Потанцуй со мной - Луанн Райс

Возможно, этот сад.

И вот случилось невероятное: он ожил, поднялся.

Дилан присел под деревом, наблюдая за пчелой, он продолжал размышлять. Разные сорта яблок не могут опылять себя сами, так же как и цветы. Чтобы добиться первосортных плодов, необходимо перекрестное опыление, для этого надо сажать рядом разные сорта деревьев. Тогда оба дерева одновременно будут приносить прекрасные плоды.

И как человек — чертов бывший полицейский — может контролировать свидания этих деревьев? Надо учитывать так много факторов. Некоторые сорта яблок, например Джонагольден, производят стерильную пыльцу, и их нельзя использовать для опыления. Но пыльца других сортов может быть использована для этих яблонь.

На самом деле всю работу выполняла пчела.

Дилан сидел на теплой земле, глядя на пчелу. Он думал о Джейн, которая пятнадцать лет носила в своем медальоне фотографию Хлоэ. Он подумал о Хлоэ, которая пыталась обмануть служащего Семейного суда, чтобы он показал ей записи о ее удочерении.

Два человека, ищущие одного и того же — связи.

С какой-то стороны это правильно. Но тогда почему Дилану, сидящему под полумертвой яблоней, все казалось таким неправильным?

Глава 24

Джейн уехала от Дилана… и сначала направилась домой, но затем передумала, свернула по направлению к больнице. Она хотела к маме. Это было внезапное, инстинктивное желание. Она припарковалась поближе к входу, прошла по дорожке, нажала на кнопку вызова лифта — все в состоянии оцепенения.

Войдя в палату, она увидела, что ее мать сидит на кровати, по телевизору передавали какое-то шоу. Джейн замерла в дверном проеме. Ее сердце екнуло, по сотне разных причин. Но сейчас главным было то, что ее умнейшая, образованная мать внимательно смотрела, как какая-то загорелая блондинка вручала победителям шоу микроволновые печи.

— Привет, мам, — окликнула больную Джейн.

— О, дорогая. — Маргарет потянулась за пультом, чтобы сделать потише. — Ты застала меня на месте преступления.

— На месте преступления?

Мама покраснела:

— Мне было так скучно, что я начала делать то, что поклялась никогда не делать — смотреть телевизор днем. От всех этих лекарств мне хочется спать, я не могу толком сконцентрироваться на чтении. Я взяла книгу и увязла на середине первой страницы!

— Это, должно быть, нелегко, — сказала Джейн, подтягивая стул к кровати. — Я же знаю, как ты любишь читать.

— Книги не раз спасали мне жизнь, — с полной серьезностью сообщила ее мать, — в тяжелые времена…

— Я знаю, о чем ты, — откликнулась Джейн, думая о том, как часто она полностью погружалась в потрясающие книги, дружила с авторами и их героями, что помогало ей, хотя бы временно, забывать о жизненных сложностях.

Маргарет махнула рукой в сторону экрана телевизора:

— Все эти шоу, развлекательные программы — это все равно что сахарная вата. Они такие же сладкие и воздушные, и чем больше ты ешь, тем больше тебе хочется. Но при этом ты уже начинаешь чувствовать себя… истощенным.

Джейн слушала, закрыв глаза. Слова Дилана и его взгляд отдавались во всем ее теле. Она обхватила себя руками, чтобы не дрожать.

— Книги — это совсем другое дело, — продолжала ее мать, — не важно, страшные они, романтичные или веселые — они обогащают человека. Они как пища для сердца и души…

Ее голос надломился, она закрыла лицо руками.

— Что такое, мам? — Джейн наклонилась вперед.

— Я скучаю по своим книгам! — плакала Маргарет.

— О, мам… они скоро будут у тебя. Социальные работники сказали нам с Сильви, что тебя скоро выпишут.

— И отправят… в… — мать сглотнула, — дом престарелых!

Джейн держала мать за руку. Быть частью семьи — это такая загадочная вещь: ты входишь, думая, что у тебя самая большая проблема на свете, а кто-то, кого ты очень любишь, говорит, что ему еще хуже. Откуда ее мать узнала обо всем этом? Джейн и Сильви планировали рассказать ей вместе.

— Кто тебе это сказал? — спросила Джейн.

— Сильви, — мама всхлипывала, — прошлой ночью.

Джейн кивнула, чувствуя себя виноватой. Она не думала, что Сильви собиралась это сделать. Может, она встретила Эбби, и та решила не упускать момента.

Джейн завезла Дилану пироги, а потом Хлоэ с Моной попросили отвезти их в Ньюпорт. Если бы только Джейн поступила так, как собиралась, встретилась бы с Сильви. Она бы поддержала мать и сестру, а Дилан не открыл бы ее медальон. Она дрожала с ног до головы.

— Ты думаешь, я должна находиться там? — спросила ее мать, как будто она не задавала этот же вопрос все прошлые недели.

— Ты упала несколько раз, — сказала Джейн, словно она не повторяла этого уже множество раз.

— И я все забываю. — Маргарет прикрыла глаза. — Это самое плохое. Я солгала тебе, солнышко, когда сказала, что лекарства делают меня забывчивой, и не помню, что читаю. Это вовсе не так — это просто случается. Это мой разум… а ведь я была такой умной!

— Мам, ты и сейчас такая!

Мать покачала головой, тихонько всхлипывая:

— Я с трудом слежу за развлекательным шоу, забываю, что там происходит. Мои книги, мои книги…

Джейн закрыла глаза, крепко сжимая тонкое запястье. Она думала о крови, текущей по венам ее матери, реке времени и любви, передавшейся Джейн и Сильви, передавшейся Хлоэ. Она думала о том, как ее мать любит книги, истории, реки слов, за которыми скрываются символы и значения. Книги, матери, дети: ребенок Маргарет, ребенок Джейн.

— О, Сильви, о, Джейн. — Маргарет поднесла руки Джейн к губам и поцеловала. Переплетя пальцы, она вытерла слезы тыльной стороной ладони Джейн. — Ты такая грустная… Прости, что нагружаю тебя своими проблемами.

Джейн попыталась улыбнуться, но не могла. Ей было так жаль, что мама все забывает и не может читать. Как печально осознание того, что ты не можешь удержать вещи, которые любишь.

— Что такое, милая? — Мама заглядывала ей в глаза. — Что не так?

— Я хочу моего ребенка, — прошептала Джейн.

Маргарет ничего ей не ответила и не отпустила руки Джейн. Она сидела спокойно на больничной койке, глядя на дочь. Ее кожа казалось мягкой и совсем бледной — из-за любви к чтению она мало времени проводила на солнце, в основном находясь в тени.

Слова ничего не объясняли. Джейн не могла выразить, что происходит в ее душе в этот момент. Физическая необходимость увидеть мать, почувствовать рядом родную кровь, потянула ее к больнице прямо из дома Дилана; это же притяжение действовало и в обратную сторону. Логика и здравый смысл были здесь ни при чем, сигналы поступали из самого ее сердца.

Мама молчала. Но по ее глазам Джейн могла прочесть, что та все поняла. Маргарет Портер, директор школы, наконец поняла. Это было удивительно. Как будто, утратив часть своего разума, она вдруг приобрела сердце.

— Я хотела для тебя самого лучшего, — наконец промолвила Маргарет.

Джейн попробовала кивнуть.

— Твой отец бросил нас, — сказала пожилая женщина, — мне было очень обидно. Он повесил на меня ответственность за воспитание таких потрясающих чувствительных двух девочек. Когда тот мальчик сделал это с тобой…

— Я забеременела. — Джейн старалась говорить спокойно.

Мать вздрогнула, но кивнула:

— Я возненавидела его. Я презирала его за то, что он лишил тебя шанса на нормальную жизнь. Я позволила своим чувствам по отношению к твоему отцу принять за меня решение. Мне казалось, что беременность — это что-то, что с тобой сделали другие. Я и думать забыла о том, что ты — главное лицо драмы.

Джейн зажмурилась, боль внезапно стала резче.

— Хлоэ, — произнесла Маргарет.

Джейн посмотрела на нее. Мама раньше никогда не упоминала имя внучки. Джейн не могла поверить — мать всегда отказывалась считать ее ребенка личностью, признавать ее частью семьи, признавать то, что Джейн дала ей имя.

— Я оказала вам обеим медвежью услугу, — прошептала Маргарет.

— Что ты имеешь в виду?

— Я была так увлечена обучением — твоей возможностью преподавать английский; вырастив самостоятельно тебя и Сильви, я знала, как это тяжело. Но господи… Я бы не променяла ни одной минуты этого. Теперь я это знаю…

Джейн слышала сожаление в голосе своей матери, и она наклонилась к кровати, чтобы крепко обнять ее.

— Мне казалось, что мой материнский долг просто обязывает меня вступиться за тебя. Но чего я тебя лишила!

— Это не твоя вина, мам. Я винила тебя, это так. Но глубоко внутри я осознавала, что сама боялась материнства. Пока я не отдала ее, я не понимала, что это сделает со мной.

— И что это с тобой сделало? — спросила мать, спрятав лицо на плече дочери, будто боясь ответа.

— Это вывернуло меня наизнанку, — ответила Джейн, в ее ушах раздавался плач Хлоэ, когда ее забирали из рук родной матери и уносили прочь.