Призрак Тилацина - Влада Ольховская

исключает другое. Да знаю я, кто это, и все равно не понимаю, как Ян умудряется в такое вляпываться…

— Но ведь он прав.

— Геморрою моему это расскажи!

— Я предпочитаю общаться с тобой по старинке, — хмыкнул Кирилл. — Но если серьезно… Дядя Ян не делает то, что легче, он делает то, что правильно. Разве это не важнее всего остального?

На этот раз Павел не спешил с ответом. Он смерил сына долгим взглядом, который Кирилл не понял, а потом слабо, совсем не весело усмехнулся.

— Может быть. И я сделаю для него, что смогу. Но он мне жизнь не упрощает!

Кирилл решил, что самое время сознаваться:

— Я тоже не упрощаю. Я по делу!

— Сразу нет!

— Бать…

— Я старый человек, — отрезал Павел. — Мне пора на покой и юную любовницу. Почему я должен тратить нервы на ваши дела?

— Мне не говорить?

— Говори уже! Весь в деда! И дядьку своего! Один только Эйлер с мозгами остался — я…

Павел громыхал, но слушал его. Кирилл же постарался спокойно и последовательно рассказать все, что произошло с ним в эти дни. Про машину отец уже знал, но в подробности не вдавался. Решил, должно быть, что это какая-нибудь обиженная девица его сыну мстит. Кирилл не стал развеивать его заблуждения, решив, что ложью это не считается.

Когда он закончил, Павел опустил подбородок на сомкнутые замком пальцы, он выглядел так, будто пытался разобраться с философской задачей вселенского масштаба.

— То есть ты влез в разборки двух девиц, ни одну из которых толком не знаешь и ни с одной из которых не спишь, просто потому, что мимо пройти не смог?

— Когда ты это так формулируешь, весь героизм испаряется, — проворчал Кирилл. — Я просто пытаюсь понять, кто из них врет…

— А грудь у какой больше?

— Папа!

— О, покраснел, — заметил Павел. — Значит, все не безнадежно, и ты не за пионерский галстук сражаешься. Становись на сторону той, которая тебе больше нравится.

— Справедливость так не работает!

— Зато личная жизнь разнообразней становится. Я бы на твоем месте не относился к этому расследованию слишком серьезно. Это какие-то бабьи дела, ну что там может быть? Максимум — подерутся и волосы друг другу повырывают. Так сейчас в моде такие прически, что непонятно, кому стилист оформил, а кто в пьяной драке побывал!

Кирилл вспомнил, как дрожала, читая с экрана угрозы Алла, как плакала в ресторане Натали… Да, это вроде как были личные разборки. Но предчувствие серьезной беды появилось уже тогда и отказывалось уходить.

— Мне все равно нужно знать, — настаивал Кирилл.

Павел раздраженно поморщился, вырвал из ежедневника лист и вместе с шариковой ручкой бросил сыну.

— Пиши все, что о них знаешь. Имена, адреса, род деятельности.

— Зачем?..

— Как я вижу, тут два варианта… Либо не врут они обе, ты все понял неправильно, есть третья или даже четвертая сторона, которая им гадит. Либо врет одна из них, но это ложь высокого уровня, которой не учатся так легко. Посмотрю, нет ли в прошлом каждой из них чего-нибудь такого, что ты по своей щенячьей наивности упустил.

— Спасибо… наверное.

— Да нормально благодари, я действительно проверю, — пообещал Павел. — Ты сейчас, конечно же, метнешься к Яну? Даже если я попрошу тебя этого не делать?

— Конечно же, метнусь. Поэтому ты и не попросишь.

— Раз уж тащишься туда, постарайся убедить его быть осторожным. Хотя кому я это говорю? Никакой с вами спокойной старости!

— Совершенно никакой, — согласился Кирилл. — Оставайся вечно молодым!

— Иди отсюда, подхалим! Позвоню, как что-нибудь узнаю.

Кирилл не пытался намеренно поддразнить отца, он действительно сразу же поехал к дяде. Ситуация с Яном его несколько беспокоила. Он помнил, что близнецы еще не из такого выкручивались. Но не слишком ли много сейчас навалилось? Да еще и Александра на этот раз далеко…

Впрочем, сам Ян его опасений не разделял. Дядя оказался дома, не на работе — то ли выходной взял, то ли из-за истории с избиением его все-таки отстранили. В любом случае, угнетенным он не выглядел. Его квартира оказалась завалена материалами по делу Арсении Курцевой: ее статьями, фотографиями из ее соцсетей, информацией о людях, которые так или иначе были связаны с ней.

Ян отвлекся лишь для того, чтобы впустить племянника. После этого он сразу же вернулся к записям — хаотичным на вид, но понятным ему.

Кирилл тоже осмотрел распечатки в надежде на озарение, но так ничего и не понял.

— Есть подвижки? — осторожно поинтересовался он.

— Есть противоречия. Эта Курцева по большей части была честным журналистом — но в одном деле все указывает на полный обман.

— Да уж, противоречия мне знакомы… А где обман?

— В деле Вадима Витько, фармацевта этого… Но разве это не странно: после долгих лет честной работы вдруг мошенничать, да еще и по-крупному?

— Странно, если вдруг, — рассудил Кирилл. — Что, если это стало не каким-то переключением с одного на другое, а вполне логичным финалом чего-то?

Он это не обдумывал, версия появилась сама собой. И уже произнеся ее вслух, Кирилл вспомнил Натали, плакавшую в ресторане. Если она не врала ему, получается, ее давно и старательно доводили. В итоге она, уставшая от преследований, и на Кирилла отреагировала так, как раньше и не подумала бы.

В случае с Арсенией Курцевой это было не так уж невероятно. Кирилл говорил с Даной, и даже полубезумная поэтесса злорадствовала из-за того, что Арсении не удалось ничего по-настоящему изменить. В других делах, скорее всего, было так же…

Своими расследованиями Арсения лишь убирала слабое звено цепи — а потом цепь замыкалась и все возвращалось на круги своя. Разве перестали снимать порнографию после того, как она вывела из игры фотографа Игоря Фунтова? Разве прекратилось мошенничество по методу Даны Кагановой?

Все это Кирилл теперь пытался объяснить дяде, но Ян по-прежнему смотрел на него с сомнением.

— Не могла же она быть настолько наивной…

— Почему нет? — настаивал Кирилл. — Смотри, на деньги она не велась, угроз не боялась… Для этого правильная наивность и нужна! Укрепленная верой в то, что ты делаешь нечто хорошее для мира, для людей…

— Но она ничего глобально не изменила, — задумался Ян. — В принципе, так могло быть… Сначала она даже не заметила этого, потом до нее дошло… В Австралию она вроде как прикатила с эмоциональным выгоранием. Если учесть, что в карьере у нее все складывалось замечательно, выгорание могло быть вызвано как раз ее поражением в борьбе с ветряными мельницами.

— Вот именно! Смотри, как у нее получалось… Александра же сообщила