Полюс капитана Скотта - Богдан Сушинский

— Мой ответ вам уже известен, джентльмены, — спокойно ответил Эванс. И, выбрав себе закуток между гурием и углом ледового склада, разложил спальный мешок. — Немного продовольствия, и без каких-либо угрызений совести уходите.

— Но мы не можем уйти, оставив вас на гибель! — возмутился Лешли. — Как мы будем выглядеть в глазах всей экспедиции? Впрочем, дело даже не в этом. Просто не можем, и все тут…

Эванс забрался в спальный мешок, устроился так, чтобы голова его упиралась в подножие гурия, и закрыл глаза.

— Я ведь сказал вам: никакого угрызения совести. Вы всего лишь выполнили приказ. Если хотите, я могу изложить его письменно, чтобы уже никто не усомнился.

— Не нужно нам письменно… — обиженно произнес Крин. — Не по-человечески все это…

— Выполняйте приказ, матрос Крин. Кстати, я передумал. Никакого продовольствия оставлять не нужно. К чему излишества? В любом случае вам оно больше пригодится.

Крин и Лешли вновь многозначительно переглянулись и отошли за сани. Когда они начали возиться с грузом, лейтенант был уверен, что они готовятся уйти без него. Каковым же было его возмущение, когда матросы неожиданно бросились к нему, перенесли вместе со спальным мешком на сани и крепко привязали к ним, словно тюк с лошадиным фуражом.

В течение четырех дней, выбиваясь из сил, моряки тащили на санках своего командира, переходя с ним от гурия к гурию, от стоянки к стоянке, пока, наконец, не достигли «Углового» склада. Того долгожданного склада, у которого завершался их путь на север и от которого следовало уходить на запад, в сторону спасительного мыса Хат-Пойнт.

— Оставите вы меня, наконец, или так и будете тащить в виде все еще живого трупа?! — раздраженно спросил Эванс, когда, застигнутые у самого склада жесточайшей пургой матросы сумели установить двойную палатку и поспешно занялись приготовлением ужина.

— Оставить? После такого четырехдневного перехода?! — победно улыбнулся Лешли. — Когда до Старого Дома осталось каких-нибудь тридцать пять миль?! Нет, господин лейтенант, теперь уже — ни за что!

— Но эти тридцать пять миль еще нужно пройти, — едва сдерживая стон, произнес лейтенант.

— Чтобы после такого адского рейда и не пройти? — хитровато ухмылялся Лешли, искренне радуясь тому, что они с Крином сумели спасти своего командира.

А еще через несколько минут на плато, на котором располагался «Угловой» склад, обрушился удар ураганного ветра, а вслед за ним принялась свирепствовать пурга. Одна из тех губительных стихий, которая способна возникать только в Антарктиде. Она терзала лагерь полярников до следующего утра, дважды пыталась сорвать их палатку и только чудом не унесла её в долину, по которой завтра морякам предстояло идти в сторону мыса Хат-Пойнт.

Когда же утром Лешли спустился в долину, то обнаружил снег такой глубины, по которой тянуть тяжелые сани с лейтенантом «на борту», было невозможно. И в то же время чувствовалось, что вот-вот начнется новая пурга, которая неизвестно когда завершится. Надолго оставаться у склада тоже было нельзя: лейтенанта срочно требовалось показать доктору Аткинсону. Впрочем, был и еще один момент: как члены вспомогательной группы, они не имели права опустошать запасы складского продовольствия, которое предназначалось для группы Скотта.

После недолгих раздумий Крин высказал то единственное решение, которое позволяло спасти их всех. Он предложил Лешли оставаться в палатке, чтобы ухаживать за лейтенантом, а сам решился налегке, без санок, идти на лыжах до Старого Дома, чтобы просить там о помощи. Расчет был прост: даже если бы оказалось, что в аварийной хижине сейчас никого нет, с экспедиционной базой оттуда можно было связаться по телефону. Так что главным было — дойти до этой хижины «Дискавери».

— Но один ты вряд ли дойдешь, — воспротивился этому решению Лешли. — Давай оставим лейтенанту палатку и продукты, а к хижине пойдем вместе.

— Тогда лейтенант наверняка решит, что мы все-таки бросили его, — не согласился с товарищем Крин, — и пустит в ход оружие, чтобы прекратить мучения. А если и не применит его, то без твоей поддержки вряд ли выживет.

Крин ушел в пургу, при которой рассчитывать на то, что, не имея палатки, он не замерзнет, не собьется с пути, не погибнет в одной из трещин или просто не исчезнет где-то в ледовой пустыне, — уже не имело смысла. Можно было разве что молиться, прося о чуде. И хотя в подобных ситуациях Господь обычно оставляет полярных и прочих странников на произвол судьбы, на сей раз морякам-полярникам чудо было ниспослано. Через трое суток, когда стихия немного улеглась, вышедший на разведку Лешли заметил посреди белой долины какую-то черную точку, которая очень медленно приближалась. Как впоследствии оказалось, это была собачья упряжка, которую вел опытный каюр Дмитрий и на санях которой восседали Крин и доктор Аткинсон.

Пользуясь чудной солнечной погодой, полярники доставили лейтенанта на базу, и уже спустя неделю доктор сумел спасти больного, а затем отправил на борту уходящего судна «Терра Нова» в Австралию, долечиваться в госпитале. Но и там Эванс надолго не задержался. Еще окончательно не оправившись от болезни, он вместе с секретарем экспедиции Френсисом Дрейком отплыл на почтовом судне в Англию, чтобы заняться сбором пожертвований для дальнейшего финансирования экспедиции, а главное, для оплаты её долговых обязательств.

Никаких сведений о том, что происходило в это время на базе экспедиции и в группе Скотта, лейтенант, естественно, не имел. Стоит ли удивляться, что в его интерпретации в Антарктиде все вроде бы складывалось удачно, так что британцам оставалось лишь дождаться возвращения своих полярников на родину.

А тем временем популярность самого Эванса в Британии возросла. Благодаря представлению, составленному рукой капитана Скотта, в Адмиралтействе и вообще в Лондоне лейтенанта-полярника встретили как национального героя. За заслуги в исследовании Антарктиды он был произведен в капитаны второго ранга[36]и даже удостоен королевской аудиенции. Журналисты преследовали его, как заезжую знаменитость; многие известные люди страны, особенно ученые и писатели, искали с ним встречи как с носителем некоей высшей истины, обладателем высших степеней познания Антарктики.

Другое дело, что капитан Эванс не был готов к такому восприятию своей персоны, а главное, не умел подогревать интерес к ней. Впрочем, к этому он и не стремился, хотя понимал, что само общественное мнение потребует от него письменных воспоминаний об этой экспедиции Скотта.

Окрыленный этим успехом, капитан Эванс прекратил лечение и всякую общественную деятельность в Британии, чтобы в конце августа вновь отправиться в Новую Зеландию. Там он сразу же принял командование «Террра Новой» и устремился в Антарктиду. Эванс не мог допустить, чтобы кто-либо еще кроме него удостоился чести привести это, теперь уже легендарное антарктическое судно в залив Мак-Мёрдо, первым встретить Скотта и снять с ледового континента всю команду покорителей Южного полюса.