Изумруды Урала - Николай Петрович Сироткин

на территории Невьянской дачи местные крестьяне нашли золото, было известно давно. Насколько я помню, было даже постановление провести пробные работы, но никто ничего не сделал. Спохватились только, когда Демидов решил продать свои заводы и прислали кого-то из управления.

— Кто именно приезжал от горного управления не помните?

— Нет, прошло столько времени.

— Я вам напомню: опытные работы проводил унтер-штейгер Лачин? Вы его знали?

— Мне ничего не говорит эта фамилия.

— Он также как и вы работал в горном управлении.

— Поймите, Генрих Карлович, в горном управлении я фактически только числился, бывал там очень редко и мало с кем был знаком.

— Хорошо, Семен Ильич, вернемся к сделке 1769 года. Что было дальше?

— Да, собственно ничего. Обследовали участки, написали заключение и сделка состоялась.

— Иначе говоря, золота на территории Невьянской дачи не нашли?

— Скорее всего, дело обстоит именно так, — Ремизов допил пиво, — в противном случае Невьянский завод не продали бы Яковлеву, а у вас есть какие-то сомнения?

— Дело в том, что при разборе архивов Невьянского завода был найден протокол проведения этих опытных работ унтер-штейгером Лачиным. Так вот в этом документе сказано, что два из трех обследованных им участков содержат золото в количестве, пригодном для промышленной разработки.

— Этого не может быть. В этом случае сделка не могла состояться.

— Правильно, но в документах Яковлева на покупку заводов, подшит совсем другой протокол и в нем сказано, что никакого золота на указанных участках нет. Причем должность чиновника, фамилия и даже дата, все совпадает, кроме одного — эти две бумаги написаны разной рукой.

— И как это объяснить?

— Я думал, что вы мне поможете в этом разобраться?

— По этому вопросу вам лучше обратиться в горное управление.

— Бесполезно, поскольку там все документы в полном порядке. Вот если бы поговорить с тем, кто работал в то время в управлении и мог иметь отношение к этой сделке.

— Даже не знаю, что вам посоветовать, Генрих Карлович, прошло почти тридцать лет, из старых работников, заставших то время, в управлении остался только Ян Красовский, но он всю жизнь проработал на должности секретаря в архиве — подшивал бумажки и к продаже заводов точно не имел никакого отношения.

— Неважно, Семен Ильич. Я хотел бы с ним поговорить, но только так, чтобы об этом никто не знал?

— Попробуйте через Войцеха Каземировича.

— Через здешнего управляющего?

— Да. Он живет в Екатеринбурге с незапамятных времен и наверняка знаком со всеми местными поляками.

После обеда Штейнберг вышел в город и прогулялся по главному проспекту до плотины и обратно. Вернувшись, он нашел управляющего. Ремизов оказался прав, Каземирыч прекрасно знал Красовского и без особого труда договорился со своим соотечественником о встрече, тем более что Штейнберг обещал ему за эту беседу десять рублей, вне зависимости от тех сведений, что сообщит архивариус. Встреча tête-à-tête состоялась этим же вечером.

— Господин Красовский, спасибо, что откликнулись на мое предложение. Как и обещал, ваши услуги будут оплачены, — Штейнберг достал десятирублевую ассигнацию и положил ее на стол рядом с поляком, — я ценю не только свое, но и ваше время.

— Я это понял, — пан Штейнберг, но мне хотелось бы знать — с кем я имею дело?

— Российская тайная полиция.

Рядом с купюрой на стол легла гербовая бумага с подписью императора и полицейский жетон.

— Не знал, что есть такая полиция, — сказал Красовский, внимательно рассматривая бумагу.

— Подчиняется лично императору, занимается расследованием особо важных государственных дел.

— Теперь буду знать.

— Будет лучше, если вы это забудете, когда выйдете отсюда.

— Я понял, пан Штейнберг, простите, не знаю вашего чина.

— Надворный советник, но это не важно, сейчас мы беседуем с вами, как частные лица. Меня интересует сделка купли-продажи пяти заводов Демидова в 1769 году.

— Вы можете посмотреть все документы по этой сделке в архиве, для этого я вам не нужен.

— Документы в полном порядке, господин Красовский, там комар носа не подточит, но есть один нюанс, который я хочу прояснить. За несколько лет до этого на территории Невьянской дачи обнаружили золото и согласно закону, сделка не могла быть оформлена.

— Насколько я помню, были проведены опытные работы, которые показали, что золота там нет.

— Вот с этого момента давайте и начнем. Сразу открою карты: во-первых, меня не интересует это золото, никто не собирается ворошить прошлое и отменять сделку и, во-вторых, я не копаю под ваше учреждение и ваше начальство. Вся эта история случайно попала в поле моего зрения, и вполне возможно, что не имеет никакого отношения к проводимому мной расследованию. Вот в этом я и хочу убедиться.

— Из того, что вы сейчас сказали, пан Штейнберг, я ничего не понял, но я вам, верю и потому расскажу все что знаю.

— Я рад, господин Красовский, что мы поняли друг друга. Итак, начнем: вы не помните, кто проводил эти опытные работы?

— Помню — Тимофей Лачин.

— А вы его хорошо знали?

— Мы не были друзьями, если вы это имеете в виду.

— Он что-нибудь рассказывал о своей работе в Невьянске?

— Нет. Сразу по возвращении из Невьянска он исчез. Я не знаю, что тогда произошло, Федя Забелин сказал мне, что он уволился и уехал к сестре в Москву, а другие говорили, что его уволил начальник. Приказа об увольнении не было, это я точно знаю, его подписал задним числом уже новый начальник.

— Почему новый, а старый куда делся?

— Селиванов Сергей Семенович умер сразу после оформления этой сделки по продаже пяти заводов Демидова. Число я не помню, но можно посмотреть на могильной плите, он похоронен на местном кладбище.

Штейнберг записал данные в тетрадь.

— А этот Забелин сейчас в Екатеринбурге?

— Нет, сразу после похорон Селиванова он уволился и уехал в Петербург. Я слышал, что сейчас Федор стал большим начальником в ведомстве императрицы Марии Федоровны.

— Чем дальше в лес, тем больше дров.

— Согласен