Когда отцветут ирисы - Juzy Josey

как струна, и молча смахивала быстро идущие слёзы, не проявив ни одной эмоции. Я больше не видел в ней ребёнка, маленькой девочки. Я видел лишь человека, которого сжирает скорбь и жгучая ярость изнутри. Я увидел в ней себя.

Данил понемногу пришёл в себя и накрыл голову руками. Мы долго сидели в тишине, в воздухе витали лишь тяжёлые вздохи. Первый заговорил Артём.

— Надо вызывать ментов. — Сухо сказал друг.

— И ч-что мы им скажем? — Горько спросил Данил, не поднимая головы. — Зачем мы вообще в этот подвал полезли? Да они нас самих упекут…

— Артём прав. — Я поднялся с плеча друга и безэмоционально заговорил. — Хотя бы из уважения к умершим.

— Есть одна идея. — С тяжёлым лицом сказал Артём. — Позвоним в коммуналку, скажем, телефон в подвал упал. Пускай приезжают и сами его открывают.

Таня сидела, не шевелившись. Мы не сказали ей про мать, но она всё поняла без слов. Слёзы перестали спадать с её щек, она была похожа на неподвижную статую. Я медленно встал и сел рядом с девушкой, заключая её в объятья. Сидевший с другой стороны Данил выпрямился и тоже крепко обнял подругу. Я заметил, как дрогнул уголок её губ.

— Уничтожу. — Хрипло и низко произнесла она.

Я сильнее сжал её в руках, пока Артём жалостливо смотрел на нас.

— Я уничтожу эту тварь. — Продолжила девушка. — И весь ебучий Полуночный следом.

Я снова почувствовал укол вины, ослабляя хватку, на что Таня тяжело посмотрела на меня.

— Ты здесь не при чём. — Сухо сказала она. — Не ищи проблему там, где её нет.

Девушка вышла из наших объятий и встала на ноги. Она начала что-то быстро печатать в телефоне под наши непонимающие взгляды.

— Скоро наряд приедет. — Безэмоционально сказала Таня, не отрываясь от телефона. — Вы трое уходите, если не хотите как свидетели идти.

— Хочешь одна тут сидеть? — Артём поднял на подругу серьёзный взгляд. — Я останусь.

— Артём. — Таня грозно посмотрела на моего друга. — Уж точно не твоей фамилии фигурировать в этом деле. Дураком не будь.

Он ничего не ответил ей, лишь рассеяно отвёл глаза и слабо приоткрыл рот.

— Уходите. — Подруга обвела нас раздражённым взглядом. — Я непонятно что ли говорю?

Я в последний раз сочувственно посмотрел на неё и направился к машине, друзья плелись за мной следом. Сев в автомобиль, Артём не стал медлить и быстро уехал подальше от моего дома.

— Может, Данила у нас оставим? — Я грустно посмотрел на Артёма. — Боюсь, после такого…

— Всё нормально. — Раздался вялый голос товарища с заднего сиденья. — Разберусь как-нибудь. Ссоры с роднёй уже вообще не кажутся чем-то серьёзным.

Я потупил глаза и налился тоской пуще прежнего.

— Ребят… — Тихо сказал я, не поднимая головы. — Простите, что втянул вас во всё это. Если бы тогда, когда я нашёл эту газонокосилку…

— Прекрати. — Прошипел Артём, сильнее сжав руль. — Если бы, блять, да кабы. Какая уже, нахуй, разница, Кирилл? Сейчас это касается нас всех.

— Я бы тебя не бросил… — Данил еле слышно заговорил. — Если бы эта тварь сделала тоже самое с тобой…

Артём сильно ударил приборную панель, прервав товарища.

— Прекратите, блять, оба! — Друг громко и низко начал. — Примите это как данность. Да-а, всё, блять, теперь только жить с этим! Долго и счастливо, будто ничего, сука, не было! Нравится вам, не нравится — это уже абсолютно, блять, неважно. Взяли и смирились, конец. Ничего больше не сделаешь. А если будете разгонять — быстро сойдёте с ума. Люди и не с таким бэкграундом живут, сука.

Мы с Данилом опешили и замолчали. Я понимал, какие правильные и важные слова говорит мой друг. С другой стороны, во мне начала зарождаться тревога за него. Я даже не представлял, что есть вещи, которые я о нём не знаю. Я решил не думать об этом, чтобы снова не лезть ему в душу. Я просто доверял ему, вне зависимости от того, что происходило в его жизни, мне было абсолютно всё равно.

Мы въехали на улицу Данила и остановились. Друг сказал, что дальше дойдёт самостоятельно. Я серьёзно попросил его написать, когда он вернётся, и что если вдруг, мы всегда готовы его приютить. Он слабо улыбнулся и кивнул, выходя из машины. Мы же двинулись к дому Артёма.

Зайдя в квартиру, мы натянули на себя самые естественные улыбки, на которые были способны. Мама друга сегодня была дома и привычно стояла за плитой. Мы отказались от обеда и быстро зашли в комнату, устало падая на кровать. В носу всё ещё стоял сладковатый запах, поэтому я надолго засел в душе, смывая с себя этот тяжелый день. Из запотевшего зеркала на меня привычно смотрел рыжеволосый молодой парень с шрамом под бровью и разбитой губой. Я снова подумал, что во мне ничего не выдаёт всего, что произошло в этом месяце. Взгляд не стал тяжёлым, морщины на лбу не проступили, волосы не поседели. Я слабо улыбнулся, вспоминая слова Артёма. Чтобы не происходило, я верил, что в конце нас ждёт счастливый финал. Даже если будет тяжело, даже если придётся ещё не раз пролить слёзы. Я твёрдо решил, что сделаю всё, чтобы защитить своих друзей, чего бы мне это не стоило.

Вечером мы накупили себе много вредной еды, чтобы поднять наши просевшие эндорфины. Мы включили лёгкий ситком, чтобы полностью отключить голову от произошедшего. В мыслях засела Таня, которая так ничего мне и не написала за весь день. Заметив мой понурый взгляд, Артём бросил в меня пачку чипсов.

— Ешь давай. — Сказал друг, устало смотря на меня. — Не ответит она тебе сегодня. Да и вообще перестань думать об этом.

— Легко сказать. — Я нехотя открыл пачку.

— Ну, а ты попробуй хотя бы. — Артём вернул взгляд в экран. — Ты на это никак повлиять не мог, прошлого не изменить, тыры-пыры, все дела.

Я слабо усмехнулся.

— Мне бы твои нервы. — Сказал я, кладя закуску в рот. — Как ты остаёшься таким позитивным?

— Да никак. — Артём буднично скривил губы. — Я не позитивный. Просто голову себе лишний раз не ебу. Тебе, кстати, тоже советую.

— Хотелось бы… — Сказал я, вяло пережёвывая. — Вот только не получается.

— Сложный ты человек, Кира. — Сказав это, Артём закинул орешек себе в рот. — Привыкай к новым реалиям. И начни в первую очередь о себе думать, а не нести на себе все грехи человечества. Дети не должны расплачиваться за ошибки родителей.

— Танина мама не заслужила этого… — Я печально опустил глаза. — Да вообще никто не заслужил. Я не