Большая Тюменская энциклопедия (О Тюмени и о ее тюменщиках) - Мирослав Немиров

Безгласней, чем призрак, бледней полотна.

Метался, стучался во все ворота,

Кругом озирался, смерчом с мостовой,

— Не тот этот город, и полночь не та,

И ты заблудился, ее вестовой!

Но ты мне шепнул, вестовой, не спроста:

В посаде, куда ни один двуногий…

Я тоже какой-то… Я сбился с дороги…

Не тот это город, и полночь не та!

1916

Из выдающихся деятелей мировой культуры мне известны следующие ее представители, которые являлись особыми любителями именно этого стихотворения П.: это, во-первых, Лиля Брик, во-вторых — А.Струков.

***

Весна, я с улицы, где тополь удивлен,

Где даль пугается, где дом упасть боится,

Где воздух синь, как узелок с бельем

У выписавшегося из больницы,

Где вечер пуст, как прерванный рассказ,

Оставленный звездой без продолженья,

К недоуменью сотен тысяч глаз,

Бездонных и лишенных выраженья.

1918

Последние три строки, конечно, гораздо слабей начала. они, в сущности, лишь для того, чтобы как-то завершить стихотворение. Зато первые четыре!

Пока мы по Кавказу лазаем,

А в задыхающейся раме

Кура ползет атакой газовой

К Арагве, стиснутой горами,

И в августовский свод из мрамора,

Как обзеглавленных гортани,

Заносят яблоки адамовы,

Казненных замков очертанья,

……………………….

………………………

…………………..

…………………

и еще много

……………………………………

………………………………………

и конец:

Я вброшен в жизнь, в потоке дней

Несущая потоки рода,

И мне кроить свою трудней,

чем резать ножницами воду.

Не бойся снов, не мчься, брось, —

Люблю, и думаю, и знаю —

Смотри, и рек не мыслит врозь

Существованья ткань сквозная.

1931.

Марбург

Я вздрагивал. Я загорался и гас.

Я трясся. Я сделалал сейчас предложение.

Но поздно, я сдрейфил, и вот мне — отказ.

Как трам-парам-пам! Как трам-пам-пам блаженней!

…………………..

………………….

…………………………….

(очень много разного чего, строк сорок)

В тот день всю тебя, от гребенок до ног,

Как трагик в провинцию драму шекспирову,

Таскал за собой, и знал назубок.

Шатался по городу и репетировал.

……………………….

………………

…………………

(еще много разного всего), и конец:

Чего же я трушу? Ведь я как грамматику

Бесоницу знаю, у нас с ней союз;

Зачем же я, словно прихода лунатика,

Явления мыслей привычных боюсь?

Ведь ночи играть садятся в шахматы

Со мною на луннном, паркетном полу;

Акацией пахнет, и окна распахнуты,

И страсть, как свидетель, седеет в углу.

И тополь — король. Я играю с бессонницей.

И ферзь — соловей. Я тянусь к соловью.

И ночь побеждает, фигуры сторонятся,

Я белое утро в лицо узнаю.

1914

__________

Когда-то приводило в просто ужас какой трепет. Сейчас ох, в первую очередь бросается в глаза прямо скажем, хотя ох, страшно и говорить такое, все-таки слащавость — и ритма, и «седеющей страсти» и тому подобного.

Пасхи остров

Имеется в Тихом океане и славится двумя наличествующими на нем загадочными явлениями: во-первых, усеявшими его гигантскими каменными статуями голов неизвестных гуманоидов, поставленными неизвестно кем, когда и зачем. Во-вторых — деревянными дощечками «кохау ронго-ронго» с таинственными нацарапанными на них значками, написанными неизвестно кем.

Многих тюменских людей очень волнуют вопросы:

а) не сделано ли все это инопланетянами?

б) не сделано ли это, наоборот, здесь, на Земле, но еще в Атлантиде?

в) не есть ли это одно и то же — в смысле, что атланты и были инопланетяне, основавшие здесь, на Земле свою колонию?

г) не написана ли, наконец, на этих дощечках некая искомая и долгожданная Правда, прочтя которую, прочитавший тут и овладеет всеми знаниями и тайнами, и сможет уметь столько гитик, сколько не умел еще никто и никогда?

Предлагаю написать на эту тему специалистам и знатокам — А.Михайлову, или Р.Неумоеву, или А.Ковязину, немало времени посвятившему изучению эзотерических наук.

10 февраля 1997, 0:25

Патриотизм

Вот и лето блядь вжик! —

как и не было его.

Вот и осень — хуяк-пиздык!

Ох, вот как оно всё таково.

Вот и осень, друзья, на дворе!

Хоппа-на! Хоп-цаца!

Вот она вся теперь,

Так что аж плакать хочется!

Ах, ребята, как тучи сдвигаются

на политическом небосклоне!

Ах как что ж то на нас надвигается

всею силой билят неуклонной!

Ох, ребята, газет начитаешься,

так ведь просто трясутся руки —

ведь оказывается, что сбывается,

чего они пишут, блядь-суки!

Ох, ребята, сдвигаются тучи

на горизонте Отчизны!

Очень многие хочут мучить —

вот в чём диллемма жизни.

Хочут мучить Невзоров, Дугин,

Макашов, Баркашов, Летов, —

сажать на кол, отрезать груди,

рок-н-роллом зудеть при этом.

Ох как их билять растащило —

аж выстраиваются мучить в очередь!

Лозунг их простой: «А Чикатило!

Чем мы хуже! Нам тоже хочется!»

Таковы мои примерно соображения о том направлении современной общественной мысли, которое называет себя патриотическим, и которое — наличествует в городе Тюмени. И даже более того: является в значительной степени довольно-таки основным.

По причине чего со значительным числом тюменщиков общение является чрезвычайно утомительным занятием. Со Струковым А., и ему подобными.

Дело вот в чём: очень уж они нежные!

Очень уж они как цветочки — личности, исполненные любви к славянству.

Они такие ранимые, что всё равно как орхидеи! — тепличные блядь в смысле просто растения.

Результат: постоянно приходится следить за собой и быть крайне осторожным, чтобы как-нибудь нечаянно не задеть их чувств и не поранить их убеждений какой-нибудь неловкой фразой. Брякнешь так спросто:

— Давай пива выпьем — вон, в том ларьке, я знаю, есть «Бавария» дешевая, по три четыреста, — тут его сердце уже и изорвано в клочья:

— Да ты что, охуел? Ты в корень посмотри! Ты подели эти 3 400 на пять целых пятнадцать сотых — что получается? Шестьсот Шестьдесят Шесть!

И пошло:

— Да ты вообще знаешь ли, как это США расшифровывается? Ты сзаду наперед прочти! АШС! Агенты и Шестерки Сатанизма! — тут же воскликнет патриот, после чего всё остальное течение суток приходится каяться, утешать его, оправдываться и бормотать, что нет, я ничего, я вовсе не против православия и русской идеи, я это так… я это…

Так что приходится от греха подальше, чтобы напрасно человека не обижать и не расстраивать, лучше помалкивать, хмыкать, пожимать плечами и так далее.

Что, как уже сказано, в больших количествах очень уж утомительно.

2.

Вообще, довольно удивительную смесь представляет в России собой то, что ходит в ней под названием «патриотизма».

По непонятным причинам требование любить к родине почему-то обязательно сопровождается требованием любви еще и к Ивану Грозному, Иосифу Сталину, Адольфу Гитлеру и прочим извергам, а во-вторых — ненависти к почему-то евреям и американцам.

И вообще, если уж говорить совсем серьезно, то я-то как раз и есть действительно патриот: я не пиздю о том, как я люблю родину, а беру, и молча пишу — бесплатно к тому же, из исключительно патриотических побуждений — книги, ее прославляюшие.

В смысле, город Тюмень.

Создаю, какие умею, духовные ценности, которые ее описывают для людей.

А вот вся деятельность этих, которые бьют себя кулаком в грудь, как раз исключительно и полностью к этому биению и сводится, да еще к пиздобольству на антисемитские темы.

Так я полагаю, друзья — 25 января 1997, суббота, 12: 20 — дня.

Неужто на дневной образ жизни так вот, наконец, и перейду?

Первое Мая

1986, 1 мая: День международной солидарности трудящихся. Совесткие люди демонстрируют миру свою солидарность, ходя по городам строем со знаменами и траснпарантами, а потом всячески празднуют.

Климатологическая особеность города Тюмени явялется такой, что в конце апреля здесь жарко и очень хорошо, все ходят в одних свитерах, а то и в рубахах с закатанными рукавами; деревья покрываются зеленым пухом, яблони цветут. Вечер 30 апреля является замечательным вечером, когда все являет из себя цветение весны; люди накрывают столы и начинают выпивать и закусывать в предвкушениии трех выходных дней по причине завтрашнего Дня международной солидарности трудящихся; утром 1-го мая они просыпаются и хватаются за голову: они видят, что небо и все остальное имеют цинковый цвет, примерно такой, какой имеют казенные тазики в бане; безобразный и ледяной ветер обладает мерзкой непрерывностью и несет с собой впридачу снежную крупу; на улицу не то, что не выйдешь в майке без рукавов — на нее и в меховой-то шапке выходить противно!