Обратная сторона долга - Наталья Барикова

о котором мы тогда говорили, но этот намного важнее. Его смерть будет стоить сотни фрицев! Эта тварь, которая тебя убила, жить не будет, Митька, клянусь тебе!». И только я закончила свой внутренний монолог, как из дверей гестапо вышел Юрген в компании какого-то солдата. Я прицелилась и, поймав в объектив его ухмыляющуюся физиономию, нажала на курок. Всего мгновение и немец упал с простреленной головой на землю. Схватив винтовку, я начала быстро спускаться вниз. Выскочив во двор, я понеслась что есть мочи в сторону дома Габриеля. Сзади слышалась беготня солдат и выстрелы, до дома оставалось совсем чуть-чуть, но вдруг какая-то шальная пуля задела мое плечо и заставила скорчиться от боли. Быстро оглядевшись кругом, я нырнула в какой-то подвал у дома и притаилась. Кровь ручьем текла по моему плечу и боль невыносимо жгла мое тело. Удостоверившись, что солдаты пробежали мимо и уже находятся на достаточно далеком расстоянии, я дворами добралась до дома. У меня не было сил даже открыть дверь. Я тихо постучала и рухнула на руки открывшему мне Габриелю. После минутного шока, Габриель подхватил меня на руки и заорал на весь дом:

— Марта! Воду, бинты, спирт, быстро!

Испуганная Марта метнулась в комнату и вернулась с аптечкой и нагретой водой. Я была в полубессознательном состоянии. Габриель осторожно разрезал на мне рубашку и осмотрев руку сказал:

— Катя, ты меня слышишь?

— Да, — еле проговорила я.

— Сейчас я вытащу пулю, будет очень больно, потерпи, прошу тебя.

— Вытаскивай. — кивнула я.

— Марта, держи ее крепче, — скомандовал он женщине, и она крепко прижала меня к своей груди.

Дальше было все как в тумане. С помощью ножа Габриель расширил рану и вытащил пулю, а когда он начал обрабатывать плечо спиртом я уже не выдержала и потеряла сознание.

Очнулась я только на следующий день ближе к обеду. Плечо уже не так сильно болело и было туго забинтовано. Но в теле была неимоверная слабость. Повернув голову, я увидела спящего рядом на кресле Габриеля. Только я попыталась встать, как он открыл глаза:

— Нет, лежи, ты потеряла очень много крови.

— Я пить хочу, — прошептала я пересохшими губами.

Он налил воду из графина и помог мне напиться.

— Катя, я утром был в штабе. Это ты убила Юргена?

— Да, — повернув к нему голову безразлично ответила я.

— Ясно.

— Ты теперь сдашь меня?

— Нет.

— Спасибо, — только и проговорила я.

— Ты могла сама погибнуть, а с тобой и наш ребенок.

— Габриель, мы говорили уже об этом.

— Нет, Катя, мы не говорили! Мы еще поговорим об этом. Мне сейчас нужно уйти, вернусь я через пару часов, вот тогда и поговорим. С тобой будет Марта, она покормит тебя. Тебе нужно поесть, тогда станет немного лучше.

— Габриель, я не могла по-другому, просто не могла.

— Я знаю, ты боец. Сумасшедший, правда, но боец, — погладив меня по голове он развернулся и уходя добавил, — отменный выстрел, солдат.

На меня после его слов нашло такое облегчение, что я разрыдалась. Я была настолько рада тому, что этот мужчина поддержал меня, а значит он был не таким уже и чудовищем, каким я его вчера называла. Моя интуиция меня не подвела. Я не ошиблась, когда решила сделать ставку именно на этого человека. Спустя некоторое время зашла Марта и накормила меня душистым бульоном.

— Ты молодец, Катя, хотя я и не одобряю того, что ты сделала, но ты молодец. Поделом ему, живодеру, — забрав посуду Марта оставила меня одну и я провалилась в сладкую негу сна.

ГЛАВА 21

— Катя, тут к тебе Аня пришла, — зайдя ко мне в комнату и ставя на столик печенье и чай сказала Марта.

— Зови, конечно, — радостно проговорила я.

Анька влетела в комнату и испуганно уставилась на мое перевязанное плечо.

— Где тебя уже носило?

— Да так, бандитская пуля. Чаю хочешь? — я встала с кровати и уселась за стол, с наслаждением отпивая из чашки чай и ставя вторую напротив Ани.

— Ну? — нетерпеливо проговорила Анька.

— Я Юргена вчера застрелила.

— Так это была ты? Ну ты даешь! Фридрих мне все уши сегодня прожужжал, что в городе объявился снайпер. Там же прям в голову пуля, да еще с такого расстояния. Молодец, Катюха.

— Я за Митьку. И за всех наших ребят, которых он замучил, гад. Я понимаю, что если не Юрген, так еще какой-то живодер будет. Но этот урод, у меня к нему прям личное, понимаешь? Я бы жить не смогла спокойно, если бы знала, что он по земле ходит.

— Да, это так. Вот и я не могу спокойно теперь жить. Гада этого, что заложил Митьку, тоже надо убрать. Сашка сказал, что займется им, как только случай подвернется удобный. Ой, Катя, ладно немцы, а тут свои ты смотри что творят! Это же что такое надо в голове иметь, чтоб ребенка сдать. Не понимаю. Да и Костю со свету сжил, урод.

— Уберите его быстрее, он же совсем близко к вам. Не дай бог что еще разнюхает.

— Катя, Катя, ты смотри, до чего нас война довела! О смерти людей, как об обыденном деле говорим. Страшно так, пройдет ли это после войны, коль выживем?

— Не знаю, Аня. Мне кажется, мы никогда уже не будем прежними, — с грустью промолвила я.

— Нет, не будем, ничто уже не будет прежним. Кать, а как же ты Габриелю свое плечо объяснила?

— Правду сказала.

— И он что?

— Ничего.

— Ты смотри, ручной он у тебя прям стал. Поди и с ладони ест? Я раньше так боялась за то, что ты с ним связалась.

— Пути господни неисповедимы, как говорила моя бабушка.

— Катька, ты хоть не влюбилась?

— Не спрашивай. Не хочу об этом говорить.

— Ох, Катька, нельзя нас, баб, на войну отправлять. Особенно молодых таких, как ты. Душа же любви просит, сказки. А тут вокруг такое. Вот и заносит.

— Да ладно тебе, это все мелочи жизни. Ты мне лучше скажи, насчет Лены тебе ничего не удалось узнать?

— Нет, Фридрих сетует, что штаб без переводчиков остался. Ленка пропала, ты заболела. Значит, они ничего не знают.

— Да уж. Что