Мироходец - Линн Абби

– Я пришлю кого-нибудь проводить тебя. – Голос принадлежал Кенидьерну. Высокий белокурый ангел нес на руках возлюбленную. Созинна находилась на грани жизни и смерти. Ее тело обгорело почти до неузнаваемости. Сквозь трещины в черной корке обугленной кожи виднелась розовая плоть, плачущая кровью.

Ксанча видела в жизни многое, но это зрелище заставило ее отвернуться.

– Идите, – хрипло проговорила фирексийка, – я сама найду дорогу.

Глава 16

Ксанча проводила ангела взглядом, стараясь запомнить дорогу, глубоко вздохнула, поднялась на ноги и вступила в первый зал дворца Серры. Парадная анфилада была пуста, но девушка чувствовала, что за ней следят пристальные взгляды. Дворец отнесся к ней настороженно. Сгустившийся воздух замедлял шаги. Приходилось скользить по гладкому мраморному полу, словно по ледяной поверхности.

Наконец Ксанча добралась до позолоченных дверей и, распахнув их, замерла от восторга. Перед ней раскинулся огромный пышный сад. Могучие стволы деревьев, увитые лианами, поднимались ввысь. Белые и розовые цветы гроздьями свисали с ветвей. Зеленые кроны образовывали живые своды. С ветки на ветку перелетали яркокрылые птицы невиданной красоты. Откуда-то сверху лились нежные звуки, то распадаясь на тихий перезвон серебряных колокольчиков, то сливаясь в тихую стройную мелодию.

Открыв от изумления рот, Ксанча стояла посреди этого буйно цветущего великолепия, как вдруг на ее плечо опустилась чья-то рука.

– Ксанча! Я не знал, что ты жива!

– Урза!

Мироходец обнял девушку с такой нежной сердечностью, какой не позволял себе раньше. Затем, немного отстранившись, он коснулся ее лба, слабость и боль мгновенно исчезли, а в тело вошло благодатное тепло.

– Дай на тебя посмотреть! – Его глаза лучились радостным возбуждением. Таким счастливым Ксанча не видела своего спутника никогда. – Немного потрепанная, но все та же Ксанча! – В последних словах смутно угадывалась вопросительная интонация.

– А ты, как всегда, упрям и подозрителен.

– Пойдем, дитя, я познакомлю тебя с нашей хозяйкой. – Урза взял Ксанчу за руку и повел в глубь чудесного сада.

– Кажется, мы уже знакомы.

«Если он снова называет меня „дитя", значит, к нему вернулись его нелепые подозрения».

– Серра бросила меня умирать на одном из островов. И послала свою фрейлину проследить за этим, – шептала Ксанча, пока они пробирались между деревьями. Ее все еще не покинуло ощущение, что за ними наблюдают. – Именно поэтому ты и не знал, что я жива.

– Поговорим об этом позже, дитя мое, – так же тихо ответил Урза. – Сейчас не время выяснять отношения.

– Я не дитя, и не собираюсь выяснять отношения, – зло прошипела фирексийка.

«Я все знаю, – прозвучало в голове Ксанчи, – и я непременно спрошу Серру, почему она ввела меня в заблуждение. Уверен, она разъяснит нам это недоразумение. А пока постарайся вести себя любезно».

«К черту любезность! – ответила девушка мыслью на мысль. – К черту недоразумение! Серра тебя обманула!» Но к сожалению, она не могла вложить свои соображения в голову Мироходца, а потому осталась неуслышанной.

Тем временем Урза рассказывал, что этот прекрасный сад называется Птичником Серры, и со дня создания своего царства Госпожа покидала его лишь несколько раз.

– Так ты знаешь, что этот мир ненастоящий?

– Да.

– А тебе не кажется, что он очень похож на… мой родной мир. – Ксанча избегала произносить слово «Фирексия».

– Нисколько, – решительно покачал головой Урза. – Здесь уважают жизнь. Конечно, не все идеально, но вполне естественно.

– Да? – скептически усмехнулась фирексийка. – А мне здесь предложили питаться воздухом. Для меня это, знаешь ли, не очень естественно.

– Серра и так постоянно расплачивается за несовершенство своего творения. Прошу тебя, будь снисходительной… и вежливой. – Урза подтолкнул спутницу к крутой винтовой лестнице, убегающей к невидимым сводам дворца.

– А есть другой путь? – спросила девушка, глядя наверх.

– Не капризничай, мы в гостях. – Мироходец стал подниматься первым, и Ксанче ничего не оставалось, как последовать за ним.

Перил не было, а узкие ступени отличались одна от другой по высоте, и Ксанче стоило больших усилий не потерять равновесия на крутой неудобной лестнице. Сосредоточенно глядя под ноги, она добралась наконец до последней ступени и хотела обратиться к Урзе, но его рядом не оказалось. Внизу зеленели кроны деревьев, белые сводчатые арки, украшенные драгоценными камнями, поднимались ввысь. Ксанча взглянула наверх, но так и не смогла понять, парили ли над ней настоящие облака, или высокий потолок был искусно расписан чудесными светящимися красками.

Пока она любовалась убранством дворца, к ней подлетел Кенидьерн.

– Меня попросили проводить тебя. – Ангел вежливо склонил красивую голову и, подхватив гостью, понес ее над изумрудными просторами в другой конец зала, где, стоя на небольшой парящей в воздухе платформе, Урза разговаривал с незнакомой женщиной, которая могла быть только Госпожой Серрой.

Увидев повелительницу Царства Ангелов, Ксанча не смогла скрыть своего разочарования. Перед ней стояла обыкновенная женщина средних лет, довольно плотная, с простым приятным лицом. Держалась Госпожа так, будто за день уже переделала уйму домашних дел и знает, что завтра ее ждут новые заботы. Глядя на нее, фирексийка подумала, что именно так и должна выглядеть идеальная мать. Но если она обладала могуществом создавать целые миры, то, конечно же, могла менять и свою внешность.

– Рада приветствовать тебя, Ксанча, – проговорила она.

Девушка поклонилась и хотела ответить на приветствие, но Кенидьерн опередил ее.

– Пожалуйста, – обратился он к Серре, – Созинна очень слаба. Нужно успеть закрыть кокон.

Госпожа кивнула, вопросительно глядя на Урзу, а тот, в свою очередь, сделал разрешающий знак ангелу. Кенидьерн снова подхватил Ксанчу и поднял в воздух.

Только теперь девушка заметила странное нагромождение золотисто-желтых кристаллов, светящихся на соседней летающей платформе. Камни образовывали две полукруглые створки, похожие на открытую раковину, в которой лежало обгоревшее тело Созинны, покрытое легким белым покрывалом.

– Ксанча, – еле слышно прошептала Сестра, когда ангел опустил девушку рядом с коконом.

– Я здесь, – преодолевая приступ тошноты, Ксанча коснулась обгорелого куска плоти, который еще несколько часов назад был рукой Созинны.

– Мы сделали это. Ты оказалась права, – попыталась улыбнуться несчастная, но растрескавшиеся губы сложились в гримасу боли. – Трудно, зато правильно…