Чисто шведские убийства. Отпуск в раю - де ла Мотт Андерс

В темноте за окном, прямо у нее за спиной, кто-то стоял. Кто-то тайком наблюдал за ней — так же, как сама она наблюдала за Электрохассе.

Эспинг резко обернулась. Что-то черное мелькнуло за окном и скрылось, прежде чем она успела рассмотреть, что это.

Выбежав из бытовки, Эспинг свернула направо, за угол. На улице было темно, а в глазах у нее все еще стоял свет от монитора.

Уловив поодаль, возле ограды, какое-то движение, Эспинг бросилась вперед почти наугад.

— Стоять! Полиция! — заорала она. — Поли…

Тут Эспинг задела за что-то ногой и растянулась во весь рост. Задохнулась, ушибла подбородок так, что в глазах замелькали звездочки.

Полежав еще немного, Эспинг отдышалась и с трудом поднялась на ноги. Потерла подбородок: рука была мокрой от крови. Как она и ожидала, темнота и туман сомкнулись вокруг загадочной фигуры. На стройке снова воцарились тишина и покой.

Глава 39

Отыскав в бытовке несколько бумажных полотенец, Эспинг прижала их к ране и позвонила в диспетчерскую. Ближайший патруль с собакой находился больше чем в получасе езды, и Эспинг, чтобы облегчить работу кинологу, решила отметить, где видела злоумышленника в последний раз.

Она принесла из машины фонарик и прошлась вдоль торца бытовки. Надпись она обнаружила только по резкому запаху свежей краски.

Эспинг посветила на стену.

«Час возмездия близок», — гласили красные буквы. То же предсказание, что получили в свои почтовые ящики Винстон и Элин.

Сфотографировав надпись на мобильный телефон, Эспинг пошла вдоль ограды.

Метров через двадцать пять она нашла баллончик и свежие пятна красной краски. Посветив фонариком, Эспинг увидела отверстие в ограде, ведущее на участок Шёхольмов. Отверстие перегораживала клеть для садового мусора, но Эспинг, подергав ее, обнаружила, что клеть закреплена только за верхний край и ее можно легко поднять. На земле виднелись свежие следы — злоумышленник, с большой вероятностью, ушел именно этим путем.

Эспинг сфотографировала все на мобильный, но баллончик поднимать не стала, а осторожно ступая по своим следам, пошла назад.

Рана на подбородке все еще кровоточила, и Эспинг решила было вернуться в бытовку и поискать аптечку, но тут ей в голову пришла другая мысль.

Эспинг бросилась за руль и рванула машину с места.

Дверь ей открыл Альфредо Шёхольм. Он был в халате и тапочках, в руке — стаканчик с каким-то напитком. Эспинг присмотрелась к его правой руке, но следов краски не увидела.

Левую руку Альфредо сунул в карман халата. Оба мопса жались у его ног, обнюхивая штанину Эспинг.

— Простите, что беспокою так поздно, — начала Эспинг, — но я тут ждала коллег и случайно упала. Может быть, у вас найдется пластырь? — И она отняла от подбородка окровавленные бумажные полотенца.

— Ох ты, — сказал Альфредо. — Но не знаю, есть ли у нас пластырь. Уже поздно, мы собирались ложиться…

Его прервал голос мужа.

— Альфредо, кто там? — прокричал Ян-Эрик откуда-то из глубин дома.

— Та женщина из полиции, она недавно приходила к нам.

— Туве, друг Петера? — Ян-Эрик вышел в коридор, хромая и тяжело опираясь на трость. — Но что с вами такое? — воскликнул он, едва увидев Эспинг. — Альфредо! Не стой, принеси аптечку.

Альфредо, кажется, хотел протестовать, но Ян-Эрик взмахом руки услал его прочь.

— Ужасно глупо вышло, — сказала Эспинг. — Я была на стройке, хотела кое-что проверить и в темноте запнулась обо что-то. Жду коллегу, поэтому уехать домой прямо сейчас не могу. Одной полоски пластыря мне вполне хватит.

Вернулся Альфредо с зеленой домашней аптечкой.

— Ну вот, а теперь помоги ей, — распорядился Ян-Эрик.

— Все в порядке. Я сама могу заклеить, мне бы только в ванную.

— Ну конечно, милая. Вторая дверь налево. А мы пока заварим чай.

Эспинг скользнула в ванную. Она падала с лошади много раз и знала, что глубокие ссадины на подбородке выглядят страшнее, чем есть на самом деле.

В аптечке оказался не только пластырь, но и спрей для промывания, так что Эспинг без проблем заклеила рану.

Управившись, она прислушалась. Ян-Эрик на кухне отдавал распоряжения Альфредо.

Эспинг осторожно приоткрыла дверь. В коридоре было пусто. Она огляделась. Кухня, гостиная и столовая — направо, это Эспинг уже знала, поэтому, выскользнув из ванной, как можно осторожнее стала красться по коридору налево. Через несколько метров ей показалось, что она учуяла липкий запах краски из баллончика. Этот запах мог означать только одно.

Злоумышленник бежал через отверстие в ограде на участок Шёхольмов, а потом — в дом.

В конце коридора краской пахло еще сильнее. Эспинг осторожно открыла какую-то дверь и оказалась в прачечной, откуда уводил черный ход.

В помещении было темно, но в окно падал свет уличных фонарей. Работала стиральная машина, причем, судя по цифрам на дисплее, запустили ее всего несколько минут назад. Одежда в барабане была темной.

Эспинг постояла перед машиной, размышляя, не попытаться ли добыть содержимое. Если следы и были, то они уже уничтожены. Эспинг взглянула в окно, за которым был обнесенный стеной внутренний дворик. В помещении имелось еще одно окно; движение за ним заставило Эспинг перевести взгляд на него.

За окном мелькнула худенькая фигура в банном халате, который был ей явно велик, и в намотанном на голову полотенце. Человек появился за окном всего на пару секунд, но Эспинг уже поняла, кто это.

Громкое покашливание, заглушившее шум стиральной машины, заставило ее подпрыгнуть.

Эспинг резко обернулась. Перед ней стоял Альфредо — ближе, чем ей хотелось бы. Стоял, перегораживая выход из прачечной.

— Кухня вон там, — сказал он. — Но у нас, к сожалению, закончился чай.

Голос глухой, почти неприязненный. Глаза потемнели.

— Мне в любом случае пора. — Эспинг постаралась, чтобы голос прозвучал беспечно. — Коллеги уже подъезжают. — И она кивнула в сторону прихожей и двери.

Альфредо пристально смотрел на нее, словно пытался понять, правду ли она говорит. Наконец он медленно подвинулся и дал ей пройти.

Глава 40

Клас Мортенсон натянул резиновые сапоги. Было утро воскресенья, часы показывали начало девятого. С голубого неба светило солнце.

— Пойду пройдусь, — крикнул он жене, хотя это было лишнее: он ежедневно обходил свои яблоневые владения с такой пунктуальностью, что по нему можно было сверять часы.

Владения Мортенсона располагались на Юнгфрупассет, в южной оконечности горного кряжа Линдерёд, к югу от Чивика. Поместье Мортенсона со всех сторон окружали пышные яблоневые сады, а из восточных окон открывался волшебный вид на зеленые склоны Стенсхувуда и дальше, на сверкающую бухту Ханёбуктен.

Здесь жили уже шесть поколений Мортенсонов, а выращиванием яблок занимались как минимум четыре из них.

Клас, как и все Мортенсоны до него, учился у отца и деда, но отличался от них тем, что интересовался миром и за пределами яблоневого сада. Он понимал, как важно быть разносторонним человеком, осознавать риски и окружать себя правильными людьми. В молодости Клас много работал и вечно был в разъездах; иногда он просыпался — и не понимал, где он. Такой график стоил ему брака, а взамен наградил инфарктом и язвой желудка. Клас усвоил урок: мир с тем же успехом можно завоевать, сидя дома, надо только иметь доступ к информации, тщательно планировать свои действия и терпеливо дожидаться удобного случая. Примерно как когда выращиваешь яблони.

Светило солнце; Клас, как всегда, начал обход с самого старого участка сада. Здесь росли деревья, которые сажал еще его прадед. На следующем участке росли деревья, посаженные дедом, дальше — те, что посадил отец Класа. Его собственный участок — предмет особой гордости Класа — располагался рядом с подъездной дорогой.

Всего через полчаса ворота, ведущие на шоссе, откроются, и появится полиция, как и было условлено. Полицейские станут задавать вопросы о том, что связывало его с Джесси Андерсон.