Питер Саржент. Трилогия - Гор Видал

— Слушаю, — я по-прежнему был занят почтой.

— Держитесь от всего подальше. Ваша девушка попала в серьезную беду. Есть масса вещей, о которых вы не знаете… Просто поверьте мне на слово. Я слишком долго этим занимаюсь. У меня большой опыт работы с полицией, я знаю, что их интересует. Они никогда не затевают такого крупного дела, не собрав всех доказательств и не убедившись, что могут уличить подозреваемого. Питер, вы мне нравитесь, мне не хотелось бы видеть, как эти волки разорвут вас в клочья. Я знаю, девушка вам нравится, но в этом деле таится много больше того, что лежит на поверхности. Гораздо больше, чем хотели бы вам рассказать даже такие настоящие друзья, как мистер Уошберн.

Я взглянул на него.

— Мистер Буш, вы хотите сказать, что мои дела плохи?

— Я только пытаюсь наставить вас на верный путь, — возмутился Буш моей неблагодарностью.

Я взглянул на часы. До конца репетиции оставалось меньше часа, а я был совершенно уверен, что арест запланирован именно на этот момент. Я достал свой листок и внимательно просмотрел его еще раз. Все тайны были раскрыты, ответ на головоломку совершенно ясен. Не хватало сущей малости: признания убийцы. Значит, предстояла трудная работа по поиску доказательств.

Впрочем, если все сложится самым худшим образом, я всегда смогу огласить свою версию, добиться, чтобы полиция отложила арест, а потом предоставить возможность добывать доказательства им. С этим они безусловно справятся, причем вовремя… В этом я был совершенно уверен.

Я взялся за телефон. Человек, с которым я беседовал, много лет был агентом по связи с прессой конкурирующей балетной труппы. Мы всегда были с ним дружны, и он мне сразу сообщил все, что я хотел узнать. Это немного помогло.

Лишь выбравшись на улицу, я вспомнил, что вот уже два дня не брился и не переодевался и выгляжу до безобразия помятым. Об этом сообщило мне витринное стекло, на которое я бросил случайный взгляд. Уже несколько дней я не был дома — с того момента, как собрал вещички и покинул квартиру Джейн.

Придя к себе, я поднял чемодан, который все еще валялся на полу в гостиной. Потом открыл его.

Сначала я подумал, что кто-то надо мной подшутил. В чемодане лежала женская ночная рубашка, нейлоновые чулки, бюстгальтер, трусики… Все это я обследовал с растущим изумлением. Так продолжалось до тех пор, пока я не обнаружил запечатанный конверт, и только тогда понял, что случилось. Это был чемодан Магды…

Я долго объяснялся с Глисоном. Разговор занял не меньше сорока минут, и закончили мы его перед самым окончанием репетиции. Для труппы это было на руку — по крайней мере удалось закончить репетицию до того, как арестуют убийцу.

Я намеренно придержал последнюю улику до тех пор, пока, к большому раздражению Глисона, не объяснил, как удалось разгадать всю головоломку. Боюсь, это оказалось небольшим пятнышком в час моего торжества.

— Понимаете, — говорил я тем спокойным, чуть усталым тоном профессора английской литературы из Гарварда, которым тот обычно разговаривал с нами, своими студентами, — нас настолько запутали последние убийства, что мы не смогли достаточно сконцентрироваться на первом. Прежде всего на характере убитой, который был ключом ко всему делу.

На середине этой великолепной фразы я сделал паузу и пристально посмотрел на инспектора, ожидая вопроса, что я имею в виду. Но он не сделал этого, а лишь смотрел и ждал. Карандаш секретарши повис в воздухе над блокнотом для стенографирования. После подобающей паузы я продолжил.

— Любопытно, что то, что я рассматривал как ваш нездоровый интерес к ножницам — «орудию убийства», если говорить официально, — в конце концов превратилось в первый ключ к личности убийцы, а в моем кармане лежит последнее доказательство. Однако между первой подсказкой и последним доказательством поместилась чрезвычайно сложная история, о которой, я уверен, вы никогда не подозревали. Должен сказать, я тоже… по крайней мере во всей ее полноте…

При этих словах я мысленно сложил пальцы крестом.

— Как все прекрасно знают, Элла Саттон была весьма самонадеянной особой и прекрасной балериной. В ее судьбе ясно видны черты классической трагедии: прекрасная, умная, одаренная женщина, достигшая вершины славы, была повержена из-за единственного фатального изъяна в характере: из-за ее алчности.

Я чувствовал себя прекрасно, теперь я перешел от роли чуть усталого профессора литературы к более подходящей роли классического моралиста.

— Ее трагедия началась в 1937 году, когда она перешла в «Норт америкен балет компани» и встретилась там с молодым талантливым хореографом Джедом Уилбуром и Алешей Рудиным, в то время куда более видной фигурой в мире балета. Если я правильно представляю картину, Джеда она собиралась использовать не только как хореографа. Алеша тоже в нее влюбился и, когда «Норт америкен балет» прогорел, смог перетащить ее сюда. Оба оказывали на нее сильное влияние. А вместе с Уилбуром она даже вступила в компартию.

— Вы понимаете, что говорите?

— Да, инспектор. Они вступили в партию; среди интеллигенции в то время это было модно — антифашизм, и все такое. Сама Элла политикой совершенно не интересовалась, как и ничем другим. Главным для нее была карьера, и она готова была на все, чтобы пробиться наверх. Думаю, так она собиралась расположить к себе Джеда, который оказался равнодушен к ее сексуальным заигрываниям. Для этого же она стала любовницей Алеши и даже взяла на время русскую фамилию, чтобы доставить ему удовольствие и заставить публику поверить, что она из белоэмигрантов. Все это вы можете найти в ее старых интервью.

Интерес к Алеше прошел у нее быстро: он ее обожал, но гораздо больше внимания уделял балету. И даже отказался продвигать ее так быстро, как ей хотелось. В конце концов она его бросила и вышла за другого, более влиятельного в труппе человека. За дирижера Майлса Саттона. Их брак никогда не был слишком счастливым. Характер у нее был мерзким, и я подозреваю, что вечные неприятности с мужчинами вызывались либо ее фригидностью, либо лесбийскими наклонностями.

Во всяком случае, она добралась до вершины, и наконец в этом сезоне исполнилось ее заветное желание: она убедила Уошберна уволить Игланову. Однако одновременно у Эллы начались неприятности. Роман с Джейн Гарден не состоялся… Она искренне привязалась к Джейн, но та, вопреки вашей недавней теории, никогда не была лесбиянкой. Уж это я знаю гораздо лучше вас, и никаких доказательств мне не нужно. Тогда Элла решила бросить Майлса и выйти за Луи. Отчасти потому, что ее к нему влекло (похоже, ее всегда тянуло к тем