Начальник Америки (СИ) - Фомичев Сергей

— Тогда кто-нибудь из его сыновей. Ног или Пег.

Мне пришлось сделать усилие, чтобы вспомнить их короткие имена.

Мордатый неохотно кивнул в сторону. Я слегка оттолкнулся от столба и позволил едва заметному в этом месте течению протащить лодку вдоль пристани. Только там, где она сменялась кучей камней и грязи, я обнаружил обоих парней. Они находились в столь же запущенном состоянии, как сама лодочная станция.

— Давно же вас тут не было, мистер Эмонтай, — со вздохом произнёс Пег.

Выяснилось что дела у них шли из рук вон плохо. Отец оставил кучу долгов и братья рисковали остаться ни с чем. Лодочную станцию у них отобрали и теперь они вынуждены сами платить за стоянку и возможность работать.

— Но какая теперь работа, — махнул рукой Пег. — Старые клиенты боятся сюда соваться.

Я подумал, что, пожалуй, тоже не стану рисковать. Подберу для стоянки другую пристань. Но вслух парням этого не сказал. Лондон жил по своим правилам. Слабых не то чтобы обязательно поедали, но опускали на уровень ниже.

— Поможете донести вещи? — спросил я.

Оба охотно согласились.

Лондон пребывал в некоторой растерянности от затянувшихся операций против восставших колоний. Война эта не была особенно популярна сама по себе, но ещё больше раздражало людей ограничение торговли, а вместе с тем и падение личных доходов.

Не лучшие настроения царили и среди контрабандистов Стоквелла, куда я заскочил, чтобы выяснить имена мастеров, поставляющих приборы для флота. Как сообщил мне за бутылочкой «Незевая» мистер Слэйтер, здешних обитателей тревожило не столько падение торговли (они всегда умели найти свою нишу), сколько регулярные облавы флотских команд.

— Это называется «пресс», мистер Эмонтай, — жаловался старый канонир, потягивая виски. — Хватают всех, у кого целы руки и ноги. Конечно, им прежде всего нужны опытные моряки, поэтому и заворачивают к нам. Здесь не ошибешься. Всякий раньше служил если не на кораблях Его Величества, то на индийцах или левантийцах.

Нас конечно предупреждают. Точно лисы сидим по норам. В дома флотским вламываться пока что запрещено. Хватают, кого подловят около кабака или на Ламбетской дороге. Какая тут может быть торговля? А на побережье еще хуже. В Портсмуте на днях загребли пять сотен человек! Пять сотен за один раз!

Кажется хорошие деньки закончились для всех. Газеты публиковали сообщения о беженцах из Нью-Йорка, отчеты адмирала Байрона из Вест-Индии, которые больше походили на оправдания собственного бессилия перед французской эскадрой. Распространялись слухи об альянсе колоний с Папой Римским. Британия понемногу втягивалась в серию войн, которая продлится с небольшими перерывами до самого Ватерлоо. Тем быстрее следовало решить собственные проблемы. Одно хорошо — мне не попались на глаза заголовки вроде «Русские вторгаются в Бенгалию» или «Осада Банкибазара». Об Индии писали лишь в смысле огромных богатств, которые оттуда продолжают привозить чиновники Компании.

Мистер Харрисон был, как говорил в таких случаях Тропинин, вне зоны доступа. Попросту говоря он умер. Его сын занялся немного другими делами, а последователей, вроде Арнольда или Эрншоу осаждали военные и торговые моряки, аристократия, научные общества, государственные организации. Заказы на сложные и дорогие машины были расписаны на годы вперед. Мне же оставалось надеяться, что появились новые талантливые часовщики. Поэтому я устроил тотальный обход мастерских, которые расположились большей частью на «родной» Флит-стрит в Сити, а также на Пэлл-Мэлл или Стрэнд в Вестминстере.

Настоящий морской хронометр добыть так и не не удалось. Похоже требовалось потерпеть ещё лет десять, а то и все двадцать, прежде чем они станут массовым продуктом, а до того времени морякам предстоит полагаться на счисление и астрономические наблюдения. Однако посещение одной из часовых мастерских на Пэлл-Мэлл натолкнуло меня на другую идею. Я увидел разложенные тут и там части большого механизма башенных часов, или возможно это были комнатные часы для какого-то особенно высокого зала.

— Хочу! — сказал я.

Мне пришла в голову поставить в Виктории что-нибудь вроде ещё не построенного лондонского Биг-Бена. Ведь жизнь у нас била ключом и давно требовала точного времени для назначения встреч, организации работы, часов приема и прочего в этом роде. Карманных часов на всех не напасешься. Но даже снабдив ими каждого жителя, требовалось все равно где-то сверять время.

Конечно, куранты так запросто подобно «луковице» в магазине не купишь. Их следовало заказывать, а специалистов, готовых взяться за работу, осталось немного. Часовые башни строили редко, они ещё не приобрели викторианской популярности. Некоторые даже демонтировали вроде знаменитого столба на площади Семи циферблатов (впрочем их было шесть и они были солнечными). Дело усугублялось тем, что среди часовых мастеров возобладали идеи миниатюризации. Мастерство определялось размерами механизма. Особым шиком считалось встроить его в кулон или перстень.

Однако даже старые часы на ратушах или башнях требовали ремонта или замены. Поэтому какие-то навыки сохранились и мне повезло наткнуться на нужных людей. Стоило такое удовольствие недешево, но когда я стоял за ценой?

Мы проговорили с мастером и его учеником. Обсудили разные модели и остановились на простейшем устройстве. Схема выглядела как ходики, которые я помнил из детства в том смысле, что требовалось раз в несколько дней тянуть за цепочку, чтобы поднять гири. Здесь всё оказалось таким же, только и цепочки, и гири, и маятник, и циферблат были больше. Да еще огромный колокол. Зато он был единственным. Часы должны были отбивать по одному удару каждый час, что избавляло от более сложных деталей и веса. Детали и без того весили по пуду и мне предстояло все это таскать на себе а потом монтировать.

Я выбрал дизайн с двумя белыми циферблатами, диаметром по десять футов каждый. Медные римские цифры (с нестандартной четвёркой из четырех палочек), медные же стрелки в четыре и два фута. И ничего лишнего. Никаких астрономических символов, орбит, никаких звезд или фигур.

Записав основные размеры я отправился в Викторию сооружать башню.

Прежде всего, конечно, предстояло подобрать место и разработать подходящий проект. Два циферблата могли располагаться лишь на противоположных сторонах башни, поэтому ставить её следовало посередине между избранными городскими локациями. Мне хотелось чтобы один циферблат можно было увидеть с кораблей в гавани, из окон гостиницы «Императрица» и Главное здания конторы, а другой смотрел бы на поле, где мы устраивали потлачи, ярмарки и спортивные состязания.

Подходящее место располагалось ближе к мысу на Новой набережной, между школой и больницей, неподалеку от моего особняка. Причем плоскую башню следовало поставить не параллельно набережной, а под углом в сорок пять градусов. Это ломало красную линию, зато максимально отвечало потребностям.

Что до архитектурного стиля, то я сразу же отказался от барокко, готики и прочей вычурности, потому что хотел сделать доминантой сами часы, а не прятать их среди украшений. Поэтому башне предстояло стать строгим чёрным прямоугольником, вроде монолита из «Космической одиссеи», но с белыми бросающимися в глаза циферблатами.

Такую и построить будет проще, и часы внутри смонтировать. На крыше можно будет поставить временный кран для подъема частей механизма, а внутри как раз помещалась лестница, между пролетами которой предстояло болтаться маятнику.

Набрасывая эскизы башни и общего вида с ней Новой набережной, я кстати вспомнил и о списке революционных преобразований, которые собирался предпринять в отсутствие Расстриги и Тропинина. Одной из моих идей-фикс было введение нормального европейского календаря. А что могло быть проще, чем ввести его явочным порядком?

Я придумал поставить в башню два барабана или диска с табличками, на которых написаны месяцы и числа. Потом решил, что их не следует подключать к часовому механизму (что потребовало бы изменений в проекте), а гораздо проще поворачивать раз в день вручную, что заодно избавляло от учета неравного количества дней в месяцах. Проще значит быстрее. Быстрее и дешевле. Мне хотелось закончить дело до возвращения Тропинина из Индийского похода. Устроить товарищу небольшой сюрприз.