон. Утро вечера мудренее. И добро пожаловать в свой новый дом.

— Спасибо.

— Так… погоди-ка. Мы ведь тебя и Василия накормить обещались окрошкой на квасу. Хотя если Васька спит, то его бы до комнаты суметь дотащить.

— Я дотащу — заверил я старика — Митя… простите, не знаю отчества.

— Митей и зови по-простому. Я чиниться не люблю. Спрашивай, чего хотел.

— Мне бы не окрошку, а хлеба свежего — попросил я и, выдержав паузу, смущенно добавил — Побольше.

Ничего добавлять мне не пришлось — Митя понимающе кивнул и демонстративно втянул ноздрями воздух:

— Пахнет? Только что закончили выпекать и вывезли из печей.

— Аромат просто одуряющий…

— Еще бы… Тюремный хлеб особенно вкусен. Я им в свое время тоже никак наесться не мог. Тебе лепешки три хватит?

— Конечно! Спасибо!

— Ты главное Василия до комнаты дотащи и в кровать уложи — попросил Митяй, исчезая в соседней комнате — Если бросишь на пороге — он там и вытянется. А возраст у него уже не тот, чтобы на кирпичном полу спать…

— Обязательно!

— Сейчас притараню тебе хлебушка…

— А что такое «мусоропорт»? Название необычное…

— Ты с этим местом плотно познакомишься, чернорабочий Тихон — со смешком пообещал мне Митя — Много тележек туда оттащишь. Это место для отходов. Яма. Мы туда баки с отходами вываливаем, а потом вжух — и яма снова пуста.

— Телепортация?

— Она самая, Тихон. Она самая…

Дальше все было быстро, быть может даже слишком быстро, но для меня все казалось таким замедленным, будто я продирался сквозь патоку. Внутри все дрожало от нетерпения и переживаний. Я понимал, что задержался здесь слишком долго и боялся, что мои там решат пуститься в спасательную экспедицию, в которой и погибнут. Поэтому я торопился как мог, выполняя по быстро составленному мысленному списку одно дело за другим, не забывая делать фотографии на опустевший смартфон.

Довести или вернее почти донести спящего на ходу Василия Азаматовича до его комнаты, снять с него обувь, уложить в постель и накрыть одеялом. Выходя, не забыть прикрыть дверь. Сделано.

В быстром темпе отыскать общую душевую, пройтись между шкафчиков, осмотреться, найти полки со всем необходимым для приведения себя в порядок, отобрать два пакета с одеждой и вернуться по пустым коридорам к своей комнате. Одежду на столик, а кровать разворошить так, будто в ней спали — на тот случай, если кто-то заглянет, пока меня не будет. Сделано.

Почти добежать до прикрытой плакатами и лозунгами решетки, оглядеться, влезть в узкую щель, прикрыть лаз и рвануть к раздевалке. Тоже сделано.

Оделся я с рекордной быстротой. Не забыл прихватить еще несколько предметов из изрядно опустевшего сундука, оглянулся на пустое помещение и шагнул в тамбур…

Проходя ледник, я почти бежал, изрядно при этом рискуя. Скользя, скрежеща когтями, переползая и перекатываясь через ледяные глыбы, стараясь дышать размеренно и неглубоко, я миновал удивительно тихий тоннель, влез в узкий муравьиный лаз и торопливо пополз на локтях, толкая перед собой пузатый рюкзак. Еще пару метров вверх по крутому склону, откинуть край заиндевелой медвежьей шкуры… и на меня уставились расширенные глаза стоящих у самого входа стариков в полном походном облачении и с мотками веревки в руках.

— Вы это куда собрались? — выдохнул я, буднично прикрывая за собой полог.

— Где ты был⁈

— Жив!

— Господи!

— Живой!

— Живой — улыбнулся я, торопливо дергая завязки рюкзачного клапана — Живой я…

В меня вцепилось несколько рук и затормошило, будто проверяя не призрак ли я.

— Сволочь ты! — эмоционально выразилась сидящая у шатра Милена, радостно улыбаясь и сердито утирая при этом щеку ладонью — Сволочь! Мы тут уже…

— Так получилось — виновато вздохнул я.

— Что ж ты так задержался? — хрипло спросил явно давно не спавший Чифф.

— Ну а как иначе? — удивился я — Не мог же я уйти с рабочей смены до ее завершения. Как отпустили — сразу сюда и рванул.

В пещере повисла тишина, нарушаемая лишь потрескиванием поленцев в печурке.

— Какая еще рабочая смена? — не выдержала Милена.

— Обычная — ответил я и широко улыбнулся — Меня на работу взяли. Кухонным чернорабочим. Зарплаты нет, но кормить обещают от пуза. Опять же комнату в общежитии отдельную выделили, униформу рабочую дали.

Принюхавшись, Чифф удивленно моргнул и повернулся к остальным, продолжая дергать меня за плечо:

— От него водкой пахнет! Прямо хорошо так пахнет… и чем-то еще… вкусным таким…

— Хлебом — тихо сказал я, доставая наконец из рюкзак многослойный сверток и торопливо его разворачивая — Может он еще теплый даже. Кушайте давайте. Хлебушек он ведь такой — вкусный…

И снова тишина. А замершие старики и безногая девушка неотрывно смотрят на лежащие на моих руках еще едва теплые толстые хлебные лепешки, наполняющие пещерку тем самым уникальным ароматом, от которого в детстве в животе начинало требовательно урчать…

— Кушайте — повторил я — Быстрее пока совсем не остыл…

— Господи — выдохнул Филя, несмело тяня дрожащую руку к верхней лепешке — Господи…

Глава 10

Глава десятая.

После того как исчезла последняя бережно собранная со старого полотенца хлебная крошка, мы уселись у входа