Русский город Севастополь - Сергей Анатольевич Шаповалов

все, что видите на столе. К сожалению, только хлеб и фрукты. Хлеб с собой принесли, а фрукты из местных садов.

– И вы меня не переубедите, капитан Громов! – с пафосом сказал офицер у двери. Затем он нетвёрдой походкой проковылял в другую комнату. Жалобно скрипнула кровать.

– Простите его, – пожал плечами капитан. – Молодой ещё. Первый раз в сражении. Да такого насмотрелся…. У него на глазах четверых солдат одним ядром разорвало в куски, его чудом не задело. – Он поднял бокал трясущейся рукой. – Черт, не знаю, за что пить. За победу?

– У вас злой юмор, – заметил Александр.

– Это чтобы с ума не сойти, – объяснил капитан и махом опрокинул в себя вино. Поставил бокал обратно на стол, задрал рубаху, показывая бок, посиневший от огромного кровоподтёка. – Видите? Думаете, это чем? Голову солдату ядром снесло и в меня швырнуло. Минут пятнадцать корчился, пока в себя не пришёл. А когда поднялся, все вокруг убитые.

– Почему ваш товарищ утверждает, что князь Меньшиков – предатель?

– Потому что мы не готовы к войне, – мрачно ответил капитан. – Нас гнали в штыковую плотными колоннами. А французы не идут в штыки. Они рассыпались, отходили и расстреливали нас. Я вам сейчас кое-что покажу. – Он порылся в кармане штанов и вынул свинцовую пульку. – Видите какая?

Александр взял в руки пульку. Она была продолговатая, с одним закруглённым концом. С тыльной стороны полость с металлической чашечкой.

– Вот, что это такое? – спросил капитан.

– Где вы её взяли?

– Из Круглова вытащил. Вон, он лежит под шинелью. Водки ему залил два стакана, чтобы не орал, и выковырял вилкой, вот этой. – Он показал вилку, у которой были обломаны два крайних зуба. – Такому фокусу меня один фельдшер научил на Кавказе. – Он тут же наколол на это хирургический инструмент кусочек яблока и закинул себе в рот.

– Представляете, в Круглова зуав целился шагов со ста. Солдат увидел, закрыл его собой, так вот, эта пулька солдата прошила насквозь и Круглову в пузо. Он у нас герой упитанный. Жирок ему подплавило. Орал, будто его резали, пока вытаскивал. Тоже, какой из него вояка, – безнадёжно махнул рукой рассказчик. – Всю службу с бумажками работал, а тут направили в строевую часть. Вот, что это за чертовщинка? – опять указал он на пульку. – И заряжают они лихо. Пока наш солдат забьёт заряд в ружье, француз два раза выстрелить успевает. Дырка зачем сзади? Может зажигательную смесь кладут какую-нибудь.

– Нет, это новая пуля, – объяснил Александр. – Видел такие в Англии. Пуля легко проскальзывает в ствол, потому как, меньше в диаметре. Её и шомполом прибивать не надо, – так, один раз ткнул. А чашечка эта раздвигает юбку пули при выстреле. Убойная сила у неё хорошая.

– Так вот, чем они нас косили. – Офицер забрал у Александра пулю, положил её обратно в карман. – У меня же ещё батальон – половина рекрутов. Деревенщина необученная. Мы когда у телеграфной башни засели, отстреливаемся, ко мне солдат подбегает, говорит, мол, все патроны расстрелял. Я приказываю ефрейтору выдать ему сумку с патронами, а он говори: такие у меня есть. Мне бы маленьких. Ничего не понимаю. Беру у него сумку. Все патроны на месте, а капсюлей нет. Он по французам капсюлями стрелял. Так, говорит, проще и быстрее. Представляете? Втолковал ему, дурню, как надо. Так он вогнал патрон, капсюль поставить забыл. Щёлкнул – ничего. Вогнал второй патрон сверху, догадался надеть капсюль. Выстрелил, и у него ружье разорвало. Это чудо, дорогой мой, что мы выстояли против зуавов. Только, что дальше? Неужели капитулируем? – со страхом спросил он.

– Это невозможно! – возмутился Александр. – Моряки просто так, без боя Севастополь не отдадут, даже если сам государь прикажет.

– А вы уверенны в своих моряках? – криво усмехнулся пьяный офицер. – Мы тоже надеялись на Тарутинский полк и резервные батальоны, что стояли у нас за спиной. А они ушли, даже ружья не закоптив. Бросили нас умирать. А потом Кирьяков повёл нас в бессмысленную атаку. Мы шли, словно на параде, а нас расстреливали, как баранов.

– Простите, моряки не могут предать. Севастополь – это их дом.

– Яростный бой меж троян и ахейцев оставили боги.

Но по равнине туда и сюда простиралось сраженье

Между мужами, одни на других направлявшими копья,

В поле, между теченьями рек Симоента и Ксанфа,

– процитировал с актёрским пафосом капитан.

Александру показалась эта выходка противной.

– Прощайте, – сказал он, встал и направился к выходу.

– Но куда же вы? – попытался удержать его капитан.

– Простите, мне надо быть утром по боевому расписанию. Я не намерен сдаваться или отступать.

***

Павел почувствовал, как его дёргают за ногу. Он приоткрыл глаза. Первое, что увидел: ночное звёздное небо. В голове гудело. Два мутных светлых пятна потихоньку слились в луну. Он приходил в себя. Ощутил, что лежит на холодной земле. Кто-то все сильнее дёргал за ногу. Павел приподнял голову. Бородатый, свирепого вида человек в красной феске пытался стянуть с его левой ноги сапог. Он рычал от усердия, ругался. Павел напрягся, извернулся и правой ногой врезал ему в нос. Человек охнул, выпустил сапог и сел на землю.

Павел быстро вскочил. Тьму озаряли всполохи пожаров. Дым наплывал клубами, отчего резало глаза и першило в горле. В голове ещё не совсем прояснилось. Как он здесь оказался? Где он? Что это за бородач в феске? Бородач, тем временем поднялся, со скрежетом вынул тесак из ножен и двинулся на него. Павел попятился, споткнулся обо что-то мягкое, повалился на землю, снова вскочил. Турок настиг его в два прыжка. Из разбитого носа у него стекала кровь на чёрную бороду. Он размахнулся тесаком….. Но вдруг голова его дёрнулась. Хрустнула челюсть, и разбойник отлетел в сторону.

– Ваше благородие, сюда, – услышал он шёпот.

Кто-то схватил его за шиворот. Кувырок – Павел упал на четвереньки в ров за эполементом. Сел, привалившись спиной к насыпи. Рядом опустился его спаситель: рослый, крепкий человек в темной матросской куртке.

– Вы кто? – спросил Павел.

Спаситель шикнул, прижав палец к губам.

Прислушались. Кругом тихие бормотание, стоны. Кто-то молил о помощи или взывал к Богу. Иногда прорезался звук сигнальной трубы. Перекликались часовые.

– Спасибо вам, – шёпотом поблагодарил Павел.

– Что? А, бросьте вы, ваше благородие, – махнул рукой матрос.

– Я прапорщик Кречен из шестого сапёрного.

– Матрос Самылин, сводный морской батальон, – ответил спаситель. Говорил он мягким хриплым басом. От его голоса Павлу почему-то становилось спокойно на душе.

– А что за звуки вокруг? Буд-то земля стонет, – удивился Павел. – Или мне мерещится?

– Так и