Удар Молнии - Сергей Алексеев

В этот день "Молнию" мариновали без связи полтора часа, и этого уже было достаточно, чтобы сорвать ритм работы и чтобы окончательно убедиться, что дальнейшие пакости будут настойчивее и грязнее, а подлость своих ранит тяжелее, чем пуля противника. Почерк этой подлости был уже знаком: подобные шутки с радиосвязью проделывали в Доме Советов, когда была достигнута договоренность о прекращении огня и спецподразделения ФСК вошли в здание.

Когда же связь появилась, генерал не стал жаловаться Москве, ибо это было практически бесполезно - оттуда труднее достать непосредственных исполнителей провокации, которые по чьему-то приказу наверняка действуют вслепую, не зная, какие каналы и почему глушат, кого лишают радиосвязи. Он лишь запросил разрешение провести несколько учебных операций по захвату центров связи условного противника и получил "добро". И здесь приходилось использовать всемогущий принцип Северной Кореи - надеяться только на собственные силы. Затыкать каналы могли только с кораблей Северного флота - только там еще в этом районе оставались мощные радиолокационные станции.

Дед Мазай сам составил две группы, каждая из которых комплектовалась тремя "тройками", определил им задачу, вид вооружения и снаряжения - все, вплоть до позывных. Вся учебная операция должна была сниматься на видеопленку, поэтому в группах назначался штатный оператор. Отработка действий спецподразделения на "натуре", на военных объектах без заведомого предупреждения, требовала особой осторожности и видеодокументов, поскольку обиженные и оскорбленные командиры блокированных и взятых в "плен" частей иногда начинали мстить спецназу, заваливая высшее начальство рапортами и жалобами, - как-то надо было оправдываться, чтобы не впаяли несоответствие должности. Валили всё: от порчи имущества и боевой техники до ранения и смертей, якобы произошедших в связи с негласными учениями спецподразделения.

Весь день "тройка" радиоэлектронной разведки прослушивала эфир, и с помощью радиоперехвата уже к вечеру были установлены позывные всех крупных кораблей в Североморске и некоторых вспомогательных судов, стоящих и плавающих в Кольском заливе. А главное, сумели вычислить, что флагман флота "Адмирал Кузнецов" находится на рейде Ура-Губы, хотя предполагали, что он на базе Североморска. Оборудованный всеми новейшими и мощными средствами связи, он и в эфире был адмиралом, и потому решили, что, скорее всего, оттуда и глушат радиосвязь "Молнии". А начало учений между тем срывалось: куда-то запропастился вертолет "помоечников". Готовые к вылету бойцы ожидали возле посадочного пятачка и уже подремывали по солдатской привычке - урывать сон как только есть возможность, ибо неизвестно, придется ли прикемарить в течение ближайших суток. Бодрящий гул машины послышался уже в полной темноте, вертолет шел с включенными сигнальными огнями, и пилоты, уважая хозяев, испросили разрешения на посадку. Как позже выяснилось, задержка произошла в связи со срочным ремонтом противопожарной системы, которая срабатывала сама по себе и заливала левую турбину. А еще на ходу открывались створки задних дверей, и их пришлось связывать проволокой. Гости вели себя вежливо, но с достоинством, явились на сей раз с подарком - двумя ящиками свежей рыбы и мешком молоденьких огурцов - искали контакта, пожалуй, оставаясь в полном неведении, с кем имеют дело и что это за люди заняли брошенный военный городок, вооруженные до зубов, да еще в черных масках. Конечно, могли догадываться, что не бандиты, не бродяги, не случайные пришельцы, нашедшие приют в ничейных казармах; скорее всего, подозревали, что здесь расположился морской спецназ - другого быть не могло, и это подозрение следовало всячески поддерживать.

Генерал отозвал командира экипажа от вертолета.

- Командир, ты человек деловой, - сказал он. - Услуга за услугу. Мне с ребятами надо слетать в одно место. Забросишь сейчас, ровно через сутки заберешь там, где высаживал. Годится?

Пилот и в самом деле оказался деловым, сразу замялся, закхекал, что-то прикидывая: чувствовалось, мысль эта ему нравится, ибо нет лучше связки, чем деловая, однако намеревался что-то выторговать. - Где это - одно место? Если далеко, то машина у нас - сами видите, не очень надежная...

- В район поселка Видяево, - генерал умышленно не назвал точный пункт Ура-Губу. - За полтора часа обернешься.

Он только затылок не почесал, а так и глаза закатил, и губами пошевелил, что-то высчитывая.

- Далековато... На хорошей бы машине - раз плюнуть, а на этой... Да еще через сутки забрать... Придется комэска уламывать, чтобы вылет позволил. Через сутки не наша очередь будет.

Вертолетчики Севера, кажется, жили тоже по северокорейскому принципу "че-че"...

- Ты скажи ему, что у локаторщиков медный кабель есть.

- Медный кабель? На медный он, пожалуй, согласится. Так что, я техников у вас на сутки оставлю? Пусть пока из земли-то его достанут да порубят. Вроде как заложников, чтобы причина была...

- Оставляй, - согласился генерал.

Через несколько минут дребезжащая машина с восемнадцатью бойцами на борту стартовала с базы в сторону Ура-Губы. Салон продувало насквозь, от вибрации стучали зубы и щекотало в ушах. Темная земля проносилась внизу, изредка поблескивая белым, еще не растаявшим льдом на озерах, низкие звезды пролетали мимо, как искры, - казалось, вертолет мчится с ураганной скоростью и вот-вот развалится от напора ветра. На самом же деле он тащился над самыми вершинами леса и иногда чуть ли не чиркал колесами по лысым вершинам сопок: пилоты не хотели попадать в поле зрения радаров, летели по-воровски, но с великолепным мастерством. Несколько раз генерал ловил себя на мысли, что испытывает желание закрыться руками от стремительно надвигающейся черной громадины сопки, и чтобы не дергаться, не расстраивать воображение, он прикрыл глаза и летел так до самой посадки. Командир экипажа посадил машину на полпути между Ура-Губой и поселком Видяево, у подножия невысокой двугорбой сопки.

- Завтра в это время здесь! - прокричал он в ухо генералу. - Прошу без опозданий, ждать долго не смогу.

Когда машина, не включая огней, оторвалась от земли и пропала из виду, а бойцы "Молнии" поднялись на сопку, генерал неожиданно заподозрил подвох. Почти напротив светился редкими огнями морской причал и подсвеченный отраженными огнями стоял огромный военный корабль. В приборе ночного видения четко вырисовывались его очертания, палубные надстройки, орудия и радары. Командир воровского вертолета словно знал, куда следует подбросить странных людей в масках. Это могло быть совпадением, недалеко впереди горели огни поселка Видяево, а за сопкой густо и плотно сверкала Ура-Губа. На земле ночь казалась много светлее, еще месяц, и будет самый разгар белых ночей, так что особенно тьмой не прикроешься, а через пару часов вообще рассветет. Действовать надо было сейчас, немедленно, однако ощущение подвоха, где-то поджидающей засады заставляло проявлять осторожность. Генерал выслал одну "тройку" в разведку и приказал Головерову пересечь автодорогу и выйти к рейду с юга. Сам же остался в седловине сопок, настроив радиостанцию на перехват. На частотах оперативной связи было полное молчание, пока не включились разведчики. Путь к рейду был свободен, проходы к пирсу оказались очень удобными, поскольку были завалены штабелями железобетона, кирпича и прочего строительного материала: кажется, для флагмана строили специальный причал.

До рейда было около полутора километров, так что через двадцать минут все три "тройки" деда Мазая перетекли и рассредоточились на строительной площадке перед "Адмиралом Кузнецовым". По причалу прогулочным шагом бродил береговой патруль, на воде, далеко за кораблем, стоял сторожевой катер с единственным огоньком на клотике, чуть поодаль от флагмана темнели очертания нескольких вспомогательных судов. Вокруг царил беспечный, сонливый покой, как бывает перед утром в каком-нибудь ленивом колхозе, разве что петухи не кричали...

Где-то в недрах "Адмирала Кузнецова" едва слышно бухтел дизель, поддерживающий жизнеобеспечение корабля, да на сером постаменте надстройки бесшумно вращался радар. И часовой на палубе, обряженный в черную шинель, стоял неподвижно, как памятник.

Генералу вдруг стало не по себе: этот огромный, вооруженный самым современным оружием против воздушных, надводных и подводных целей монстр был совершенно беззащитным, умиротворенным, как заснувший среди игрушек младенец. Спущенный на причал трап был заперт на цепочку, зашитую в ткань, словно в музее перед дорогим экспонатом.

Оператор не жалел пленки, снимал каждую деталь, вглядывался камерой в лицо часового, в жерла торпедных аппаратов на палубе, в небольшой, словно игрушечный, вертолет на корме, следил за движением патруля, шаркающего ботинками по бетону. Когда он вышел из зоны видимости часового, видеокамера запечатлела, как сняли патруль, втащили его в узкую щель между штабелями блоков, разоружили, у офицера отняли рацию. А он был откровенно перепуган черными масками, черными, обтянутыми трикотажем головами, а более всего внезапностью. Бывший с ним старший матрос улыбался и изумленно крутил головой. Бойцы стянули с него бушлат и бескозырку, с офицера - шинель и горделивую, с высокой тульей фуражку, мгновенно переоделись и зашаркали по бетону, направляясь к трапу. Глухо брякнула снятая цепочка, загремели по ступеням ботинки. Часовой на палубе проснулся, но не дрогнул, зябко помахал руками и через мгновение уже исчез из виду.