Карусель - Белва Плейн

На мгновение в голове у Салли помутилось, и она непонимающим взглядом уставилась на Аманду.

— Он был прав, — с горечью сказала та. — Он сказал, что мне никто не поверит, и я вижу, что ты не веришь. Ты думаешь, что у меня бред или «возвращение воспоминаний», вызванное каким-нибудь некомпетентным или нечестным психоаналитиком. Но это не так. Я жила с этим всю свою жизнь и клянусь тебе, что это правда.

— Но Оливер… Оливер Грей?

— Да, это похоже на то, когда ребенку в первый раз говорят, что человек в костюме Санта-Клауса совсем не Санта-Клаус.

Аманда встала и беспокойно заходила по комнате, выглядывая в окно, прикасаясь к книгам, беря их, ставя на место. Потом сказала:

— Ты должна знать, как все закончилось. Тетя Люсиль застала его выходящим из моей комнаты. Думаю, она уже до этого за ним следила, потому что в тот вечер, когда он, уходя, открыл дверь, тетя стояла тут же, в коридоре, и ждала. Потом я слышала, как они страшно ссорились в своей комнате, она была рядом с моей. Я его ненавидела и надеялась, что тетя его убьет.

Утром она позвала меня к себе. Глаза у нее были красные, но она сказала, что это от аллергии. Она обняла меня и спросила, не хочу ли я поехать в пансион. Может, в Калифорнию? К родственникам моей матери?

Как видишь, никто из нас не смог заговорить об этом при свете дня. Ты не забывай, что это были шестидесятые годы. Тогда еще не признавали, что такое случается. Она обняла меня, но в глаза не смотрела и все говорила, как она любит меня и знает, что мне будет там хорошо, потому что школа маленькая и дружная. Мне даже разрешат взять мою собаку.

Вечером накануне отъезда я принесла все эти взятки — золотые часы, браслет, а главное, серебряную карусель — в его кабинет и свалила там на пол. С собой я взяла только своего пуделя Коко. Мне не хотелось оставлять Дэна, он был еще такой маленький, но думать я могла только о том, как уехать от Оливера Грея. Поэтому я уехала. Помню округлившиеся глаза Дэна: «Аманда, ты уезжаешь?» Не помню, что я ему ответила…

«И все же — Оливер Грей! И если это правда… если… тогда он сделал то же самое и с Тиной!» Понимая, что сейчас лишится чувств, Салли схватилась за подлокотники. Потом, собравшись, отмела эту мысль. Вся эта история нелепа.

— Я не очень беспокоилась, что оставляю Дэна, потому что он хорошо ладил с двумя другими мальчиками. И тетя Люсиль была там. — Аманда немного помолчала, словно подготавливаясь для дальнейшего повествования. — Но она недолго там оставалась. Я хочу, чтобы ты знала — она была крайне осторожным водителем. Я помню, как она сказала мне как-то, замедлив движение: «Это потенциальное место для ужасной аварии — резкий поворот, а за ним дренажная канава. Автомобиль может слететь прямо в реку. Возмутительно, что ее до сих пор не завалили». Да, я прекрасно это помню.

— Значит, ты действительно считаешь, что она намеренно лишила себя жизни?

— Или это, или она была в таком отчаянии, что не видела, куда едет. Но я предпочитаю думать, что она сделала это намеренно, что из-за него она утратила смысл жизни. Она не могла больше видеть своего мужа. Я уверена, что и я бы не смогла.

Салли открыла рот, но не смогла произнести ни звука.

— Вижу, что ты до сих пор не до конца мне веришь. Я не могу тебя винить. Оливер Грей — благотворитель… Странно, не так ли?

Салли наконец обрела способность говорить:

— Почему ты никогда никому об этом не рассказывала? Все эти годы рядом с тобой наверняка были люди, которым ты могла довериться. Теперь ты приезжаешь сюда и вдруг все рассказываешь мне.

— Я не собиралась ничего рассказывать, но меня поразил вид карусели. Я как сейчас вижу — блестящая небывалая игрушка стоит на столе в библиотеке, отражаясь в зеркале. Это было венецианское зеркало в изящной волнистой раме. Я отчетливо это вижу. У него изысканный вкус, у этого чудовища.

— И значит, если бы ты не увидела карусель, то так никому об этом и не рассказала бы?

— Скорее всего нет. Вначале, пока я была в школе, я сгорала от стыда. Никто не вытянул бы из меня эту историю. Потом я несколько раз хотела поговорить с профессионалами, но когда доходило до дела, не могла произнести ни слова. Потом я беспокоилась о Дэне и наших двоюродных братьях. Я не хотела, чтобы они пережили публичный позор. — Аманда улыбнулась. — А может, во мне есть частичка проклятой гордости Греев.

Внезапно комната показалась Салли слишком тесной: стены смыкались, воздух стал душным и полным угрозы. «Если все это правда, — подумала она, — тогда что еще правда? Что он сделал то же самое с Тиной… с моей девочкой?»

В тишине заговорила Аманда:

— Я не видела его с тех пор, как уехала. И не пошла на прием по случаю твоей свадьбы, потому что мне было невыносимо видеть его. Однако теперь я собираюсь его повидать. Я не могу добиться соблюдения своих прав от молодых людей, но от старого я этого добьюсь, обещаю.

Салли заставила себя вернуться к другим проблемам.

— Твои права? Ты имеешь в виду выкуп акций?

— Да, до последнего доллара и цента. Он заплатит.

— Он не имеет к этому никакого отношения. Он оставил все Йену, Клайву и Дэну. Он даже не выскажет своего мнения.

— Конечно, не выскажет. Он меня боится. Единственное, что дает мне некоторое удовлетворение, — мысль о том, что всю свою жизнь он прожил в страхе.

— Но ведь это шантаж.

— Можно и так назвать.

— А остальные члены семьи, молодые люди, как ты их называешь? Что, по-твоему, ты сделаешь с ними?

— Ничем не могу помочь.

«Значит, ты погубишь всех нас, чтобы отомстить ему», — подумала Салли. И подумала о трудах Дэна, его гордости и удовлетворении от управления крупной старой компанией.

И все же как винить ее… если это правда?

— Меня в дрожь бросает при мысли, что нужно снова войти в тот дом. В ту спальню. Столовую с портретом Люсиль. В большую кладовку с бельем, где я сидела, спрятавшись за висевшей на веревке скатертью. Я была так напугана, что сидела, не издавая ни звука.

В мозгу Салли мгновенно вспыхнула картина: прошлое лето, ребенок, спрятавшийся под роялем, за тяжелой оконной шторой…

— У меня никогда не было настоящих любовных отношений с мужчиной, даже с тем, которого я люблю. Меня до сих пор мучают ночные кошмары.

Ночные кошмары. Крик, несущийся по коридору: «Мама! Мама!»

Аманда снова подошла к окну, посмотрела на улицу.

— Снегопад не ослабевает. Мне лучше уже ехать в гостиницу.

— Думаю, да, — согласилась Салли, не делая попытки остановить ее.

— Я испортила вам день. Мне действительно очень жаль, Салли. Не очень-то приятная история.

— Да, неприятная.