Царь нигилистов — 3 - Наталья Львовна Точильникова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Твой сын большой ненавистник войны, хуже Герцена. Может, и это видел во сне.
Как ты знаешь, Венгерская кампания принесла мне Георгия, но я ее запомнил, наверное, на всю жизнь. Лучше бы без этого.
Он начал забалтывать изобретение Нобеля по принципу «лучшее — враг хорошего». Это было прямо откровенно. Да, можно его за это упрекнуть, но я понимаю. Нобель предложил слишком смертоносное оружие.
Я потом спросил у Путилова: «Скажи мне откровенно, полный бред нес мой племянник?»
И он ответил: «Все, что угодно, только не бред. Да, дорого, да сложно и трудно осуществимо, да, спорно, да, совершенно ново, но не бред. Это, как если бы кто-то из нашего времени оказался на верфях Петра Великого и стал критиковать чертежи нового брига, предлагая вместо него построить пароход».
Любезнейший Саша, я обещал быть самым верным из твоих подданных, и поэтому я обязан сказать.
Санни, как ты знаешь, очень увлекается спиритизмом, крутит блюдце по системе твоего сына по кругу, нарисованному по его наброску. Я не так увлечен, как она. Конечно, и мошенничество может быть, и самообман.
Но что-то такое есть. Какой-то источник, общий резервуар знаний. И когда твой сын болел, он получил к нему доступ.
Я далек от мысли считать, что в него вселился дух Папа́ или самого Петра Первого, как пол-Петербурга болтает. Но он видящий. И выдает нам знания по кусочкам.
Это очень разные знания. Есть несерьезные изобретения вроде фонариков, шампуня, конфетти и велосипеда. Они нужны ему только для одного — извлечения денег. Он у меня даже переводчиком работал в «Морском сборнике». Переводил с английского. Кстати, неплохо. Уверен, что только ради заработка, а не практики в языке, как он пытался меня убедить.
Ему это больше не нужно, потому что дело пошло.
Денег ему, видимо, надо много для осуществления его планов, так что это только начало. Купец третьей гильдии, как ты его назвал? Дорастет до первой, уверен.
Кстати, насколько я знаю, он ни копейки не потратил на себя.
Есть другие знания, которыми он не очень склонен делиться. Это то, что он набросал во время болезни, не вполне сознавая, что делает. То, что смог воспроизвести Якоби. Он ведь для тебя строит телефонную линию Зимний-Петергоф-Царское?
Можно мне ветку в Константиновский дворец в Стрельне отвести? И в Мраморный? Телеграфные провода проведены. По ним можно телефонный сигнал пустить?
То, что он делает в медицине, мне кажется, отсюда же. Просто не столь опасно, поэтому тут он смелее. Не так боится, что не вместим.
Думаю, этих серьезные знаний у него не то, что сундук, набитый драгоценностями, а целые золотые копи. Просто медлит, потому что нельзя вливать новое вино в старые мехи.
А теперь о новых мехах. Его юридические проекты — это и есть новые мехи. И прежде всего конституция (его ведь, я угадал?). Кстати, обратил внимание, что она написана для той России, которая будет после наших реформ. Там суд присяжных, как нечто само собой разумеющееся. И крепостное состояние не упоминается нигде. Ну, потому что его нет. Правда он идет дальше, и сословия тоже не упоминаются.
Да, он тянет нас на Запад. И не только конституцией. Метрическая система, Григорианский календарь. Тебе Никса рассказывал, что Саша его агитировал за Григорианский календарь?
И отказ от «ятей» и «еров» — это тоже не блажь, это для упрощения и увеличения доступности образования. Потому что нам понадобиться много образованных людей.
Я не призываю тебя все это немедленно принимать. Да, его проекты на вырост. Но чем больше из них мы примем, тем больше он нальет нам нового вина. А так и будет выдавать в час по чайной ложке. Если будет.
Ты его можешь гауптвахтой вообще от этого отучить. Плюнет и будет заниматься велосипедами и конфетти. И построит себе пару дворцов вместо новой России.
Саша, не делай этого!
Мы должны его холить, лелеять и пылинки сдувать. А ты его на гауптвахте держишь!
Извини, что лезу не в своё дело. Прости, если где-то забылся и был слишком пылок.
Прощай, дорогой мой Саша, обнимаю Тебя и Твою Марию от всей души.
Твой верный друг и брат, Константин».
Великий князь отложил перо и посыпал все пять страниц песочком.
Письмо, скажем так, получилось довольно «пламенным». Обычно Константин Николаевич старался соблюдать с братом субординацию. Он задумался. Надо будет еще раз перечитать и, может быть, что-то исправить.
И ведь Головнину не поручишь переписывать. Обидится брат, если письмо не будет написано собственноручно.
«Ум императорской фамилии», «ученый нашей семьи», как говорил о ней император Николай Павлович, Мадам Мишель, Принцесса Свобода, то есть Великая княгиня Елена Павловна приняла Александра Николаевича в своем Михайловском дворце в светлом кабинете с голубоватыми стенами и наборным паркетом.
Черное кружево траурного платья, нитки крупного жемчуга на шее и на руках, внимательный взгляд умных глаз, любезная сдержанная улыбка.
Александр обнял свою тетю и сел рядом с ней на диван.
— Ты прочитала? — спросил он.
— Да. Удивительный документ. Не перегруженный, краткий. Все очень ясно и четко. Конституция очень похожа на бельгийскую, но более монархическая. В этом ближе к датской. Автор вообще очень старается быть монархистом.
— Но плохо получается.
— Старается. Некоторые черты монархии ему явно нравятся, причем совершенно искренне. Просто, за основу была принята какая-то республиканская конституция. Но не американская, хотя влияние есть. Это континентальный документ. Североевропейский такой: Бельгия, Дания, Норвегия. Заимствования из англо-саксонского права есть, но они и в бельгийской конституции есть. И автор очарован «Государством» Платона, и мечтает о том, чтобы правили философы. Хотя верхняя палата парламента с членами императорской фамилии — это от Бельгии.
Мне кажется, автор весьма образован в области юриспруденции, умен и, видимо, провел много времени за подготовкой этого документа, штудируя европейские конституции. Впрочем, я не правовед. Саша, как ты отнесешься к тому, что я это Кавелину покажу? Или его ученику — Чичерину?
— Первый — друг Герцена, второй — автор «Колокола».
— Критик «Колокола», — уточнила Мадам Мишель. — И посвятил себя изучению конституционного права.
— Хорошо. Только чтобы дальше это никуда не пошло.
— Я была бы счастлива видеть
