Генрих Гиммлер - Роджер Мэнвэлл

Затем он упомянул задачу искоренения, которая, как он сказал, «в точности подобна избавлению от вшей; уничтожение вшей не является вопросом идеологии. Это вопрос гигиены. Нам следует избавиться от вшей как можно быстрее». Задачей будущего было объединение всех нордических народов в германский рейх. «Очень скоро я создам немецкую СС в самых различных странах», сказал он, имея в виду конкретно Бельгию и Нидерланды, Норвегию и Данию. «Очень скоро мы наберем там немецких добровольцев», независимо от того, по душе ли это лидерам данных стран или нет. Оп призвал офицеров терпимо относиться к незнанию немецкого языка теми представителями германской расы, которых он примет в СС; они должны помочь новобранцем освоить язык. И в один прекрасный день, пророчествовал он, он соберет всех немцев со всего мира, «и более всего из-за морей, из Америки, которых, настанет час, мы будем выводить оттуда миллионами… У нас лишь одна задача — твердо стоять и беспощадно вести расовую борьбу».

В Познани он тоже заглядывал в будущее; с горячностью пророка обращался он к людям, в смущении выслушивающим фантазии, в которые мало кто из них верил, и которые они считали неуместными в столь критический период войны. После отступления в Северной Африке в 1942 году, разгрома под Сталинградом следующим январем, падения Муссолини и только что начавшегося вторжения союзников в Италию, они начали понимать, что войну будет выиграть не так-то просто. Но голос Гиммлера неумолимо продолжал: «И когда, наконец, установится мир, мы сможем начать великую работу. Мы будем создавать колонии. Мы будем воспитывать нашу молодежь в духе СС… Само собой, больше всего молодой поросли даст совершенный в расовом отношении немецкий народ. За каких-нибудь двадцать или тридцать лет мы сможем вырастить правящий класс для всей Европы». Он сказал, что обращался к Фюреру от имени СС и просил у него привилегии расширения германских границ на Восток. «Мы распространим наши законы на Восток, мы не остановимся и мало-помалу дойдем до самого Урала». Это не даст СС расслабляться; люди СС всегда будут смотреть в глаза смерти.

«Таким образом, мы создадим необходимые условия для всего немецкого народа и всей Европы, управляемой и ведомой нами — немецким народом. Наши будущие поколения должны быть способны выстоять в священной борьбе с Азией, которая неизбежно разразится снова… Было бы прискорбно, если бы немецкий народ не выжил. Это будет концом красоты и Культуры, концом творческой мысли на земле… А теперь давайте вспомним Фюрера, Адольфа Гитлера, который построит германский рейх и поведет нас в германское будущее».

Стремление Гиммлера выиграть свой особый вариант войны было в этот период сильно, как никогда. Его ожесточили многие события, поражения в боях, смерть Гейдриха, серьезный вызов его власти, брошенный евреями варшавского гетто, выступления студентов в Мюнхене и коммунистическое подполье в Германии — Красная капелла (Rote Kapelle).

Красная капелла — так называлась сеть немецких шпионов, работающих на Россию; оказалось, что многие ее агенты были выходцами из достойных немецких семей, и многие из них работали в различных министерствах. Их руководитель, Гарро Шульце-Бойзен, неуравновешенный человек, в двадцатых годах был поэтом и революционером левого толка, а во время войны работал в департаменте Министерства авиации Геринга, который специализировался на «исследованиях» в области прослушивания телефонов. Этот отдел вполне естественно вызывал подозрение у Гиммлера.

В марте 1942 года Шелленберг был послан в Ка-ринхалле, роскошную загородную резиденцию Геринга, в которой руководитель Люфтваффе все чаще уединялся, стараясь избежать последствий падения своего авторитета. Он прибыл, чтобы испросить у Геринга разрешения выполнить эту работу силами СД. По свидетельству Шелленберга, Геринг встретил его в тоге и с маршальским жезлом в руке; перебирая драгоценности в хрустальной чаше, он впал в транс и так и не смог принять решения, в равной степени приемлемого для Гиммлера. Рейхсфюрер немедленно начал расследование в департаменте Геринга, которое, по свидетельству одного очевидца, было прекращено Гитлером в июле во избежание скандала. Геринг надеялся полюбовно замять дело, вручив Гиммлеру в августе почетные крылышки, но именно в этом месяце, в результате независимого расследования, проведенного департаментом военной разведки адмирала Канариса абвером, оказалась вскрыта вся сеть Красной капеллы, хотя сами аресты более чем сотни агентов в конце концов выполнялись объединенными силами полевой жандармерии Канариса и гестапо. Несмотря на то, что Гитлер разрешил гестапо подготовить уголовное судопроизводство, Гиммлер понимал, что его обширная организация оказалась не первой в деле раскрытия Красной капеллы, существование которой вызвало скандал, масштабы которого совершенно не соответствовали истинной важности этой шпионской организации. Шелленберг в своих мемуарах не преминул отдать пальму первенства в раскрытии этой подпольной организации себе и, как всегда, представил эту историю в самой красочной форме.

В феврале 1943 года, почти сразу же после серии судов над Красной капеллой, последовало выступление студентов Мюнхенского университета. Руководили им студент медицинского факультета Ханс Шолль и его сестра София, причем они занимались антинацистской пропагандой не только в Мюнхене, но и в других университетах Германии. Отвратительная речь, произнесенная гауляйтером Баварии Паулем Геслером, в которой он оскорбил студенток, предложив им производить незаконнорожденных детей с помощью, если понадобится, его адъютантов, привела к открытым демонстрациям в университете и на улицах Мюнхена. Однако Ханса и Софию Шолль предали, и после пыток в гестапо их судил Роланд Фрейслер, гитлеровский двойник печально известного в семнадцатом веке английского судьи Джефри, приговоривший их и других участников выступления к смертной казни. По свидетельству Хасселя, бывшего дипломата, ставшего впоследствии членом германского Сопротивления, Гиммлер склонялся к тому, чтобы отменить казнь в марте и не дать жертвам превратиться в орудие возмездия, однако он колебался так долго, что когда его приказ пришел, было уже поздно кого-либо спасать.

Вызов самих евреев авторитету Гиммлера был брошен из варшавского гетто, участка площадью всего две с половиной квадратных мили, на котором располагалось средневековое гетто[72]. Вокруг него нацисты возвели высокую стену и собрали здесь около 400 000 страдающих от голода польских евреев. В марте 1942 года, в речи, полный текст которой не сохранился[73], Гиммлер очертил исходную схему частичного переселения польских евреев; когда Германия начала вторжение, в Польше проживало более трех миллионов евреев, и хотя многие их них бежали на восток или были убиты в ходе боевых действий, около двух миллионов все еще ожидали смерти, включая жителей варшавского гетто.