Новый мир - Олег Дивов

— Даже то, что погибли дети?

Она выставила перед собой пухлую ладонь:

— Делла, если ты эту суку завалишь, — проси чего хошь. Вот все, что от меня зависит, — сделаю. То, что происходит — программирование, наркота, шантаж, — это не от меня. Мои — лекторы для домохозяек. Ну и что, кто на них жаловался? Образованные приличные люди, свою правоту доказывают аргументами, культурно, со всем уважением… А остальное — это все извращения от Леони Хоффманн. И даже не от нее, строго говоря, ее тоже использовали втемную, дуру самоуверенную. Поверь, Хатак Тулан мне тоже не мешала. Ни капельки. Да ну, умная баба, подумаешь, с тараканами в башке, ну так и что? Но дело и не в этом. Вот эта сука — надеюсь, ты понимаешь, о ком я, — она вообще левая. Я даже имени ее настоящего не знаю. Это я-то! Я про всех в Ордене поминутно знаю! Посекундно! И вот эта вошь эльдорадская устраивает форменную Варфоломеевскую ночь. Я поздно спохватилась, моя вина, чуть не упустила заговор в собственной Церкви. Но я уже навела порядок. Я велела им уехать. На этот раз — конкретно уехать. Ну и да, если твоя шустрая приятельница-федералка до них доберется — я пальцем не пошевелю, чтоб кого-то выгородить. Помочь могу. Но при условии: они никакого отношения к Ордену не имеют. Примазались, чтоб без мыла проскочить…

— Тебе никто не мешает самой побеседовать с федералами. Я не занимаюсь расследованием.

— Я в курсе. Ты за свою певучую подружку вписалась. Знаешь? Не понимаю, зачем надо было ее трогать. Она сама пришла бы в Церковь. Ее Хатак Тулан привела бы. Без шантажа, гипноза и прочей дряни.

Я выразительно промолчала.

— И вот что, на будущее. Этот код, с визиткой моей, — он мой постоянный. Обращайся, если будут проблемы. Ну или вопросы, проблемы ты вроде как сама решать умеешь.

— А ты ответишь?

— Смотря что спросишь.

— Чего ты добиваешься?

Она неожиданно легко засмеялась:

— Власти, конечно! Того же самого, чего добивались Папы Римские, Лютер, Кальвин и многие другие. Только они власти для себя хотели. А мне есть что предложить взамен. Новый мир. Лучший мир.

— А где Скотти?

Она на миг задумалась.

— Если честно — не знаю. Я знаю, что он сцепился с Рудольфом, а Рудольф соперничества не выносит, решил отомстить. Но Скотти от Рудольфа ушел.

— Рудольф?

— Генерал Ордена Адама. Мой подчиненный. Так что будь Скотти у него — я знала бы точно. У меня его тоже нет, хотя я не отказалась бы. Говорят, он в вере больно стойкий. Хотела бы я испытать его. И знаешь, что тебе скажу? Такие вот испытания — они взаимовыгодные. Кто бы ни победил. Потому что победителю достается реально желанная победа, а побежденному — ценный урок.

— Узнаешь про Скотти — скажи.

Несколько секунд мы смотрели друг другу в глаза.

— Не забудь про Джеки, мать ее, Понс, — сказала Фатима на прощание.

Интересно девки пляшут, подумала я, отключившись. Такое ощущение, что у нас есть две секты, два Ордена Евы. И один Орден использует другой. А тот, другой, пока даже и не осознал, в какую грязную игру его втянули.

Я проснулась от далекого собачьего лая. Прислушалась — да, на псарне. Что-то беспокоит животных. А может, хорек пришел. Подождала немного. Вроде утихли. Я опустила голову на подушку и закрыла глаза.

Ровно через минуту в саду кто-то взвыл. Начинается.

В саду не может быть никаких животных, всех собак на ночь заводят в вольеры. Кроме Василисы, которая последние дни постоянно живет в доме. Хотя сдается мне, и остальных собак напрасно запирают. За окном замелькали лучи фонарей, послышались голоса сторожей — ловили псину.

Я снова легла. Сна уже ни в одном глазу. Откуда в саду появилась собака? Это ведь не наша. Кто-то ведь ее привел…

Я встала, надела теплый халат и пошла смотреть замки на окнах первого этажа. Конечно, окна были заперты и двери тоже. В холле сидел Шон Ти.

— Что там? — спросила я у него.

— Чужая собака пробралась в сад и не может отыскать дорогу домой, — объяснил Шон Ти. — Я уже узнал. Это собака из города, у нее есть хозяин. Ему сообщили. Он говорит, что пес пропал трое суток назад. Хорошо, что нашелся.

— У нас все тихо?

— Да, леди Берг.

Я вернулась на второй этаж. Надо бы еще для надежности проверить замки на двери в кабинете. Конечно, в коридоре постоянно находится Василиса, но и замки надо держать запертыми.

До кабинета я не дошла совсем немного. Я ничего не услышала. Я почувствовала легкое движение воздуха за спиной. Помню, удивилась, что Василиса, разлегшаяся поперек коридора метрах в десяти впереди, только голову подняла.

Я мгновенно развернулась, уловила черную тень — кажется, тень пыталась спрятаться, а не напасть, — схватила и сбила с ног. Человек упал, Василиса тут же прыгнула лапами ему на грудь и радостно завиляла хвостом. Человек хрипло выругался.

Мне тоже захотелось выругаться.

— Сначала светомаскировка, — сказал человек. — Черт, какая ты стала шустрая.

— Не прикидывайся. Ты в поддавки сыграл, а теперь рассчитываешь, что я поведусь на твою грубую лесть.

Павлов — а это, конечно, был он — хохотнул.

— Отзови это чудовище, она меня так придавила, что дышать тяжело.

— Перебьешься. Полежи немного, подумай о своем безобразном поведении.

Никуда не спеша, я обошла Павлова. Опустила плотные римские шторы на окнах в кабинете, проверила запоры на двери, ведущей в сад. В общем, теперь я не сомневалась, что она закрыта. И окна на первом этаже заперты. И главная дверь тоже. Павлов наверняка пришел днем и до ночи отсиживался где-то, да хоть на чердаке. Небось, когда все уснули, еще и лично убедился, что в дом уже никто не сможет проникнуть.

Включила свет, зевнула. Выглянула в коридор. Василиса валялась на Павлове и кокетливо вылизывала ему лицо. Павлов шипел и отмахивался, а Василиса радостно виляла хвостом, клала голову ему на грудь, толкала мордой — развлекалась, видите ли, играла. Но подняться не позволяла.

Я отозвала Василису. Она неохотно встала и приплелась ко мне. За ней в кабинет пришел и Павлов. Подчеркнуто недовольно отряхнулся.

— Сам виноват, — сказала я.

Павлов, весь в черном, как какой-нибудь древний ассасин или ниндзя, размотал мокрый уже от собачьей слюны шарф, которым укрывал голову и лицо. Тщательно вытерся им же, бросил на журнальный столик. Плюхнулся в кресло, раскинув руки, блаженно вздохнул, даже ноги вытянул. Я приподняла бровь: слишком много эмоций. Павлов отмахнулся:

— Не обращай внимания. Старею. Уже не могу мгновенно войти в образ, поэтому предпочитаю по возможности не выходить из него. У тебя чай выдают по расписанию?