Мой любимый герцог - Эви Данмор

О, Аннабель хотела. И все же – нет. Она не могла. Это не входило в ее планы – да и не было никакого плана.

Его рука замерла.

– Хочешь остановиться? – Голос звучал довольно спокойно для мужчины, жаждущего удовлетворить свою страсть.

Боже, помоги. Она безрассудно позволила ему слишком много, и теперь в ней боролись женские инстинкты: желание утолить его страсть, тайные страхи и очевидные – не выглядеть совершенной распутницей.

– Я не могу, – прошептала она, зарождающаяся паника захлестнула ее. – Не… так.

Не у двери. И нигде в другом месте, она и не думала об этом.

Грудь Монтгомери напряглась под ее ладонями.

– Конечно, – пробормотал он. – Тогда завтра.

– Завтра? – Нервная дрожь от дурного предчувствия пробежала по телу, на затылке поднялись волосы.

– Я составлю все в письменном виде, приму все твои условия, – сказал он. – Даю слово.

Условия?

Монтгомери попытался поцеловать ее снова. Что-то в выражении ее лица остановило его. Он отстранился, поправляя брюки, его губы недовольно кривились.

– Ведь сейчас у меня нет под рукой адвоката, – сказал он.

Кровь застыла у Аннабель в жилах. Значит, она поняла его правильно. Он считает, что она хочет заключить соглашение.

– Вы подумали, я хочу составить договор, – произнесла она.

Монтгомери нахмурился, уловив холод в ее голосе.

– А разве нет?

Монтгомери все еще тяжело дышал. Сейчас он выглядел совершенно по-мальчишески, галстук сбился на сторону, волосы взъерошены ее нетерпеливыми руками. Наверное, она и сама выглядела не лучше.

Какая женщина стала бы обсуждать условия договора в пылу любовных утех, когда мужчина теряет разум и может пообещать что угодно? Расчетливая куртизанка, вот кто.

Тошнота подступила к желудку.

– И вы согласны на любые мои условия? – услышала она свой голос. – Как насчет яхты, ваша светлость?

Он наклонил голову.

– Если она вам нужна.

У нее вырвался короткий язвительный смешок. В темноте он совсем не видел ее лица.

Так, значит, для него ничего не значили их разговоры, прогулки и неистовые поцелуи, все это время он не переставал считать ее расчетливой куртизанкой, которая пытается повыгоднее продать свои услуги. Начнем с того, что приличной женщине он вряд ли предложил бы совокупиться стоя в его библиотеке.

Аннабель одернула юбки.

– Я говорила вам, что такие вещи меня не интересуют.

Возникла пауза. Когда он заговорил, голос был холодным.

– Так что же тебе нужно, Аннабель?

Тебя.

Рано или поздно ее чувства должны были проснуться и заставить желать невозможного, совершать безумные поступки.

– Я не хочу быть вашей любовницей.

Монтгомери не отрываясь смотрел на нее, в этом взгляде она остро чувствовала недоверие и знала, как выглядит в его глазах: растрепанная женщина, которая не стесняясь положила руку на его член.

Сердце Аннабель сжалось. Ей было стыдно, будто с нее сорвали одежду, досадно за свою беспросветную глупость. Как можно в двадцать пять лет быть безмозглой и импульсивной, как ребенок. Она резко повернулась и нащупала ключ в дверном замке.

Через мгновение Монтгомери оказался у нее за спиной, его рука остановила ее судорожные попытки открыть дверь.

– Аннабель…

Она покачала головой.

– Понимаю, что, сам того не желая, обидел вас, но, поверьте, у меня не было подобных намерений, – сказал он.

– Что вы, – произнесла она, – я сама создала о себе неверное впечатление, о чем сожалею. Но я не стану вашей любовницей. Не стану.

Он колебался два удара сердца, возможно, три. Затем его рука опустилась, и он отступил назад, унося с собой тепло своего тела.

– Как вам будет угодно.

Его тон был официальным и бесстрастным. Даже равнодушным. Совсем не похожим на тот, какой был во время их первой встречи в этой библиотеке.

Аннабель открыла дверь и поспешила в ночь. Издалека до нее доносились хлопки и взрывы фейерверка, которого она так и не увидела.

Глава 19

Рассвет едва забрезжил над горизонтом, а экипаж уже был готов к отправлению в Лондон, где герцогу предстояла еженедельная встреча с королевой.

Себастьян остановился в прихожей на полпути к дверям.

– Бонвилль! – рявкнул он.

Дворецкий появился, словно из воздуха.

– Ваша светлость?

– Что-то с освещением.

Дворецкий окинул прихожую быстрым взглядом, штукатурку, люстру, французские стулья, расставленные вокруг камина, и в его глазах появился оттенок паники. Очевидно, Бонвилль не нашел в освещении никаких изъянов.

– Лампы, – нетерпеливо сказал Себастьян, снова направляясь к входу. – Они совсем не дают света. Полагаю, во время вечеринки сеть была перегружена.

Наверняка дело в этом. Вроде бы мелочь, но из-за тусклого света в доме стало совсем мрачно.

Бонвилль тут же бросился исполнять указание герцога.

– Я вызову специалистов по газу, чтобы они проверили трубы и каждую лампочку, ваша светлость.

Себастьян быстро кивнул.

Лакеи распахнули перед ним двойные двери, и от струи холодного утреннего воздуха у него заслезились глаза. Он поспешно спустился по скользкой лестнице к карете. Легкий снежный покров, благодаря которому Клермонт выглядел сказочным уединенным замком, за последние пару дней превратился в слякоть. Впрочем, это не имело значения. В его рабочем кабинете погода всегда была одинаковой.

Лондон медленно, но неуклонно пропитывался серой моросью. Когда герцог вошел в Букингемский дворец, его кожаные туфли блестели от влаги, несмотря на раскрытый над ним черный зонт.

Сегодня Монтгомери не ожидал теплого приема. И королева, и Дизраэли вряд ли придут в восторг от его последних рекомендаций. Но он все равно будет настаивать на своем. Он всегда знал наверняка, как нужно действовать, так же как его фермерам какое-то шестое чувство подсказывало, в какую сторону изменится погода. Усаживаясь, герцог гадал, известно ли уже Виктории о побеге его возможного наследника. Это означало бы выпустить из бутылки джинна, которого он предпочел бы держать взаперти.

Королева и премьер-министр сидели на своих обычных местах: она – у окна в похожем на трон высоком кресле, он – прямо у камина, словно его