Кунгош — птица бессмертия - Михаил Юхма

— Братья! Это ведь наш человек! Я хорошо его знаю! Его послал к нам Мулланур Вахитов, а Мулланура просил об этом сам Ленин. Я слышал это своими ушами! Аллахом клянусь!

— Взять их обоих! — истерически взвизгнул командир. И, не дожидаясь, пока его команда будет выполнена, вытянул вперед руку с наганом, целясь прямо в лицо Абдуллы. — Я тебя своей рукой… — выкрикнул он. — Предатель!.. Своей рукой!.. Как бешеного пса!..

К командиру подскочил Ильяс и изо всей силы стукнул кулаком по его руке. Наган упал на землю.

— А-а, бунт! — озираясь по сторонам, прохрипел командир. — Измена! Измена-а! — заорал он и со всех ног кинулся к казармам.

Но убежать ему не дали. Выскочили из строя Ахмет и тот бородатый татарин, что давеча привел Ахмета к Абдулле. Они быстро, словно по команде, схватили командира за руки повыше локтей. Тот тяжело дышал, но вырваться из их железных объятий даже не пытался.

Строй дружинников окончательно рассыпался.

На мост тем временем вступали колонны моряков. А со стороны центра шли к Булаку с красными флагами, с пением «Интернационала» отряды революционных рабочих Казани.

Дружинники стали отстегивать сабли, кидать их на землю, втыкать винтовки штыками прямо в снег.

Теперь уже всем было ясно, что дни «Забулачной республики» сочтены.

Глава V

В Москве Дулдулович устроился лучше, чем в Петрограде Начать с того, что его сразу взяли на службу, да как раз туда, куда он больше всего стремился. В Центральном комиссариате по делам мусульман была постоянная нужда в людях. Конечно, просто так, что называется, с улиць человека не взяли бы. Но ведь он был не с улицы: о нем самым лучшим образом отозвались и Абдулла, и Галия, и даже Ади, которому Дулдулович сразу понравился своей энергией и деловитостью.

В Комиссариате он занимался снабжением, формированием отрядов, помощью приезжавшим в столицу из губерний мусульманам-ходокам.

Дулдулович решил поначалу все силы положить на то, чтобы войти в доверие, как можно лучше вжиться в свою роль. Это ему удалось сравнительно легко. Он быстро и четко выполнял все, что ему поручалось. Находить общий язык с самыми разными людьми было ему не в новинку, это он умел всегда. Он довольно скоро стал чуть ли не всеобщим любимцем. Да, теперь уже не хвастаясь можно было сказать, он пришелся здесь ко двору. Особенно заметно это стало в дни работы Первой Всероссийской конференции рабочих-мусульман. Дулдуловичу было поручено обеспечить делегатов жильем. Кое-кого устроили в самом здании комиссариата. Но всех разместить здесь не удалось, и остальных поселили на частных квартирах — у мусульман, издавна проживающих в столице.

Все были довольны. Деловую хватку Дулдуловича отметил даже в специальном приказе сам комиссар. Это было важно. Но не менее важно было и другое: находясь в самом центре комиссариатских дел, он завязывал нужные связи, старался сблизиться с самыми разными людьми, особеши чутко улавливая малейшее их недовольство. А недовольные нашлись, они всегда находятся. Иным не по нраву были новые порядки, кое-кому не по душе пришлась требовательность комиссара Вахитова: он в работе не щадил ни себя, ни других. Так или иначе, у сотрудника комиссариата было на примете уже несколько человек, на которых при случае он мог бы опереться.

Жил Дулдулович неподалеку от здания комиссариата в бывшей квартире присяжного поверенного, бежавшего от большевиков на юг. Ордер был выписан на всю квартиру, но Дулдулович занял только бывший хозяйский кабинет: ему с лихвой хватало этой великолепной, богато и со вкусом обставленной комнаты. К тому же все помещение по нынешним временам не так-то просто было бы отапливать, а в адвокатском кабинете была «буржуйка».

Новый хозяин топил ее ампирной адвокатской мебелью, а ииогда даже и книгамн в тисненных золотом кожаных переплетах из адвокатской библиотеки.

Дулдулович привык к мысли, что он в Москве совершенно одинок и никто, кроме сослуживцев, ere здесь не знает. Во всяком случае, никто, кроме сослуживцев, не знал, где он живет. А сослуживцы не имели обыкновения ходить друг к другу в гости. Легко поэтому вообразить изумление Эгдема, когда в одно прекрасное утро к нему в дверь вдруг постучали.

Явился гость из Казани. Да не простой гость, а тот самый, которого Дулдулович ждал еще в Петрограде, — связной от Алима Хакимова.

Это был давний его знакомец Харис, юркий, щупленький человечек, с которым судьба свела его в день, когда чуть не вся Казань провожала в Петроград депутата Учредительного собрания Мулланура Вахитова.

«Разыскали, мерзавцы, — подумал Эгдем. — Когда позарез нужны были, от них не было ни слуху ни духу. А едва только я почувствовал твердую почву под ногами, они уже тут как тут…»

— Рад вас видеть живым и здоровым, дорогой Эгдем, — говорил тем временем Харис, усаживаясь в уютное кресло. — Я, как вы, вероятно, догадались, привез вам привет от наших общих друзей.

— Спасибо, — ответил Дулдулович. — Как они там, мои друзья? Как их дела?

— Дела хороши. Да вы ведь, наверно, и сами знаете. Слыхали небось о республике, которую провозгласили патриоты-мусульмане?

— О «Забулачной республике»? Как же… Конечно, слыхал.

— «Забулачной»? — возмутился гость. — Но ожидал из ваших уст услышать такое. Это наши враги, глумясь над нами, кинули эту презрительную кличку. А нам с вами пристало иначе называть это наше любимое детище…

— Ладно, будет тебе! Будет! — оборвал Дулдулович разглагольствования гостя. — Ты, друг мой Харис, ведь не на митинге. Здесь, кроме меня, никого нет. А меня агитировать не надо. Я человек военный, не дипломат, так что говори прямо: каково реальное положение дел? На что мы можем рассчитывать? Да не забывай: я сам неплохо информирован, кое-что знаю. И из вполне надежных источников.

Харис сразу сник. В огромном вольтеровском кресле его щуплепькая фигурка казалась особенно жалкой.

Он устало прикрыл покрасневшие от бессонницы глаза и тихо заговорил, уже совсем в ином тоне:

— Если говорить честно, дела далеко не блестящи. Республику мы провозгласили, но…

— Что «но»? Вечно какое-то «но»… Поторопились, что ли?

— Либо поторопились, либо, наоборот, упустили момент. Трудно сказать.

— Рассказывай все, как было. С самого начала.

— В январе открылся Второй Всероссийский съезд воинов-мусульман. Мы на этом съезде намеревались провозгласить Идель-Урал штаты — суверенное, демократическое мусульманское государство. Мы добились единства всех сил, противостоящих Советам. Нас поддерживали все партии: и кадеты, и меньшевики, и духовенство, и представители шуро… Объединив все эти силы, предполагалось создать большую национальную армию для борьбы с Советами. Ставилась задача арестовать Казанский Совдеп, мусульманский комиссариат при губернском Совдепе, арестовать всех большевистских главарей.