Приз - Бренда Джойс

— Не делайте этого, — сказала Вирджиния.

— Я и не делаю. Но после того, что совершил Девлин, я обращался с вами недопустимо. А ведь я ваш друг, Вирджиния.

Их взгляды встретились.

— Почему же вы отвернулись от меня, когда я так нуждалась в друге? — прошептала она.

Шон колебался.

— Потому что это причинило боль и мне.

Неужели Шон имел в виду, что питает чувства к ней и что соблазнение Девлина сделало их невозможными? Он мягко улыбнулся:

— Думаю, нам пора заключить перемирие. Кроме того, в столовой вечер за вечером чертовски одиноко. Мне не хватает ваших забавных историй.

Вирджиния была тронута. Она коснулась его рукава:

— Я тоже сожалею. Это не вас я ненавижу.

— Знаю.

Неделя перешла в месяц, затем в два. Вирджиния обедала с Шоном каждый вечер, и в течение нескольких недель напряжение исчезло, как если бы его брат не сделал того, что он сделал. Она начала с нетерпением ожидать вечера, когда они делили прекрасный ужин, хорошее вино и непринужденную беседу. Шон тяжело работал, управляя поместьем, и его вечерние разговоры включали проблемы, с которыми он сталкивался, и победы, большие и малые. Вирджиния быстро узнала все насчет законов о зерне и о том, как они спасли Ирландию — к концу месяца она знала о кукурузе столько же, сколько о табаке. Часто разговор переходил на политические темы. Ливерпуль, на которого Шон возлагал большие надежды, сформировал новый кабинет и стал премьер-министром. В середине августа они оба, читая «Дублин тайме», узнали, что в июне Соединенные Штаты объявили войну Великобритании. Британские войска взяли Макинак, маленькое поселение на северо-западе, а британская эскадра захватила американский корабль «Наутилус».

Вирджиния была ошеломлена.

— Как может ваша страна рассчитывать снова превратить нас в колонию? — воскликнула она.

— Мы едва ли надеемся снова сделать Соединенные Штаты нашей колонией, — ответил Шон. — Мы не хотели этой войны — наши руки заняты в Европе. За это ответственны ваши ястребы.

Вирджиния знала кое-что об американской политике, но очень мало о ястребах.

— Мой отец был очень умным человеком и всегда говорил, что Британия не уважает наши права, хочет восстановить свой статус метрополии и никогда не позволит нам торговать свободно. Сколько американских кораблей, как и «Американа», было захвачено вашим флотом? Сколько американцев вроде меня было похищено с этих кораблей? Вы представляете себе, во сколько обходится нашей стране ваша политика сдерживания торговли?

Она помнила, что ее отец приводил те же аргументы за ужином в Суит-Брайар.

— К сожалению, вы хотите кормить и одевать Наполеона и его армию, Вирджиния, — спокойно сказал Шон. — А этого нельзя допустить.

Никто не одержал верх в этом споре, но новости о войне продолжали поступать. Индейцы устроили бойню в американском форте Дирборн, а англичане захватили Детройт. Новая война, такая незначительная для Британии и такая важная для Соединенных Штатов, не сулила американцам ничего хорошего.

От Девлина не было ни единого слова, ни одного письма. Если в истории с выкупом намечался прогресс, он не информировал их об этом.

Однажды вечером Шон предложил, чтобы они проехались верхом и обследовали дома некоторых арендаторов. Вирджиния согласилась. Они посетили два дома неподалеку от Лимерика, поужинали там, а на следующий день Вирджиния поехала с ним за первым урожаем. Она стала каждый день проводить время с Шоном. Их дружба крепла.

Вирджиния почти забыла, что у Шона есть брат. Время лечит все раны, и она научилась не думать о Девлине О'Ниле. Вирджиния похоронила его в каком-то темном уголке своего ума, как будто он не существовал вовсе, но в глубине души понимала, что никогда его не забудет.

К середине сентября дни стали душными и влажными. Однажды вечером Вирджиния спустилась к ужину и услышала незнакомые голоса в переднем холле. Ее шаги замедлились, когда она осознала, что мужчина и женщина весело болтают с Шоном. По его тону было очевидно, что он счастлив. Ей было любопытно узнать, кто их первые визитеры, и она задержалась у двери.

Ими оказались высокий темноволосый мужчина властного вида со смуглой кожей и тоже высокая женщина с золотистыми волосами и пышной фигурой. Ее сердце подскочило, она сразу узнала эту женщину. Девлин О'Нил так походил на нее лицом и цветом волос, что это, несомненно, была его мать.

Это означало, что высокий смуглый мужчина Эдуард де Варенн, граф Эдер.

Вирджиния хотела ускользнуть, прежде чем кто-нибудь ее заметит, чтобы потом сослаться на головную боль, она была уверена, что они останутся обедать, но было слишком поздно.

— Вирджиния! — Шон увидел ее и широко улыбнулся. Его серые глаза блестели. — Познакомьтесь с моими родителями — леди де Варенн и мой отчим, лорд Эдер.

Пара повернулась одновременно, и Вирджиния встретила два пронизывающих взгляда. Какой-то момент она чувствовала, что ее тщательно обследуют. Она медленно шагнула вперед, полная смущения и страха.

Но Мэри улыбнулась:

— Привет, детка. Мы вчера вернулись из Лондона и, как только услышали новости, поспешили сюда.

Вирджиния присела в реверансе:

— Миледи.

— Девлин, как всегда, ничего нам не рассказал, — мрачно промолвил Эдер, пристально глядя на нее.

Вирджиния недоуменно посмотрела на Шона. Но он тоже казался озадаченным.

— Как Девлин? — сухо осведомился он.

— Погряз по горло в собственных неприятностях, — ответил Эдер. — Его снова обвинили в неподчинении приказам — прошел слух, что он атаковал американский корабль.

— Что произошло? — спросил Шон.

— Слух распространил адмирал Фарнем с помощью Тома Хьюза. Девлин, однако, заявил, что пришел на помощь тонущему американскому торговому судну, настаивая, что не нападал на него. Несколько его людей подтвердили, что это правда. Корабль «Американа», очевидно, затонул в бурю, и в живых никого не осталось. Фарнема перевесили голоса Сент-Джона и Китинга — так что под трибунал его не отдадут.

Шон побледнел:

— Господи!

Эдер поднял руку:

— Он проходит испытательный срок и послан сопровождать конвой в Испанию. У моего сына девять жизней, а он использовал уже десять.

Вирджиния тяжело дышала. Вот объяснение длительного отсутствия Девлина. Она не оправдывала его поведение — как бессовестно он лгал собственным адмиралам! — но в глубине души радовалась, узнав, что он не смог бы приехать и Аскитон, даже если бы захотел.

— Он скоро вернется сюда? — нервно осведомилась она.

— Не знаю, — ответил граф.