Фантом. Последние штрихи - Тессье Томас

Впервые после болезни его выпустили из дома. Целых пять дней он чувствовал себя прекрасно, но был ограничен либо своей кроватью, либо диваном в гостиной. На этом настояли родители. Они не хотели рисковать и должны были убедиться, что Нед полностью выздоровел. Неду это не понравилось, но он мог их понять. Он знал, что был болен – по-настоящему болен. Он мало что помнил об этом. В его жизни не хватало одного дня.

Родители непреднамеренно поведали ему, насколько серьезной была болезнь. В какой-то момент он проснулся в родительской кровати и услышал их разговор. По-видимому, они думали, что он спит, и разговаривали в коридоре, прямо за дверью спальни. Их голоса звучали приглушенно, но Неду было ясно, что они вели не просто непринужденную беседу. Он не расслышал всего, но услышал достаточно.

Его мать несколько раз повторила, что у него остановилось сердце! Это было поразительно, и все же Нед поверил, потому что в ее словах не было ни малейшего намека на сомнение. Но отец думал, что ей показалось, или она слишком волновалась и не смогла нащупать пульс Неда. Он сказал ей, что она была на грани истерики и не услышала бы и взрыва бомбы. Неду показалось, что его отец проигрывал в этом споре, и он улыбнулся, когда они решили его прекратить, согласившись ни слова не говорить об этом мальчику.

То, что он слышал, было удивительно и завораживающе. У Неда не было ощущения, что они говорят о нем. Странно, но ему казалось, что они обсуждают какого-то другого человека. Он был звездой, но пропустил все шоу! Подумать только, его сердце остановилось. Но сейчас он здесь, он все еще жив. Ему было немного страшно, но он испытывал чувство выполненного долга – он знал, что сделал что-то, чтобы спастись, но не помнил, что именно.

Они также обсудили то, как мать ударила его кулаком в грудь, пытаясь запустить его сердце, а потом она «вырубилась». Тело Неда ныло в течение нескольких дней, и он видел синяки, но не мог вспомнить, как они появились. Его мать избила его. Чтобы спасти жизнь. И у нее получилось. По-другому Нед не мог объяснить тот факт, что он все еще жив. Но не все казалось таким же позитивным. Его встревожило то, что мать потеряла сознание. Он не мог вынести и мысли о том, что с ней могло случиться что-то плохое.

Отец Неда сохранял спокойствие. Он отказывался серьезно относиться к произошедшему. Он сказал матери Неда, что мальчик перенес тяжелый случай летнего гриппа и что она «вполне естественно» слишком остро отреагировала. Когда болезнь Неда достигла своего пика, она, по словам ее мужа, вызвала у себя «мини-приступ». По его мнению, это была долгая, тяжелая ночь, неприятный опыт, но не борьба жизни со смертью, как она думала. Тогда Нед кое-что понял: для каждого из его родителей было важно иметь свою собственную версию произошедшего, при этом ни один из них серьезно не оспаривал и не подвергал сомнению версию другого.

На следующий день после той ночи доктор Мелкер снова пришел навестить Неда. Он не показался мальчику интересным человеком, но был вполне сносным. Волосы вокруг лысины на его макушке напомнили Неду круглый сад на территории спа-отеля. Он почти ожидал увидеть пар, поднимающийся от головы врача. Доктор Мелкер проделал обычную процедуру: говорил, спрашивал, тыкал пальцем и слушал. Затем он погладил мальчика по голове, что-то сказал и спустился вниз, чтобы посовещаться с матерью и отцом Неда. После его визита последовали пять скучных дней «восстановления сил».

Нед задумался о дне, который он не помнил. Что с ним случилось? Где он был? Был ли он просто болен?

Или фантом пришел, чтобы забрать его, погрузил ледяные руки в его сердце, заморозил в нем жизнь, а потом каким-то образом, возможно, благодаря усилиям матери, чары были разрушены? Ему придется жить с этой загадкой. Он знал, что ответ находится внутри него, глубоко похоронен в его собственной памяти. И он был уверен, что за его болезнью кроется нечто большее, чем просто жизненный цикл вируса гриппа, длившийся двадцать четыре часа. Намного большее. Возможно, когда-нибудь отрывочные воспоминания о событиях той ночи начнут всплывать на поверхность его сознания. А может, этого никогда не произойдет.

Но в одном у Неда не было сомнений: страх исчез. И произошло это не потому, что он научился его игнорировать или спрятал глубоко внутри. Страх просто исчез. В какой-то момент во время его болезни он отпал, как омертвевшая кожа. Нед не сомневался в существовании фантома; более того, сейчас он верил в него больше, чем когда-либо. Но у него появилось и новое чувство. Словно он переступил порог и оказался там, где он мог точно знать, что находится в безопасности и сможет защитить себя. Призрак все еще был рядом, прямо у него за спиной, но теперь он знал, кто это, и непреодолимое желание оглянуться через плечо исчезло. Он будет двигаться только вперед.

Звуки, которые он слышал, спа-отель, его болезнь, через все это он прошел, и теперь оно стало прошлым опытом. С этим было покончено. Но эти события стали частью его самого, чем-то, что он впитал точно так же, как организм усваивает определенные микроэлементы из пищи. Нед часто думал о произошедшем и не переставал удивляться. Но теперь он начал дистанцироваться, что изменило условия игры. Участник становился зрителем, ситуация становилась воспоминанием, завершенным и конечным. Для Неда все это было лишь смутным ощущением, и он не подозревал, что оно предопределит всю его оставшуюся жизнь.

Нед положил конверт в карман рубашки и надел легкий свитер. Потом вернул перчатки матери на место.

Линда попросила его не гулять слишком долго и сразу вернуться домой, если ему покажется, что он устал. Она стояла на пороге и смотрела вслед сыну, пока тот не исчез из виду. «С ним все будет хорошо», – убеждала она себя. Страх – это чудовище, а любовь – чудо.

Как здорово на улице!

Летняя жара спала. В воздухе теперь чувствовалась приятная свежесть, и прохладный ветерок предвещал осень. Первая неделя сентября. Еще есть время насладиться летом.

От его дома до почтового отделения в центре города было недалеко. Нед преодолел это расстояние за несколько минут. Соблюдая осторожность, он взял конверт за угол и опустил его в ящик для корреспонденции внутри города, не потрудившись наклеить на него марку. Он повернулся, чтобы уйти, и у него сразу же появились сомнения. Вдруг кто-то заметил, что на его конверте не было марки? И запомнил мальчика в красном свитере? Нед не хотел, чтобы полиция его искала. Конечно, он не сделал ничего плохого (ведь отправлять анонимные письма законом не запрещено?), но его родители расстроились бы. В любом случае, теперь уже слишком поздно. Сделанного не воротишь. Письмо исчезло на дне ящика. Он снова сказал себе, что поступил правильно. Нед переживал бы сильнее, если бы так и не сообщил никому о трупе в спа-отеле.

Когда Нед шел по Полидори-Стрит, то внезапно остановился. На некотором расстоянии впереди, на другой стороне улицы, он увидел Мутного. Старик шел в одном с ним направлении, и Нед поспешил догнать его. Он ускорил шаг, не выпуская чернокожего мужчину из поля зрения, и высматривал просвет в потоке машин, чтобы перейти дорогу. Нед знал, что Мутный живет в отеле «Капитолий», который находится где-то поблизости, но не знал, где точно, потому что редко бывал в этой части города.

Мутный свернул в боковую улочку и исчез. «Потерял его», – подумал Нед. Ничего страшного, они еще увидятся в рыболовной лавке. Но все же он побежал дальше, пересек улицу и оказался на углу, где в последний раз видел Мутного. Неду было любопытно взглянуть на другую сторону жизни своего друга.

Улица оказалась короткой и узкой. Нед чуть не прошел мимо, но вовремя заметил вывеску – потускневшую металлическую табличку, обозначавшую отель «Капитолий». Здание больше походило на жилой дом, чем на отель, и было обветшалым и потрепанным непогодой. Если бы Нед когда-нибудь задумался над тем, как выглядит этот отель, то представил бы его себе точно таким же.

Он вошел в переднюю дверь и оказался в холле. За небольшой стойкой сидел прыщавый молодой человек с засаленными волосами. На нем была футболка с надписью «ВСЕГДА ВЕСЕЛЮСЬ, В ВЕРНОСТИ НЕ КЛЯНУСЬ».