Клэй из Виргинии - Мередит Рич

Клэй надела акваланг, приладила маску, подняла с палубы фотокамеру и, спустившись по трапу, спрыгнула в воду. Уилл прыгнул следом. Дно от поверхности отделяло всего двадцать футов, и видимость на глубине оказалась вполне удовлетворительной. Появление ныряльщиков ничуть не нарушило ритм подводной жизни, и для начала Клэй сфотографировала стайку отливающих радугой желтых рыб-хирургов, одну из которых попыталась схватить барракуда.

Уилл, углубившись в гущу коралловых ветвей и водорослей, жестом позвав Клэй за собой, указал ей на пятачок морского дна и плавно повел рукой, давая понять, что именно здесь ему довелось пережить загадочные ощущения, однако, осмотревшись, кроме старых пустых раковин, брошенных ловцами моллюсков, Клэй не заметила никаких признаков кораблекрушения. Любопытная барракуда высунула голову из норы, но стоило Клэй протянуть к ней руку, как хищница молниеносно отпрянула.

Почувствовав легкое прикосновение, Клэй повернула голову, почти готовая встретиться с призраком, но это оказался Уилл. Он оживленно жестикулировал. Клэй проплыла вслед за ним несколько ярдов, огибая коралловую скалу, и Уилл показал ей лежащий на дне черный, обросший ракушками шар, оказавшийся при ближайшем рассмотрении пушечным ядром. Клэй принялась щелкать затвором фотокамеры, а Уилл тем временем энергично раскапывал грунт руками, поднимая со дна тучи песка. Наконец в мутной воде проступило что-то большое и ржавое. Уилл с улыбкой посмотрел на Клэй, и она поняла, что это, возможно, был якорь испанского галиона. По сигналу Уилла Клэй всплыла, стараясь подниматься строго вертикально, чтобы потом можно было установить буй точно на месте находки.

– Как ты думаешь, что там такое? – спросил Том, когда Клэй взобралась на палубу.

– Похоже, якорь; уж очень глубоко он ушел в песок.

На поверхности показался Уилл. Передав Карлосу, одному из ныряльщиков, пушечное ядро, он поднялся на борт.

– Может быть, это очередная пустышка, но все-таки надо попробовать. Давайте для начала спустим под воду нагнетатель и расчистим место.

– Все готово, – отозвался Карлос, включая мотор. Компрессор громко взревел.

– Эта штука гремит, как сто чертей! – крикнул Уилл, перекрывая шум. – Эй, Виктор, кажется, я велел тебе его исправить!

Виктор пожал плечами:

– Я и исправил. А это что-то новенькое. Отремонтирую вечером, когда закончим работу.

– Надеюсь, до той поры он не развалится окончательно.

Виктор еще раз пожал плечами и улыбнулся. Незлобивый и безотказный, он ремонтировал, смазывал, перепаивал, склеивал и регулировал практически все оборудование, приобретенное Стоуном, многократно продлевая ему жизнь. Виктор отлично знал о финансовых неурядицах Уилла и никогда не жаловался, молясь лишь, чтобы оборудование дотянуло до того счастливого мгновения, когда они наткнутся на какой-нибудь клад, или, как говаривал Стоун, на золотое дно.

Теперь пришла пора поработать нагнетателю, который Том Шульц называл «жирафой», и который представлял собой механизм, спускаемый на морское дно посредством удлинительной трубы, подключенной к мощному компрессору на борту «Камелота III». Если нужно было пробить скалистое основание, в ход пускалось огромное сверло, а потом широкий «хобот» разрыхлял частицы, выплевывая песок аккуратными кучками.

Углубившись в дно на несколько футов, ныряльщики, сменяя друг друга через каждые полтора часа, просеивали раздробленный грунт в поисках предметов с затонувшего корабля. Если им попадалась особенно богатая залежь, с борта судна спускалась труба, и компрессор включался на всасывание, поднимая находки на палубу и вместе с песком и раковинами выбрасывая их на площадку, прозванную «песочницей», – так было удобнее, потому что члены команды, находящиеся на борту, перебирали грунт быстрее, чем ныряльщики на дне.

– Стоп! Кажется, мы на что-то наткнулись, – крикнул Уилл; к этому времени нагнетатель проработал почти сорок пять минут, и все немного расслабились. – Том, Карлос, вы пойдете со мной под воду. Клэй, приготовь фотоаппарат и жди, когда мы дернем за веревку.

Клэй, Виктор, Джек Девин и Салли Кинкейд в нетерпении расхаживали по палубе, когда десять минут спустя резкий рывок буйрепа подал Клэй сигнал.

– Глазастик, ныряй! – крикнула Салли, и Клэй прыгнула в воду.

Спустившись на дно, она увидела Уилла, Тома и Карлоса, окруживших предмет, который сразу не смогла различить.

Уилл отступил в сторону, и объектив камеры выхватил нечто бесформенное и позеленевшее, что при ближайшем рассмотрении оказалось бронзовой пушкой, лежащей на боку.

Том и Карлос принялись старательно очищать бок пушки скребками, привязанными к поясным ремням. Орудие, вне всяких сомнений, было старинное, и Том возбужденно замахал рукой; ему удалось отчистить большую площадь ствола, на котором показался крест с выгравированной на нем фигуркой льва. Снизу виднелась дата отливки – 1625 год.

Клэй принялась снимать место находки со всех сторон и фотографировала до тех пор, пока не кончилась пленка. Тогда Уилл передвинул бетонный блок поближе к пушке и обмотал трос вокруг ее ствола. Теперь лежащий на поверхности воды буй точно указывал место находки.

Потом они вчетвером поднялись наверх, чтобы сообщить остальным приятную новость.

– Почему бы не поднять ее прямо сейчас? – предложила Салли.

Том покачал головой:

– Посмотри на небо, ветер начинает менять направление. У нас мало времени.

– К тому же мы пока не имеем права вытаскивать пушку; сначала я должен получить лицензию на разработку этого участка, – добавил Уилл и от души рассмеялся. – Все равно это настоящая удача, ребята! Горшок с золотом все ближе, чует мое сердце…

Клэй на всю жизнь запомнила Уилла таким, каким он выглядел в эту секунду. Она была так влюблена, что даже забыла его сфотографировать.

Невзирая на мольбы Гарнет, Клэй осталась в Ки-Уэст; она ни за что не согласилась бы расстаться со своим возлюбленным, особенно теперь, когда ему улыбнулась удача.

После отъезда подруги она хотела перебраться к Уиллу, но он сказал, что плавучий дом слишком тесен для двоих, и Клэй продолжала снимать крохотную квартирку на Уайтхед-стрит. Она очень скучала по Гарнет. Том Шульц стал ее близким другом, однако порой Клэй не хватало женского общества. Она знала, что Уилл по-прежнему встречается с другими женщинами, но он постоянно убеждал ее: Клэй – его «главная девушка, единственная, которая ему по-настоящему небезразлична».

Нередко Клэй подолгу плакала, прежде чем заснуть на своей веранде. Причиной ее слез была тоска по отцу и мысль о том, что Уилл сейчас лежит в постели с другой. Это случалось, когда Уилл отсылал ее, говоря, что ему хочется побыть одному; Клэй прекрасно знала, что он способен наслаждаться одиночеством от силы полчаса. Скорее всего он отправился в «Грязнулю», карточный клуб «Пьер-Хаус» или другое излюбленное место.