Взмах крыльев - Эдриан Феникс

Хэзер выстрелила еще два раза. Мучительный вдох подсказал ей, что по крайней мере одна пуля попала в цель. Она осмотрела комнату, сжимая 38-й побелевшими пальцами, на которых сильно выделялись костяшки.

Данте закашлял, затем послышался удар.

Тишина.

Хэзер опустила 38-й. Ронин исчез. Сделав глубокий вдох, насыщенный запахами крови и свечного воска, она перешагнула растянувшие тело Этьена — Тряпичного Энди[49].

— Данте, — крикнула она через плечо, — с тобой все в порядке?

Она понимала, как глупо звучит вопрос — конечно, он не в порядке; его друг умер, и из него выбили все дерьмо — но ей нужно было услышать его голос, чтобы понять насколько ему больно.

— Люсьен... нет! — закричал Данте хриплым обеспокоенным голосом.

Люсьен? ДеНуара не было в поле зрения. Но Данте заговорил, и она узнала, что хотела. Ему было больно. Возможно, плохо. Хэзер присела около Этьена. Она бросила быстрый взгляд через плечо на Данте. Он стоял на коленях на полу, голова опущена, черные волосы скрывали лицо. Пальцы касались пола по обе стороны от него, словно для равновесия.

— Sanctus, sanctus, sanctus.

Он раскачивался.

— Держись, — произнесла она, — ты слышишь меня? Мы уйдем отсюда вместе.

Заживающая дыра украшала бледный лоб Этьена. Кровь испещрила полосами его лицо и стекала из одной ноздри. Глаза прикрыты. Хэзер коснулась горла вампира и ощутила пульс под пальцами. Оказывается, у него есть сердце.

Она ткнула дулом пистолета в грудь Этьена, напротив, где теоретически должно было находиться сердце. Это казнь. Ты сделаешь это, ты можешь, так как оставила значок и все остальное лежать в грязи снаружи.

Пот тек по вискам, между грудей. Мышцы напряглись. И как бы я представила этого ублюдка суду? Он вампир. Она наконец-то поверила в это. И он убийца.

Как и Данте.

Всегда есть выход, Глупышка. Некоторых ты отдаешь под суд. Некоторых — заставляешь замолчать. Некоторых — отпускаешь.

Нет, и нет, и нет. Ее палец напрягся на спусковом крючке, дыхание раздирало горло.

— Мой.

Вздрогнув, Хэзер отдернула ствол от груди Этьена, убрала палец с курка. Она посмотрела вверх в темные, расширенные от боли глаза Данте. Ни капли узнавания не мелькнуло на его лице.

Он не знает, кто я такая. Осознание этого резко уязвило и удивило ее. Как Энни, когда она терялась от головной боли, выпивки и безумия: Кто ты, мать твою, такая? Как Энни — злилась. Причиняла боль. Становилась слишком эмоциональной.

Хэзер поднялась на ноги, посмотрев на Данте. Он определенно слишком эмоционален. Это горело в его глазах, на лихорадочном бледном лице, в напряженных мышцах. Он встал около простреленной головы вампира, накрутил окровавленную рубашку Этьена вокруг пальцев и резко дернул его тело вверх.

— Уйдем отсюда, — сказала она. — Данте, ты ранен. Позволь помочь тебе.

Но Данте не ответил, и Хэзер не была уверена, слышал ли он ее вообще.

Голова Этьена повисла, его косы волочились по полу, бусы стучали о бетон. Она мельком увидела клыки Данте, когда он кусал Этьена у изгиба шеи. Тело вампира вздрогнуло, и он распахнул глаза. Она слышала его шипение. Данте разорвал горло. Хлынула кровь.

Хэзер продолжала смотреть, ее кровь неслась по венам. Пальцы крепко сжались на 38-м. Данте не просто кормился, нет, в этом было что-то еще. Первобытное. Злое и безнадежное. Все инстинкты, которые она отточила за годы работы в Бюро, кричали, чтобы она подняла пистолет и остановила бойню, развернувшуюся перед глазами.

Но — имела ли она право вмешиваться? Данте не был человеком, теперь она знала; так же как и Этьен. Действуют ли здесь законы людей? Были ли законы у созданий ночи? Суды созданий ночи?

Или их правосудие заключалось в этом — один на один, дикое, кровавое и личное? Был ли прав Данте? Или Этьен?

Наступив ботинками но что-то, Хэзер посмотрела вниз. Она стояла в луже крови окружающей тело в смирительной рубашке — нет, Джей, его имя Джей — окружающей Джея. Неосознанно, она шагнула назад.

Развернулась и посмотрела в пустые зеленые глаза Джея. Присев, коснулась еще теплой щеки. Видел ли Данте, как его убивают? Она помнила тот разрывающий сердце крик, сжимающий горло. Она не должна была позволять ему идти одному.

Мы сами по себе. Дело закрыто. Я не смогу вызвать подкрепление.

Я тоже.

Я твое прикрытие.

Она убрала руку от лица Джея, сжав в кулак. Паршивое прикрытие. Когда Данте нуждался в ней, ее здесь не было. Не имеет значения, что она не приняла во внимание схватку с вампиром. Имеет значение то, что она подвела Данте и его друга, которого он старался спасти.

Ронин и Этьен похитили и убили Джея. И Джину тоже? Могла ли она ошибиться насчет участия СК? Преступник, которого она преследовала три года, был человеком. Человеческая ДНК.

Затем все встало на свои места.

Ассистент Ронина — Элрой Джордан.

Пара убийц. Парная команда? Возможность, которую она никогда серьезно не рассматривала. Душители с холмов были двумя мужчинами, кузенами. Ронин и Элрой Джордан вместе — СК? Или только играли в него? Она не была уверена, как Этьен вписывался в картину; возможно, он ходил следом, таская свою ненависть к Данте.

Тогда... Где Элрой Джордан?

Что-то шлепнулось о бетон. Хэзер развернулась.

Данте стоял, вытирая кровь со рта тыльной стороной запястья. Голова Этьена свисала в одной его руке, пальцы крепко сжимали косы. Он бросил голову на грудь Этьена, косы двигались в такт биения сердца. Глаза моргнули.

Перешагнув все еще живое тело, Данте взял свечу с ящика у двери и поднес ее к Этьену, чьи глаза закатились, дикие и белые. Данте коснулся огнем черных кос, дорогой рубашки и дизайнерских слаксов. Дым взвился в воздухе. Волосы и одежда вспыхнули.

Данте встал, движения были мягкими и гладкими. Из-за зловония горящих волос и жарящейся плоти Хэзер не могла дышать. Бросив последний взгляд на Джея, она поднялась и вышла из липкой лужи крови.

Данте смотрел, как горит Этьен.

— Эй, — окликнула Хэзер тихим голосом и подошла к нему, но он резко повернулся, оттолкнув ее руку и крепко схватив за плечи.

Он дернул ее ближе к себе, опустил голову. Хэзер ткнула 38-й ему между ребер, чувствуя стук сердца. В его глазах она увидела одиночество и потерю. Жаждущий. Он горел, в теле бушевал внутренний огонь, конкурируя с тем, который уничтожал тело Этьена.

Данте уткнулся носом в ее шею, прошелся губами по коже, и она застыла, хоть внутри и вспыхнул пожар от его прикосновений. Палец на спусковом крючке 38-го напрягся. Данте поднял голову, влажные от пота завитки волос прилипли к лицу, из носа текла кровь. Он закрыл глаза, сжав челюсть. Его натянутые мышцы дрожали, пока он пытался вернуть себе контроль.