Торговцы грезами - Гарольд Роббинс

Он положил руку на прутья и остановил ходунки.

— Ну что ж, неплохо, — сказал он. Наклонившись, он затянул вокруг моего бедра ремень. — Ну а теперь? — сказал он, выпрямляясь. — Идите за мной.

Стоя ко мне лицом, он начал двигаться спиной вперед. Я медленно шел за ним. Он ходил по комнате кругами, ни разу не оглянувшись через плечо. Его взгляд был прикован к моим ногам.

Я начал уставать. Ужасно заболело бедро, ныла шея из-за того, что я опирался на прутья, пояс на талии врезался в кожу при каждом вздохе.

Наконец он остановился.

— Хорошо, мистер Эйдж, — сказал он. — На первый раз достаточно. Теперь мы сядем и снимем ногу. Месяц практики, и все будет хорошо.

Я плюхнулся в кресло, тяжело дыша. Расстегнул брюки и снял их. Ортопед быстро ослабил ремни, и нога упала. Опытными пальцами он стал массировать мне бедро.

— Болит, а? — спросил он.

Я кивнул головой.

— Это всегда так сначала, — сказал он, — но вы привыкнете, и все будет хорошо.

Когда нога упала, чувство силы, охватившее меня, понемногу стало исчезать.

— Я никогда к этому не привыкну, — сказал я, — никогда не смогу пользоваться протезом больше нескольких минут.

Он задрал свою штанину и посмотрел на меня.

— Уж если я могу это делать, мистер Эйдж, то такой молодой, как вы, не будет иметь с этим никаких проблем.

Я посмотрел на его ногу. Она была искусственной. Я взглянул на его лицо. Он улыбался. Я тоже стал улыбаться.

Он громко захохотал.

— Видите? Не так уж и плохо!.. Я сказал мистеру Кесслеру, когда он был в Германии, что это будет для вас в самый раз. Так оно и есть! Он сказал мне: «Герр Хэнк, если вы сможете сделать так, чтоб мой друг ходил, я сам позабочусь о том, чтобы вы и ваша семья переехали жить в Америку». И я сказал ему: «Герр Кесслер, считайте, что я уже американский гражданин». Это не так?

Я улыбнулся ему. Мне было хорошо. Несмотря на занятость, Питер не забывал обо мне. Он преспокойно мог не делать крюк, чтобы заехать в тот провинциальный городок, где работал уникальный мастер-ортопед герр Хэнк, а продолжать заниматься своими делами. Но Питер нашел на это время, хотя и пришлось перекроить все расписание поездки.

Затем он отправил Хэнка и всю его семью в Америку, оплатив им дорогу. Это была как раз та цена, что запросил ортопед. Мне он ничего этого не сказал. Он знал, что у меня сложности с протезом, который мне сделали здесь, — не протез, а какая-то деревяшка.

Впервые я узнал об этом мастере, когда герр Хэнк пришел ко мне в кабинет и дал свою визитную карточку вместе с запиской от Питера: «Хочу, чтоб ты познакомился с герром Иосифом Хэнком, который приехал в Штаты делать свой бизнес. Он изготавливает протезы. Возможно, он поможет тебе. Питер».

И ни слова, во что это ему обошлось. Лишь потом, когда я поговорил с Хэнком, я узнал, что сделал для меня Питер.

Впрочем, и Хэнк сделал для меня немало. Протез был превосходным и естественным, прямо как настоящая нога, его движения были легкими и удобными. Глядя на Хэнка, я бы никогда не подумал, что у него тоже искусственная нога. Я узнал об этом только теперь.

Питер был еще в Европе, Дорис и Эстер уехали с ним. Они собирались пробыть там еще полгода, так что все дела легли на мои плечи.

Я встал и оперся на костыли.

— Приходите завтра утром, мистер Эйдж, — сказал Хэнк. — И мы проведем с вами еще один урок.

Я вернулся в кабинет, где меня ждал Рокко.

— Ну как? — спросил он.

Я улыбнулся ему.

— Хорошо. По-моему, из этого будет толк.

Он заулыбался.

— Чудно!

Я уселся за стол. Рокко взял мои костыли и прислонил их к стене.

— Ну как сегодня дела? — поинтересовался я.

— Как обычно, — ответил он и уже собрался уйти, но вдруг повернулся. — Ах, да! — воскликнул он. — Звонил Фарбер, хотел узнать, свободен ли ты в обед?

— И что ты ему сказал?

— Я сказал, что еще не знаю, что ты еще не пришел.

Минуту я размышлял. Фарбер мне не нравился. Он никогда мне не нравился, сам не знаю почему. Дело свое он знал хорошо, но в нем было нечто такое, что настораживало меня. Возможно, это началось с того письма, которое я получил от него как раз перед тем, как записался в армию, письмо, в котором он благодарил меня за работу, на которую я вовсе его не назначал.

Джордж тогда дал «добро», а я не стал спорить, все равно я уходил воевать и решил не забивать себе этим голову. Но теперь он стоял во главе всех кинотеатров, а их у нас было более двухсот. Джордж был занят своими кинотеатрами, которых у него было примерно столько же. Вот мы и пришли с ним к соглашению, что Фарбер будет управлять кинотеатрами, которые мы имели с ним на паях.

— Ты знаешь, чего он хочет? — спросил я.

Рокко покачал головой.

Я снова задумался.

— Ладно, черт возьми, придется встретиться и поговорить, иначе он все равно будет мне надоедать, пока я не соглашусь. Скажи ему, пусть ждет меня в клубе в час тридцать.

Рокко повернулся и вышел из кабинета. Через закрытую дверь я слышал, как он разговаривал с Джейн.

Стенли Фарбер ждал меня в холле клуба, причем не один. С ним был высокий человек, крепко сложенный, с серебристо-седыми волосами и проницательными глазами. Он протянул руку, и я пожал ее.

— Хэлло, Джонни, как у тебя дела? — Он засмеялся. Слишком неестественно, слишком искусственно.

Я изобразил на лице улыбку и посмотрел на него. Интересно, что это он так нервничает.

— Все в порядке, Стен, — сказал я. — А у тебя как дела?

— Просто великолепно, — ответил он, продолжая смеяться.

Я оперся на костыли и молча смерил его взглядом. Он прекратил смеяться так же внезапно, как и начал.

— Джонни, хочу, чтобы ты познакомился с моим шурином. — Он повернулся к своему спутнику. — Сид, это Джонни Эйдж, о котором я тебе столько рассказывал. — Он снова посмотрел на меня. — Это мой шурин Сидней Рот.

Мы пожали друг другу руки. Мне понравилось его рукопожатие — сильное, крепкое. Честный, прямой взгляд также пришелся мне по душе.

— Рад познакомиться с вами, — сказал я.

— Это для меня большая честь, мистер Эйдж. — Для такого крупного человека голос у него был слишком мягким.

Стенли повернулся и направился к столу.

— Ну что, закусим? — сказал он, снова глупо рассмеявшись.

Я прошел за ним, размышляя, какого черта он привел на обед своего шурина. Мне не пришлось долго ждать ответа на этот вопрос, Стенли приступил к разговору прямо за супом.

— Ты уже давно занимаешься этим бизнесом, не так ли, Джонни? — спросил он.

Я посмотрел на него. Он прекрасно знал, сколько я занимаюсь этим бизнесом. Однако решил быть вежливым и ответил:

— Пятнадцать лет, с тысяча девятьсот восьмого года.

Я сам удивился, когда сказал это. Вот уж не думал, что это длится так долго.

— А тебе никогда не приходила мысль открыть свое собственное дело? — продолжал Стенли.

Я покачал головой.

— Мне и так хорошо, — ответил я.

Стенли бросил на шурина быстрый взгляд, словно говоря: «Ну, что я тебе говорил?» И вообще, у него был снисходительный вид. Он снова повернулся ко мне.

— Я имел в виду, не хотелось бы тебе иметь свою собственную компанию или купить другую?

— Нет, — ответил я. — Не вижу надобности. Мне всегда было хорошо работать вместе с Кесслером.

Стенли помолчал минуту и, заговорив снова, начал издалека.

— Как я слышал, — сказал он, слегка приглушив голос, — ты всегда все решал за Кесслера, все, чего он достиг, это только благодаря тебе. Его успех — дело твоих рук.

Мне не нравился оборот, который принял наш разговор, но я решил сдержаться. Все же было интересно, что будет дальше.

— Ну, я бы так не сказал, Стен, — непринужденно произнес я. — Мы работаем все вместе.

Он доверительно рассмеялся.

— Не надо скромничать, Джонни. Ты же среди своих людей. Ты обмозговывал все идеи, а деньги и слава целиком достались Питеру.

— Да и у меня с деньгами не туго, — скромно заметил я.

— Ну и что ты имеешь с этого? — Стенли сделал рукой широкий жест. — Так, мелочь! А он теперь — миллионер. Когда вы встретились, он был всего лишь хозяином захудалой скобяной лавки в захолустном городишке.

Я постарался придать лицу заинтересованное выражение и, ничего не говоря, подался вперед.

Он снова посмотрел на шурина и повернулся ко мне.

— Тебе не кажется, что пришло время, чтобы старик поделился с тобой?

Я беспомощно развел руками над столом.

— Но как?

— Все знают, что Кесслер прислушивается к тебе. На самом деле все очень просто — в этом году подходит срок выплаты по векселям «Банку Независимости», и всем известно, что он будет просить отсрочки. Почему бы тебе не предложить Кесслеру продать акции и погасить задолженность?

Я прикинулся дураком.

— Разве у кого-нибудь есть столько денег, чтобы купить эти акции?