Лучшая половина мафии (Крестная мать) - Линда Ла Плант

Он не слышал, как мальчик зашевелился в кресле, а когда открыл глаза, то встретился с ним взглядом. Малыш подошел к столу, но он был такого маленького роста, что его макушка едва виднелась из-за края стола.

— Меня зовут Лука, — необычно глухим, грудным голосом вымолвил малыш, чем привел отца Анджело в шоковое состояние. Он с трудом произносил звуки, выговаривая каждый слог медленно и неуверенно.

— Хорошо, значит, мы станем называть тебя Лука, — подавив волнение, ответил отец Анджело.

Лука требовал больше внимания и времени, чем любой другой воспитанник в приюте. Несколько недель упорного труда ушло на то, чтобы научить его есть по-человечески. Он норовил набить едой карманы или спрятать что-нибудь в матрасе на своей кровати, а иногда объедался впрок до полуобморочного состояния. Время шло, и некоторые монахи стали терять терпение, считая, что его выходки нельзя оставлять безнаказанными. Лука не только воровал еду, но и копался в тумбочках других мальчиков, ломал их пеналы и крал личные вещи. Если его ловили с поличным, он лишь равнодушно пожимал плечами.

Лука категорически отказывался пойти в церковь, сколько его ни уговаривали. Отец Анджело приложил все силы убеждения, какими обладал, и даже попытался применить физическую, чтобы ввести мальчика в дверь часовни, однако тот впал в настоящее исступление, кричал и кусался. В тех редких случаях, когда он заговаривал о чем-нибудь, окружающим хотелось провалиться сквозь землю от стыда, поскольку его речь представляла собой поток ругательств и непристойностей. То, какое впечатление это производило на всех, лишь воодушевляло Луку. Ему было не больше шести лет, но отец Анджело уже начал сомневаться, что им удастся продержать этого ребенка у себя в течение испытательного периода.

Волосы у Луки давно отросли; их мыли каждую неделю и ежедневно расчесывали — это входило в обязанности дежурного монаха. Гипс с его руки сняли; он быстро набрал вес, хотя и остался таким же щуплым. Никто не мог понять, почему он не поправляется, если ест за троих.

На уроках он занимался хуже самых маленьких. Ему быстро наскучило учиться, и он стал мешать на занятиях другим. Лука не ведал страха и готов был броситься в драку по любому поводу вне зависимости от возраста или размера противника. За шесть месяцев жизни в монастыре Лука приобрел огромное влияние среди сверстников, и отец Анджело решил предпринять последнюю попытку договориться с мальчиком. И вот теперь Лука сидел на стуле в его кабинете, болтая ногами и притворяясь, что слушает. Он был еще слишком мал и не доставал ногами до пола.

— Ты по-прежнему крадешь у своих братьев, а это грех. Ты все еще ешь как животное, хотя тебе не один раз объясняли, как пользоваться столовыми приборами. И я отказываюсь оправдывать тебя только потому, что ты еще маленький. Мы и без того всегда помним об этом и принимаем в расчет твой возраст…

Лука тяжело вздохнул и уставился в окно. На его ангельски невинном лице блуждала лукавая улыбка.

— Ты слушаешь меня, Лука? — Мальчик равнодушно кивнул, и отец Анджело продолжил: — Смотри, пожалуйста, на меня, когда я с тобой разговариваю.

Лука обратил на него свои голубые сияющие глаза и улыбнулся, отец Анджело встал из-за стола и стал прохаживаться по комнате.

— Ты отказался пойти в часовню к заутрене. Бог знает, сколько мучился с тобой брат Томас, а ты набросился на него и покусал. И он не единственный, кто терпел от тебя побои и надругательства… Ты находишь это смешным, малыш? Почему ты улыбаешься?

— Я непослушный мальчик, непослушный мальчик… Лука плохой мальчик, ты можешь наказать Луку за то, что он плохой.

Отец Анджело в ужасе наблюдал за тем, как Лука поднялся, спустил штаны и, перегнувшись через спинку стула, подставил ему голый зад. После чего он обеими руками раздвинул ягодицы… Анджело затошнило, он схватил шаль, висевшую на спинке стула, и накрыл ею мальчика. Лука обернулся к нему, в его глазах застыл ужас. Ангельские черты исказила дьявольская злоба.

— О господи… — Отец Анджело взял его на руки и прижал к груди. Ему хотелось плакать. — Благословенная Матерь Божья… — Он укачивал малыша, как младенца, и ласково гладил по голове.

Все увещевания и сетования, с которыми он обращался к Луке, были позабыты. Он поднес мальчика на руках к окну и стал смотреть вдаль, на заливные луга.

— Лука, никто больше не будет наказывать тебя так. Это все в прошлом и не повторится. Об этом надо забыть. Тот, кто поступал так с тобой, плохой человек, дьявол. Мы не обидим тебя, будем о тебе заботиться. Мы хотим, чтобы ты остался с нами, но тебе надо стать хорошим мальчиком.

Слезы хлынули из глаз Луки, и он уткнулся в плечо отца Анджело.

— Лука будет хорошим мальчиком, не отсылайте Луку обратно, — прошептал он, всхлипывая.

После вечерней молитвы отец Анджело поднялся в спальню мальчиков. Он остановился возле кровати Луки; мальчик лежал неподвижно с закрытыми глазами. Тень от его ресниц бархатистым полумесяцем падала на щеки. Белокурые кудрявые волосы, разметавшиеся по подушке, придавали ему еще большее сходство с ангелом. Отец Анджело склонился над ним и прошептал:

— Я знаю, что ты не спишь, открой глаза. У меня есть кое-что для тебя… из больницы в Палермо.

Он покачал перед лицом мальчика медальоном на цепочке. В центре золотого сердечка виднелись следы от чьих-то зубов. Лука просиял от счастья, когда открыл глаза и увидел медальон.

— Мое сердечко… — вырвался из его груди вздох умиления.

Анджело кивнул и с улыбкой вложил медальон в детскую ручку. Из госпиталя ему сообщили о том, как мальчик боролся за него, не желая отдавать, и как в конце концов проглотил его. Медсестры нашли способ вытащить его из желудка Луки и передали в полицию, предполагая, что вещь украдена. Однако о пропаже за все это время никто не заявил, и отцу Анджело без труда удалось вернуть медальон.

Выходя из спальни, отец Анджело оглянулся и увидел, что Лука с блаженной улыбкой разглядывает медальон, покачивая им перед лицом. Казалось, он гипнотизирует сам себя. Лицо мальчика хранило выражение святой невинности.

С этих пор в поведении Луки наметились перемены к лучшему. Он не перестал воровать, хулиганить на уроках и драться, но проявил желание учиться и даже занимался дополнительно, хотя ему было невероятно трудно сосредоточиваться надолго.

Его характер изменился до неузнаваемости. Из необщительного и озлобленного ребенка он, словно по мановению волшебной палочки, превратился в веселого и жизнерадостного малыша, чей хрипловатый смех теперь то и дело можно было услышать в самых неподходящих местах и в самое неподходящее время. Он быстро завоевал расположение приятелей и монахов, поскольку обладал острым умом и часто веселил всех шутками и беззлобными розыгрышами.

Отец Анджело обнаружил, что лучший способ заставить Луку что-нибудь сделать — это полностью игнорировать его. Теперь никто ни к чему не принуждал его, ни о каких наказаниях давно не шла речь. Лука быстро привык выполнять ежедневную работу и делал это наравне с другими мальчиками без единой жалобы. Хотя на занятиях он пока отставал, но стал получать поощрения за примерное поведение. Ему позволили в свободное время заниматься любимыми делами: играть в футбол, собирать фрукты в саду и ухаживать за посадками. Лука использовал любую возможность, чтобы ускользнуть в сад: в нем вдруг проявилась природная тяга к земле. Ему доставляло удовольствие видеть, как его труд приносит зримые результаты, что оказывало на него благотворное воздействие.

Иногда он ссорился с товарищами — обычно на почве зависти, — но умел быстро разобраться со сложной ситуацией. Однажды Марио потерял свою точилку для карандашей и нашел ее на парте Луки. Когда обиженный мальчик пригрозил, что пожалуется отцу Анджело, Лука ответил на угрозу совсем не по-детски. Он сложил пальцы наподобие бычьих рогов, сплюнул на пол и прошептал:

— Я дьявол, Марио, и сегодня ночью ты почувствуешь, как я проникну в тебя и вырву твой поганый язык. Тебе будет очень больно, Марио. Я не такой, как все, я особенный, вот почему меня никто не осмеливается наказывать.

Марио не на шутку испугался и поверил Луке, тем более что тот никогда не ходил в церковь и не молился вместе со всеми.

Страх перед дьяволом жил в детских сердцах, и Луке удалось легко смутить юные, податливые умы своих сверстников… Но появление Джорджио Кароллы произвело на всех впечатление гораздо более сильное. Как будто в монастырь прибыл дьявол в человеческом обличье.

Глава 11

Джорджио привезли на телеге, запряженной лошадью. Его сопровождали трое мужчин в черных плащах и шляпах. Марио, проснувшись в холодном поту от кошмарного сна, навеянного разговором с Лукой, услышал звон колокольчика. Он видел, как отец Анджело открыл ворота и впустил в монастырский двор приезжих. Двое несли огромные чемоданы, а у третьего на руках был сверток — по-видимому, ребенок, завернутый в одеяла.