Французский шелк - Сандра Браун

— Это кафе всегда забито туристами, но мама до сих пор влюблена в него, так что по крайней мере раз в неделю я ее сюда привожу.

Клод принес заказ. От разливавшегося по площади запаха выпечки, пышных оладьев, ароматного кофе у Клэр потекли слюнки. Она быстро управилась с аппетитным кушаньем, обсосав даже испачканные в сахарной пудре пальцы. Взглянув на Кассиди, она рассмеялась и кинула ему бумажную салфетку.

Они покончили с оладьями и молча потягивали обжигающе горячую смесь кофе с молоком. Клэр было приятно вот так сидеть, смакуя вкус и аромат Нью-Орлеана. Но наслаждаться пришлось недолго — Кассиди вновь принялся за работу.

— В тот вечер, — начал он, — как долго вы здесь пробыли?

— Около получаса, по-моему. Он удивленно вскинул брови.

— Так долго?

— Это старинный французский квартал, Кассиди. Как и те европейцы, которые первыми поселились здесь, мы можем часами просиживать за едой. Трапеза здесь всегда проходит медленно. Стоит вам пересечь Кэнел-стрит, позади остается американская суета, и вы можете по-настоящему наслаждаться жизнью. В тот вечер я не стала заказывать еще одну порцию оладьев, но выпила две чашки кофе с молоком, причем на каждую у меня ушло минут по десять.

По ее просьбе Клод принес еще кофе. Задумчиво глядя на дымящуюся чашку, Клэр сказала:

— В ту ночь мне было о чем подумать. Джексон Уайлд был лишь одной проблемой из тех, что меня тогда волновали.

— А что еще?

— Мама. Меня очень беспокоит, кто позаботится о ней, если со мной что-нибудь случится. Скажем, если меня отправят в тюрьму. — Она пристально посмотрела на Кассиди, затем опустила взгляд, сосредоточенно размешивая свой кофе. — Думала я и о новом каталоге. Я хочу, чтобы каждый новый номер превосходил предыдущий, и всегда боюсь, что свежие идеи иссякнут.

— Этот страх свойствен творческим натурам.

— Думаю, да. Меня волновала и Ясмин.

— Почему?

— Это личное.

Кассиди мог бы воспользоваться моментом и вынудить Клэр рассказать о проблемах подруги, но он не стал этим заниматься.

— Что ж, прогулка удалась.

Он откинулся на стуле, вытянув свои длинные ноги. Старые джинсы хорошо сидели на нем, облегая бедра и выгодно подчеркивая все выпуклости. Клэр с трудом пыталась сосредоточиться на том, что он говорил.

— Думаю, если бы я задал ему такой вопрос, Клод поклялся бы могилой своей матери, что вы провели здесь в ту ночь не меньше получаса.

— Вы думаете, я лгу, Кассили?

— Нет. Я думаю, вы взяли меня с собой сегодня, чтобы я убедился воочию, как вы здесь уважаемы и против какого авторитета я выступаю, стараясь обвинить вас. С вами ведь даже местная полиция раскланивается. Хороший адвокат непременно использовал бы в своей линии защиты показания столь уважаемых свидетелей, и, если бы они не могли поклясться в том, что видели вас в тот вечер разгуливающей по Французскому кварталу, они с таким же успехом не могли бы поклясться в том, что не видели.

— Если бы вы были моим адвокатом, вы бы именно так и сделали?

— Совершенно верно. Если бы у обвинителя не было неоспоримых доказательств вашей вины, я бы представил вас святой и тронул бы сердца присяжных, заставив выслушать излияния ваших добрых знакомых.

— Я вижу, вы знакомы со всеми трюками. Губы его сжались, он помрачнел.

— Да, со всеми.

Безусловно, Кассиди был гораздо сложнее, чем казался с первого взгляда, решила про себя Клэр. Газеты много писали о помощнике окружного прокурора, но они молчали о Кассиди-человеке. Она же хотела узнать, что скрывается за этой внешней самоуверенностью и напором, почему иногда по лицу его пробегает тень. Все это было странно и интересно, но у Клэр были свои проблемы.

— Вы все еще думаете, что именно я совершила это убийство, так ведь?

Вздохнув, Кассиди облокотился на стол и, перегнувшись через него, сказал:

— Я думаю, произошло вот что. Вы уже давно планировали это убийство — с того самого момента, как узнали, что преподобный Уайлд собирается в Нью-Орлеан.

Вы купили, одолжили или украли револьвер тридцать восьмого калибра. Отправились на богослужение и лицом к лицу встретились с человеком, которого замышляли убить. Сейчас я уже знаю вас достаточно хорошо, чтобы понять благородство и чистоту ваших помыслов. Вы считали, что избрали достойный способ убить человека — почти как ваши предки, которые вызывали противника на дуэль.

Как бы то ни было, вы вернулись домой и отпустили Гарри. Это было рискованно, но вы рассчитали, что, если ее потом спросят, она подтвердит, что вы вернулись домой к десяти часам. Затем вы отправились в «Фэрмон» и с помощью Андре пробрались в номер Уайлда. Вы убили его, возможно даже спящего. Потом ушли и вернулись домой.

Но судьба сыграла с вами злую шутку. Мэри Кэтрин ускользнула из дома. Вы пришли домой, обнаружили ее исчезновение и, опять-таки по иронии судьбы, вынуждены были отправиться в обратный путь в «Фэрмон». Думаю, вам это не доставило особого удовольствия — возвратиться на место преступления почти сразу после его совершения.

— Совершенно не так. Разве вы сами не замечаете, сколько неувязок в вашей версии?

— Тут вы правы, черт возьми. Версия моя довольно хлипкая в смысле доказательств. Потому-то вы еще не в тюрьме. Клэр не сразу пришла в себя после такого замечания.

— И как же, по-вашему, я проникла в его номер? — спросила она.

— Очень просто. Андре дал вам ключ. Пока Уайлд ужинал, вы вошли в номер. Возможно, спрятались в туалете. Он вошел, принял душ, приготовился ко сну. Вы выжидали, пока не убедились, что он уснул, а потом убили его.

Клэр покачала головой:

— Здесь что-то изначально неверно, Кассиди. Я бы никогда не позволила втянуть своего друга в столь тяжкое преступление.

— Вы могли использовать его, не посвящая в свои замыслы.

— Украв ключ?

— Нет, вы хорошо освоились в отеле. В холле седьмого этажа есть несколько укромных местечек, где вы вполне могли спрятаться. Когда же горничная прошла в номер Уайлда разобрать ему постель, вы незаметно прокрались туда, пока дверь оставалась открытой.

— Очень изобретательно. Он вгляделся в ее лицо.

— Да, Клэр. Изобретательность свойственна творческим натурам.

Она сделала глоток уже остывшего кофе, стараясь унять дрожь в руках и скрыть нервозность.

— Откуда же я знала, что Уайлд придет в номер один? Или я собиралась, в случае чего, убить и миссис Уайлд?

Уайлду не нравилось то, что я печатала в своем журнале, и он за это поносил меня со своей кафедры. Мне же не нравилось то, что он проповедовал, и я его убила. Выходит, что я оказалась менее терпеливой и более непримиримой, чем Джексон Уайлд. Вы меня таким образом ставите на один уровень с теми психами, которые звонят мне и угрожают расправой.