Просыпайся, любимый (СИ) - Политова Екатерина

— Я занята. Я хочу ослабить замок. Найди сердце… — говорить в таком состоянии так странно.

Потому что ты говоришь моей волей, — шепчет Геррия.

— Отдай мне девушку, скажи, как она отдала тебе свою силу - и я тебя пощажу. Нет - буду мучить вечно, — опять голос Вердера. Чистый и громкий.

Замок… это он? Думаю я.

— Ты слился с замком? — повторяет мою мысль Рафаэль. Мы догадались оба. — Это твоё сердце стучит там, под полом?

— Там будет стучать твоё сердце, если не отдашь мне её. Захвачу вначале Синее Древо, потом твоё - Красное.

— Фаола, шевели задницей и делай быстрее, что задумала, — шипит мне в ухо Рафаэль. Чувствую его горячее дыхание, как он прижимает меня к себе одной рукой.

Геррия тоже обнимает меня словно дитя. Я чувствую её теплые ветви, я будто в коконе, параллельно ощущаю руку Рафаэля и мне сложно, сознание будто разрывается на “здесь” и “там”. Чувствую как каждый мертвец в здании разгорается синей магией, пропускает через себя разлагающий тлен. Как их мертвые неповоротливые руки становятся ещё опаснее, они рвут исчадия хаоса. Они рвут и распространяют по замку смерть.

Смерть-смерть-смерть, — хихикает Синее Древо. — Больше, моя плоть, больше!

Чувствую вокруг моего физического тела то жар то холод, как Рафаэль держит меня, он дергается, таскает меня на себе, защищая от Вердера.

Замок дрожит. Стонет коридорами и залами. Ты послал тлен и боль по телу Рафаэля - вот почувствуй, что чувствовал он. Почувствуй эту страшную боль. Вены живого замка истончаются, скукоживаются и разлагаются. Стены начинают дрожать, всё здание содрогается от крыши до глубоких подвалов, словно из-за судороги.

Возле меня что-то взрывается, оглушая и я прихожу в себя. Мои руки горят ярким синим.

Засыпай, засыпай обратно, моя плоть.

Перед глазами огромная дыра в потолке. До самого неба. Из провала на меня выглядывают мертвые головы. Чувствую, что они хотят узнать в порядке ли я, не нужна ли мне их помощь. Ко мне спрыгивает цербер - бежит меня облизать, как все собаки больных хозяев, но я останавливаю его, потому что языки у этого увальня горят огнем.

Я лежу на каменном полу. Ладонь сжата на копье. Рафаэль вернул мне оружие. Но рядом вижу, что валяется его катана. Замок вокруг почти разрушен. Мне кажется, что из каждого развала, из каждого камня сочиться… будто кровь…

— Запирай, всё что убила! Сейчас же! — слышу выкрик. Голос Рафаэля странны, низкий, какой-то потусторонний.

Поднимаю голову и открываю от удивления рот. Потусторонний… Два демона разных сфер дерутся не на жизнь, а насмерть. Я даже не догадывалась, что Рафаэль так может. И не догадывалась, как может выглядеть бывший магистр. У Рафаэля крылья - горящие, огромные, но прозрачные иллюзорные и вовсе неиллюзорные ярко-красные рога. Он поливает Вердера неиссякаемым красным огнем и бьет синими молниями всё, что от того отваливается и пытается уползти.

Всюду мертвые демоны хаоса, пронзенные льдом или сгоревшие в огне или силе молнии. Разные, жуткие и живые проявления Пурпурного Древа.

Сам магистр напоминает огромного бегемота состоящего из жирных шипящих фиолетово-розовых змей. Все они шипят, открывают пасти с острыми клыками. Уворачиваются, изворачиваются.

И я вижу, что защищает бегемот. Рафаэль нашел сердце замка, разворотив почти всё, чтобы до него добраться. Да сердца Вердера. Во что хаос превратил его…

— Фаола! — оборачивается ко мне Рафаэль, оскалившись, сцепившись с Вердером. Его клыки стали ещё больше, заострились. Змеи, падающие с бегемота, обползают Рафаэля и вцепляются ему в ноги, но тут же загораются, мрут под молниями.

Рафаэль пытается добраться до сердца. По стене резко идет лед, но путь ему преграждает ещё живая пурпурная стена и тут же спадает. Так повторяется раз за разом, огонь, молнии, лед — хаос защищается.

Запереть, всё запереть. Успеть, пока Рафаэль пытается сделать два дела одновременно - убить Вердера и защитить меня. Опять объединяю себя с мертвецами, чтобы захватить всех, погружаюсь в Колодец Душ целиком.

Он пылает пурпурным светом, блестит и светится.

Обними меня, моя слабая. Моя плоть. Обними. Запирай. Запирай то, что должно достаться смерти. — зовет Геррия.

Синий свет проходит через Колодец, закручивается спиралью, по порядку захватывая каждую выбившуюся из сине-голубого цвета душу. Будто нанизываю бусины на нить. Но это не нить, а бусины - души бедняг, захваченных Пурпурным Древом. Это очень легко. Достаточно захотеть, щелкнуть пальцем и измененные, искаженные души навеки запираются в Колодце. Там же они будут поглощены со временем, там же будут истощены этим же временем. Это очень просто.

Легко, потому что ты моя. Моя. Моя слабая.

А вот вернуться получается тяжело. Я оказываюсь вдруг посреди Мертвых Земель. Меня окутывает покой и тишина. Я вижу Геррию. Наконец-то я вижу огромное, невероятное Синее Древо. Бесконечно прекрасное, с ярко-голубыми шипами вместо листьев. Я чувствую каждую ветвь, каждый уходящий в бесконечность корень. Богиня предстает передо мной во всей своей красе.

— Фаола! — резко вздрагиваю от рычания Рафаэля и прихожу в себя. Что это было, как это получилось?

Вернись… Моя… Моя, моя!

Вскрикиваю в ужасе. Бегемот будто разорван тысячами когтей, от него только жуткие шевелящиеся ошметки. Всё вокруг горит или заморожено.

И… у Рафаэля нет руки - вместо неё из раны на плече вырывается кроваво-красный огонь, один его демонический рог обломан. Тех горящих крыльев, что я видела, уже нет. Он рычит словно животное, монстр-Вердер тянет его за ногу к себе, но Рафаэль ползет к огромному провалу, где бьется большое человеческое темное сердце. Рафаэль бьет его ногой в зубастую морду, но тот из последних сил кусает его за ногу и сдавливает.

Бросаюсь вперед, туда к ним, перепрыгиваю через все разрушения, с камня на камень. Перехватываю копье и в прыжке вонзаю наконечник в огромный пурпурный жирный затылок. И пропускаю через рукоять мертвую магию.

Чудовище булькает, дрожит, но никак не умирает! И никак не отпускает Рафаэля. Тот приподнимается на одной руке, и резко по черным камням к бьющемуся внутри замка сердцу устремляется лед, подгоняемый электрическими разрядами. Острые белые замерзшие шипы пронзают его, врастают прозрачным холодным льдом и дырявят.

По замку проходит такой дикий грохот. Последний удар сердца пропускает по остаткам стен глубокие трещины.

Рафаэль бессильно падает на камень. Бегемот-Вердер под моим копьем последний раз дергается и затихает.

— Лучше бы копье в сердце метнула, — выдыхает Рафаэль. Рана на плече всё ещё горит огнем, глаза едва светятся, он весь в пурпурной крови чудовища. Он произносит из последних сил: — Запирай…

Хочу метнуться к Рафаэлю, помочь ему как-то, но должна сделать свою часть.

Последняя душа. Я не вернусь. Я уже чувствую, что не вернусь, обращаясь к Колодцу Душ. Я почва для корней Геррии.

Душа Вердера Брауна темная, черная. Так похожа на душу Рафаэля, очень похожа. Такая же сильная, непримиримая, тяжелая. Толкаю её в Колодец и держу, хаос не хочет в покой. Хаос хочет жить, дергаться, ворочиться, что-то делать, но точно не быть спокойным. Только не умирать. Только не в покой. Не в смерть.

Но я отправляю хаос в покой.

И себя. Забыв всё, чем была.  Меня утаскивает, вырывает из тела.

Я - почва для корней Синего Древа. Я - серая пыль в Мертвых Землях.

Глава 17

РафаэльДаже если на меня сейчас упадет этот трескающийся потолок - черт с ним. Еле выдергиваю ногу из острых зубов и падаю на спину. Пока Фаола стоит как долбаная статуя, сияя синим.

Ран так много, что демоническая сущность начинает лечить слишком медленно. Дрожащей от усталости рукой трогаю голову - фух, если рога исчезли, значит демон под контролем. Даже не ожидал, что сущность ещё способна вылезти. Мои легкие горят, но не от огня, а оттого что я просто по-человечески запыхался.