Найди свое счастье - Лора Мэрфи

— Тед…

— Я хочу, чтобы она узнала.

— Все не так просто…

— Да, черт бы все побрал! — не выдержал он. — Позови ее и скажи, что ты врала ей всю жизнь. Скажи, что отец не погиб, что ты просто решила оградить ее от него. Признайся, что ты просто решила оставить дочь без отца! Выложи Кэт всю правду! — Он глубоко и судорожно вдохнул.

— Скажу, Тэд. Клянусь, что сделаю это. Но дело не только в дочери. Я должна буду признаться родителям, сказать Тейлорам. Это причинит им такую боль. Они так любят девочку. Ты сам сказал, что Кэт — все, что осталось от Грега его семье. Я просто не могу…

Разгневанный отец прервал ее грозным голосом:

— Еще как можешь, лгунья. Если ты не расскажешь им, это сделаю я, и не так мягко. Плевать мне на родителей Грега. Девочка им не принадлежит. Грег ей никто, я ее отец!

Дорис зажмурилась и отвернулась. Уже месяц она ждала, что это случится, и все же оказалась не готова. Как рассказать дочери правду, чтобы она не возненавидела ее? Как ей, матери, выжить, зная, что из-за своей трусости она потеряла любовь и уважение ребенка? А ее родители, а Тейлоры…

О Господи, разве потеря Теда не достаточное наказание? Неужели она потеряет и всех остальных?

Несчастная женщина сжала лицо ладонями.

— Я скажу ей, Тед. Скажу всем. Только дай мне немного времени.

Глухое молчание свидетельствовало, что потрясенный мужчина удовлетворен хотя бы этим ответом. Не глядя на него, она услышала удаляющиеся звуки шагов, которые вдруг затихли.

— Скажи мне одну вещь, Дорис. Ты всего лишь чертовски эгоистична или так сильно ненавидишь меня?

Его вопрос окончательно добивал ее надежды. Заливаясь безудержными слезами, она хрипло проронила:

— Я никогда не питала ненависти к тебе, Тед.

— Ты не верила, что я бы непременно вернулся. Не верила, что женился бы на тебе, любил бы Кэт, был хорошим отцом. Да я бы… — Он горько рассмеялся и потряс перед собой вытянутыми руками. — Черт побери, Дорис, я бы любил тебя. Но ты выбрала другое, ты решила растить дочь одна. Лгать ей, лгать всем. Прятать от меня. Ты дала ей фамилию другого мужчины, семью чужого девочке человека. Неужели ты решила, что мертвый будет лучшим отцом, чем живой.

— Это неправда, Тед, — задохнулась она от обиды и горечи.

— Хотел бы я поверить, но не могу, — отрезал он. — Не знаю, смогу ли я поверить тебе когда-либо еще. Скажи Кэт… — Не найдя нужных слов, он сурово повторил: — Скажи обо всем моей дочери!

Его шаги отдались эхом в коридоре. Последний звук издала захлопнутая парадная дверь. Наступила тягостная тишина. Любимый оставил ее одну, и более одинокой, потерянной, никому не нужной, чем можно было себе представить.

И во всем виновата она сама. Если бы не была такой эгоистичной, такой глупой, такой напуганной. Если бы решилась открыть ему правду, когда погиб Грег, была честной с первой встречи месяц назад, а не вынудила его самого сообразить, что к чему. Ей некого винить кроме самой себя. Она заслуживает всю эту боль и еще большего.

И к воскресенью все будет гораздо хуже. Ее возненавидят родные, будут презирать за слабость и трусость. Все станут презирать ее…

— Правда то, что он сказал!

Испуганно обернувшись, она увидела в двери кухни Кэт со страданием на лице, с полными слез глазами. Ошеломленная тем, что дочь услышала хотя бы часть разговора, Дорис поспешила к ней, вытянув руки, намереваясь обнять и утешить, но дочь попятилась от нее.

— Это правда? Правда, что папа… что Г-г-рег не мой папа? Что мой папа Тед? Это правда, что ты обманывала меня?

— Милая моя, пожалуйста…

— Так это правда? Правда! — Кэт уже рыдала, и Дорис поняла, что Тед не до конца разбил ее материнское сердце, что это происходит именно сейчас. — Ты врала мне! Всю жизнь ты говорила мне, что нельзя лгать, ты наказывала меня за ложь, и всю жизнь ты лгала мне! Почему?

— Доченька, сладкая моя, послушай меня… — Дорис снова потянулась обнять ее, и опять Кэт отпрянула от матери.

— Я не хочу, чтобы Тед был моим отцом! — закричала девочка. — Я очень люблю его, но у меня уже есть отец. Папа… Грег… он мой отец, разве нет? Мама, пожалуйста, разве нет?

Мать опустилась перед ней на корточки, от дрожи с трудом удерживая равновесие. Как ей хотелось бы прибегнуть еще к одной лжи, но было уже слишком поздно. Она должна сказать правду.

— Нет, детка, — мягко ответила она. — Твой отец — Теодор Хэмфри. — Она ухватила Кэт за пальцы, торчащие из гипса, — Извини, солнышко мое. Мне жаль, что ты узнала об этом таким образом. Я собиралась рассказать тебе, хотела рассказать вам обоим, но не успела…

Дочь ударила мать и оттолкнула.

— Нет! — всхлипнула она. — Я тебе не верю! Ты лжешь мне! Тед сказал, что ты лжешь постоянно, и он прав! Я ненавижу тебя, я ненавижу тебя!

— Кэтти, пожалуйста…

Дочь выбежала в коридор и бросилась вверх по ступенькам. Через мгновение Дорис услышала, как захлопнулась дверь детской спальни, и устало опустилась на пол. И это только начало, всхлипнула она. Все будет еще хуже.

Что она натворила? Да поможет ей Бог.

XI

Тед нервно мерил шагами свою квартиру. Он не помнил, чтобы еще когда-нибудь был так взбешен и потрясен, как сейчас. Даже тогда, когда отчим ударил его в первый раз, когда впервые побил и Джуди. И в тот раз на кухне у Дорис, когда она кричала сквозь слезы, что любит Грега и собирается за него замуж. И когда держал тело Грега, раздавленное бетоном.

Проклятая Дорис.

Она не имела права.

Ее тайна не принадлежала ей одной. Будь она неладна. Он имел право знать, что стал отцом, видеть свою малютку-дочь, наблюдать, как она растет, любить ее, быть рядом с ней. Он имел полное право, черт побери… а Дорис лишила его этого права.

Потому что боялась признаться своей семье в том, что спала с другим мужчиной, не с Грегом.

Потому что хотела избежать стыда, связанного с признанием, что была уже беременна до того, как легла на брачное ложе.

Стыдилась взять на себя ответственность за то, что натворила.

Не решалась отказаться от удобного положения вдовы Грега.

Не смела нарушить устоявшейся дружбы семей Джеймсонов и Тейлоров.

Не хотела, чтобы он стал отцом ее дочери.

Этот последний довод вызывал самую невыносимую боль. Она предпочла мертвого героя живому, дышащему, реальному отцу. Она поверила, что Грег, который даже не подозревал о скором рождении Кэт и мог бы возненавидеть прижитую дочь, был бы лучшим отцом, чем настоящий родитель.

Даже мертвый, Грег все еще наносил ему поражение. Даже живого она считала его, Теда, недостойным собственной дочери.