Битва за Рим (Венец из трав) - Колин Маккалоу

— Как же это может ему повредить? Он — жертва!

— Никакой мужчина не одобрит такого ущемления своей гордости. Поверь моему слову, твой отец не скажет тебе спасибо, если ты проболтаешься.

Полная противоречивых чувств, Сервилия удалилась с нянькой. Друз отправился к жене и рассказал ей ровно столько, сколько, по его разумению, ей было невредно узнать. К его удивлению, она приняла новость спокойно.

— Я рада, что мы наконец-то знаем, что происходит, — проговорила она, колыхая огромным бутоном — своим животом. — Бедняжка Ливия Друза! Боюсь, Марк Ливий, что мой брат заслуживает все меньше любви, даже моей. С возрастом он делается все менее сговорчивым. Между прочим, я вспоминаю, что еще в детстве ему нравилось терзать детей рабов.

Дальше путь Друза лежал назад, к сестре, которая по-прежнему сидела в кресле для клиентов, судя по всему, взяв себя в руки. Он присел с ней рядом.

— Ну и утро! Разве я знал, к чему мне суждено прикоснуться, когда спрашивал Кратиппа, почему он и остальные слуги так удручены?..

— А они были удручены? — удивленно подняла голову Ливия Друза.

— Да. Из-за тебя, милая. Они слышали, как Цепион бьет тебя. Не забывай, что они знают тебя с твоих первых шажков. Они в тебе души не чают, Ливия Друза.

— Как приятно! А я и не знала!

— Должен признаться, что это стало откровением и для меня. О боги, как я был туп! Теперь мне остается только сожалеть о происшедшем.

— Не стоит, — вздохнула она. — Он забрал Сервилию?

— Нет, — скривился Друз. — Он запер ее в вашей комнате.

— Бедненькая! Она его боготворит!

— Это я вижу. Но не понимаю.

— Что будет дальше, Марк Ливий?

Он пожал плечами.

— Честно говоря, понятия не имею! Наверное, самое правильное для всех нас — это вести себя как ни в чем не бывало и дождаться вестей от… — Он чуть было не произнес «Цепиона», но вовремя спохватился и заставил себя использовать вежливое обозначение: — Квинта Сервилия.

— А если он со мной разведется — что он, по всей видимости, и сделает?

— Это будет означать, что ты от него благополучно отделалась.

Наконец-то Ливия Друза смогла затронуть по-настоящему волнующую ее тему:

— А Марк Порций Катон? — порывисто спросила она.

— Наверное, этот человек для тебя очень важен?

— Да, важен.

— Мальчик — его сын?

Сколько раз она мысленно репетировала этот разговор! Что она скажет, когда кто-нибудь из родственников удивится цвету волос ребенка или его все более явному сходству с Марком Порцием Катоном? Она пришла к выводу, что Цепион должен хоть чем-то отплатить ей за годы безропотной покорности и примерного поведения, не говоря уже об истязаниях. Пока у ее сына было имя. Если она объявит, что его отцом является Катон, он это имя утратит, а поскольку родился он под этим именем, то на нем всю жизнь будет стоять пятно незаконнорожденности. Дата рождения ребенка говорила о том, что Цепион вполне мог быть его отцом. Никто, кроме нее, не знал, что Цепион никак не мог им быть.

— Нет, Марк Ливий, мой сын — ребенок Квинта Сервилия, — твердо ответила она. — Моя связь с Марком Порцием началась уже после того, как я узнала, что беременна.

— Тогда остается только сожалеть, что он рыжеволос, — сказал Друз без всякого выражения на лице.

Ливия Друза заставила себя улыбнуться.

— Ты никогда не замечал, какие шутки проделывает с нами, смертными, Фортуна? С тех пор как она свела меня с Марком Порцием, у меня появилось ощущение, что она задумала хитрую игру. Поэтому, когда Квинт родился рыжеволосым, я совершенно не удивилась, хотя неудивительно и то, что мне никто не верит.

— Я поддержу тебя, сестра, — молвил Друз. — Невзирая на любые препятствия, я теперь буду оказывать тебе всю помощь, на какую только окажусь способен.

На глазах Ливии Друзы показались слезы.

— О, Марк Ливий, как я тебе благодарна!

— Это самое меньшее, что я могу сделать, чтобы искупить причиненное тебе зло. — Он откашлялся. — Что до Сервилии, можешь не сомневаться, что она будет за меня, а следовательно, и за тебя.

Под вечер того же дня Цепион прислал уведомление о разводе, к которому прилагалось личное письмо Друзу, каковое адресат не стал держать в тайне.

— Хочешь знать, что пишет этот клоп? — спросил он сестру.

К этому часу ее успели осмотреть несколько лекарей, дружно прописавших ей постельный режим. Она лежала на животе, пока двое подручных лекаря заклеивали ей спину от самых плеч и ноги до лодыжек пластырями. Ливии было нелегко повернуться к брату, но она, рискуя вывихнуть шею, ухитрилась скосить на него глаза.

— Что же?

— Во-первых, он отказывается признавать своими всех троих детей! Во-вторых, не собирается возвращать твое приданое. В-третьих, обвиняет тебя в неоднократных изменах. Он также не намерен возмещать расходы, понесенные мною за семь с лишним лет проживания его семьи под моей крышей: основанием для всего этого служит то, что ты якобы никогда не была его женой, а ваши дети рождены от других мужчин.

Ливия Друза уронила голову на подушку.

— Ecastor! Скажи, Марк Ливий, как он может поступать так безжалостно с собственными дочерьми? Ладно еще маленький Квинт, но Сервилия и Лилла? Сервилия этого не переживет!

— Подожди, это еще не все! — воскликнул Друз, размахивая письмом. — Он также намерен внести изменения в свое завещание с целью лишить детей наследства. И после этого у него еще хватает наглости требовать у меня назад «его» кольцо! Его кольцо!

Ливия Друза знала, о каком кольце идет речь. То была фамильная драгоценность, принадлежавшая их отцу, который, в свою очередь, получил ее от своего отца; предание гласило, что это было кольцо-печатка самого Александра Великого. С тех пор как Квинт Сервилий Цепион и Марк Ливий Друз подружились, будучи еще мальчишками, Цепион страстно желал стать обладателем кольца: у него на глазах оно было снято с пальца умершего Друза-цензора и надето на палец теперешнего Друза. Отправляясь в Смирну и в Италийскую Галлию, он упросил Друза дать ему это кольцо как талисман. Друзу не хотелось расставаться с кольцом, но потом, устыдившись, он все же сдался. Стоило Цепиону вернуться, как Друз потребовал кольцо назад. Сначала Цепион искал причину, которая позволила бы ему оставить кольцо себе, однако, не найдя таковой, подчинился, сказав с деланным смехом: «Ладно уж! Но когда я уеду опять, придется тебе, Марк Ливий, снова дать мне его в дорогу — оно приносит счастье!»

— Да как он смеет! — негодовал Друз, хватаясь за окольцованный мизинец, словно Цепион мог вынырнуть у него из-под локтя и завладеть драгоценностью, благо что она и на мизинце сидела не слишком свободно: Александр Великий был мужчина мелкий.

— Не обращай внимания, Марк Ливий! — успокаивала Ливия Друза брата, не сводя с него глаз. — Но что будет с моими детьми? Может ли он исполнить свою угрозу?

— Сперва ему придется иметь дело со мной, — мрачно отозвался Друз. — Тебе он тоже прислал письмо?

— Нет, только уведомление о разводе.

— Тогда отдыхай и ни о чем не тревожься, сестренка.

— Что сказать детям?

— Ничего не говори, пока я не разберусь с их папашей.

Возвратившись в кабинет, Марк Ливий Друз выбрал свиток из наилучшего пергамента из самого Пергама (ему хотелось, чтобы его ответ пребыл в веках) и написал:

Разумеется, ты, Квинт Сервилий, волен отказать в отцовстве троим своим детям. Однако я волен поклясться, что они — твое потомство, что и сделаю в суде, если до этого дойдет. Ты ел мой хлеб и пил мое вино с месяца апреля того года, когда Гай Марий был в третий раз избран консулом, и продолжалось это до тех пор, пока ты не отбыл в дальние края два года без одного месяца тому назад; я и тогда продолжал кормить и одевать твоих детей и твою жену и предоставлять им приют. Попробуй найти доказательства неверности тебе со стороны моей сестры за те годы, что вы вместе прожили в этом доме! Достаточно взглянуть на дату рождения твоего сына, чтобы понять, что и он зачат в моем доме.

Настоятельно советую тебе оставить намерение лишить наследства троих твоих детей. Если ты не изменишь своего решения, я подам на тебя в суд от имени твоих детей. Выступая перед присяжными, я не стану скрывать имеющихся у меня сведений о золоте Толозы и местонахождения крупных денежных сумм, которые ты снял со счетов в Смирне и вложил в банкирские дома, недвижимость и торговые предприятия на западном побережье Внутреннего моря — предприятия, запрещенные сенаторам. Среди свидетелей, к которым я буду вынужден обратиться, будут известные римские врачи, способные единодушно подтвердить тяжесть увечий, нанесенных тобою моей сестре. Далее, я не постою за тем, чтобы вызвать в суд в качестве свидетелей саму сестру, а также слугу, имеющего уши.