Змия в Раю: Роман из русского быта в трех томах - Леопольд фон Захер-Мазох

— У меня совсем не веселое настроение.

— Хочешь потанцевать со мной?

— Нет, но охотно поболтаю немного, если у тебя есть желание.

— Разумеется, однако давай присядем. — Она огляделась по сторонам. — Вон там, где стоят цветы, ты не возражаешь?

Сергей проследовал за турчанкой к маленькому дивану, обставленному лиственными растениями, которые сводом смыкались над ним. Здесь, под этим балдахином из зелени, было свежо и покойно. Стройная девушка уселась рядом с ним, плечом к плечу, и прямодушно посмотрела ему в лицо.

— Здесь очень мило, не правда ли? — молвила она. — Чадра, правда, мне уже надоела. Когда можно будет снять с себя эту маскировку? Я полагаю, к ужину.

— Подними ее сейчас, — сказал Сергей. — Тебя и под чадрой нельзя не узнать. Второй, которая обладала бы таким станом, походкой и глазами, на свете не существует.

Хорошо, что в этот момент лицо девушки было закрыто, иначе он увидел бы, как она покраснела.

— Теперь я поняла, что ты меня так и не узнал.

— Нет, узнал.

— Хочешь, я скажу тебе, за кого ты меня принимаешь? Красавица, которую ты имеешь в виду, танцует вон там, с Плоцким, — у нее на плечах львиная шкура.

Сергей отрицательно покачал головой.

— Я знаю тебя, прекрасная роза, — прошептал он. — Я все еще чувствую в сердце твои шипы.

Она отвернулась.

— Это вы, Наталья! — И он поднял чадру.

— Вы по-прежнему сердитесь на меня? — спросила она, спокойно поворачивая к нему красивое невинное лицо.

— Если вы захотите, могу быть к вам добрым.

— Можете? Хорошо, что я узнала об этом. Тогда я хочу.

Она взглянула на него, залилась румянцем и со смехом отвернулась.

— Так чего вы хотите, милая Наталья?

— Я и сама не знаю, мне хотелось бы смеяться и радоваться, но потом меня снова охватывает такое чувство, будто я вот-вот расплачусь. Я, должно быть, кажусь вам совсем взбалмошной.

— Только не пытайтесь, пожалуйста, проводить над собой исследования, — урезонил ее Сергей. — Все, что вы делаете, хорошо и прекрасно.

— Теперь вы начинаете рассказывать сказки…

— Я постыдился бы сказать вам хоть слово, которое не соответствовало бы истине, — проговорил он в ответ. — Пожалуйста, Наталья, верьте мне.

— Разве я сидела бы здесь рядом с вами, если бы хоть капельку в вас сомневалась? — Она слегка пожала ему руку, и взор ее был открытым и сердечным, как в тот раз, когда он впервые сказал ей о своей любви. — Нет, это в прошлом. Если я не всегда понимаю вас сразу, то извините меня — ведь ничего дурного я не имею в виду. Отныне мы станем добрыми друзьями, да? Или вы считаете, что я требую слишком много?

— Слишком мало, Наталья.

Она смотрела в пол и, не находя слов, поигрывала, как ребенок, серебряными браслетами на запястье. Но Сергей мягко взял ее ладонь и поднес к губам.

В этот момент всех пригласили к ужину. Сергей поспешил предложить Наталье руку и за столом занял место рядом с ней.

— Что скажет на это Зиновия? — шепнула ему Наталья.

— Поверьте мне, ей это глубоко безразлично.

— Я верю, что вы не любите Зиновию, — возразила счастливая девушка, — но никогда не поверю, что вы безразличны ей. Она вас любит, я это чувствую, и я не ошибаюсь.

Зиновия бросила взгляд в сторону нашей пары и закусила губу. Теперь она делала вид, что развлекается с Каролом и Плоцким: она хохотала и кокетничала, хотя внутри нее все кипело. Она не притрагивалась ни к одному блюду, зато стремительно — один за другим — осушала бокалы с шампанским, и в завершение исполнила французский шансон, встреченный бурными аплодисментами.

Когда все снова вернулись к танцам, Наталья с Сергеем сидели, как и до ужина, на маленьком диване под лиственным балдахином и вели беседу — так радостно и доверительно, словно их никогда не разделяла пропасть обид и недоразумений. Они говорили о Сергеевом хозяйстве, об охоте, о новых романах, о Шекспире, о «Марии Магдалине» Корреджо, о старом Онисиме — обо всем, кроме того, что их действительно волновало, ибо в таких разговорах необходимости не было. В этом вопросе они понимали друг друга без слов, достаточно было взгляда, которым они обменивались, или едва заметного прикосновения руки.

Когда музыканты заиграли котильон, Зиновия внезапно вышла из круга и выбрала в партнеры Сергея. Тот слегка побледнел, и она тоже, только она сумела затушевать смущение ироничной улыбкой. Наталья спокойно посмотрела на нее и даже не вздрогнула: сейчас она была уверена, что Сергей не любит Зиновию, а большего ей и не требовалось. Как только тур завершился, Сергей, не мешкая, вернулся к ней.

— Ну, что вы на сей раз скажете?

— Я не настолько тщеславен, чтобы этому верить.

— А я повторяю вам: она вас любит.

— Было бы весьма досадно, — откликнулся он. — И уже поэтому я хочу надеяться, что вы ошибаетесь.

Когда праздничный угар достиг кульминации, слуги внезапно вкатили крытую повозку и установили ее в центре зала. Затем появилась Зиновия в короткополом костюме из синего атласа, в кумачовых полусапожках, с беретом на голове и хлыстом в руке, и приветствовала собравшуюся публику. Она была сейчас очень похожа на одно из тех очаровательных, грациозно-дерзких созданий, которые обычно выступают на арене цирка.

Когда покровы с повозки были сняты, все увидели большую клетку на колесах, в которой находилась компания хищных зверей, возбуждающих скорее любопытство, чем страх: лев, тигр, волк…

Кавалеры и дамы, улыбаясь, столпились возле решетки и начали дразнить совершенно добродушных на вид бестий, но Зиновия решительно положила этому конец.

— Прошу вас, господа, не подходите слишком близко! — крикнула она, сопровождая свой призыв величественным движением головы и мановеньем руки. — Я укротительница зверей Зинаида Кнутусова из Одессы, а здесь вы видите мой зверинец. Вот это лев, царь животного мира.

Его роль исполнял Менев. Она слегка прошлась по его спине плетью, и он грозно зарычал.

— Он родом из Африки. А здесь вы видите бенгальского тигра.

— Да это же Винтерлих! — крикнула Февадия и радостно захлопала в ладоши, после чего хищный зверь учтиво ей поклонился.

— А вот медведь (Карол, стоявший на четвереньках, теперь с дружелюбным рычанием поднялся на задние лапы), он родом из России. А этот волк — из Венгрии.

— Разве это не Феофан? — пробормотала Алена. — Ну конечно, он и есть.

Она легонько шлепнула его ладонью, после чего тот вознамерился подать ей лапу, но она отступила на пару шагов и во все горло расхохоталась.

— Все выдрессированы на воле, — заключила Зиновия, — все очень ручные и доверчивые. Теперь я покажу несколько трюков, после чего состоится кормление.

Ендрух с Тарасом поспешили приставить лесенку, которую держали наготове. Зиновия поднялась по ступенькам и вошла в клетку, встреченная зычным рыком и воем хищников.

— Не пугайтесь, дамы и господа, — любезно, но не без гордости сказала она. — Вы незамедлительно увидите, как они мне повинуются.

Ендрух протянул ей трость.

— Давай, Гектор, прыгай!

Волк разбежался и дважды перескочил через трость.

— Теперь твоя очередь, Фатима. — Она указала на Винтерлиха. — Вы, между прочим, видите перед собой даму тигриного племени — кровожадную, но исключительно грациозную.

Вокруг раздавались смех и рукоплескания. После того как Винтерлих тоже дважды перепрыгнул через трость, дрессировщица пригласила выступить медведя Ивана. Тому пришлось танцевать, брать у нее изо рта кусочки сахара и кувыркаться. В завершение наступила очередь льва.

— К моим ногам, Сулейман! — воскликнула Зиновия; и после того как Менев послушно выполнил приказание, она грациозно разлеглась у него на спине.

— Вы видите царя пустыни, ставшего моим рабом.

Пока остальные хлопали в ладоши и ликовали, Наталья вдруг встала. Щеки у нее разрумянились, глаза сверкали.

— Что вы надумали? — спросил Сергей.

— Я больше не могу смотреть, как унижается мой отец, — ответила она с едва сдерживаемым негодованием. — Да еще перед этой женщиной! Если бы я увидела в клетке вас, Сергей, то думаю… Впрочем, нет, вы бы не согласились принимать участие в подобной дурацкой затее, даже если бы любили Зиновию…

Она протянула ему руку и направилась к выходу.

Сергей хотел было последовать за ней.

— Нет, — серьезно и решительно сказала она, — оставьте меня сейчас одну, прошу вас.

Затем широкой красивой поступью вышла из зала — разгневанная молодая султанша.

30. Бесенята и амурчики

Карась, хоть раз обманутый крючком,

Остережется зариться вторично.

Настала Пепельная среда,[69] люди осеняли лоб крестом из пепла, природа тоже, казалось, разделяла их печаль и раскаяние. Солнце скрылось за темными тучами, словно под траурным вдовьим покровом. Все было окутано серостью, с неба будто падал пепел и устилал землю, деревья и кровли серым, угрюмым, давящим слоем — так Везувий когда-то засыпал прекрасные Помпеи. Тучи пепла кружились на горизонте; река и ручьи, казалось, полнились пеплом, и воздух пах дымом. И вечерние сумерки накатывали теперь, как море пепла, на просторы края, на леса и деревни; и серые, тяжелые, тоскливые волны этого моря проникали сквозь наглухо запертые окна в жилища — до самого глухого и дальнего уголка.