Ночной садовник - Джордж Пелеканос

— Пока все очень интересно. Моего сына выкинули из школы. Я отправился туда и помочился на стол директрисы, а потом высказал сомнение в мужских качествах ее заместителя.

— Ты прирожденный дипломат.

— Еще Бил нашел кое-что в компьютере Асы Джонсона, и это кое-что убедительно доказывает — Аса был геем.

— Ты должен был почувствовать это раньше.

— Я и почувствовал.

— Но какое отношение это имеет к его убийству?

— Не знаю, имеет ли вообще. Надеюсь, что когда мы найдем парня, продавшего Лайонсу пистолет, мы выясним это.

К ним подошел Юджин Хорнсби. Он пропустил имя Бино через базу данных «Вэйсиз». Программа была хороша тем, что по уличному прозвищу могла выдать настоящее имя, последний адрес и полный список предыдущих арестов. Хорнсби раздал уже распечатанные копии. Он нашел двух Бино, но один в настоящее время был за решеткой.

— Алдан Тинсли, — сказал Хорнсби. — Наш парень попадался на скупке краденого, плюс недавний арест за вождение в нетрезвом виде.

— Дарсия сказала, что Доминик встречался с ним в переулке недалеко от Блер-роуд, — сказала Ронда, — где точно, не помнит.

— Это в двух кварталах от Милмарсона, — сказал Хорнсби.

— И совсем рядом с Форт-Слокумом, — сказал Уилкинс. — Там нашли Джамаля.

— И в двух шагах от общественного сада на Огелторпе, — сказал Реймон.

Реймон и Ронда Уиллис ехали на «таурусе» в верхнюю часть города. Поднимаясь на холм, Реймон прибавил оборотов, ничуть при этом не побеспокоив Ронду, которая, опустив солнцезащитный козырек и глядя в закрепленное на обратной стороне зеркальце, красила губы.

— Какая досада, что Аса оказался таким, — сказала Ронда. — Мало им горя, так еще и этот позор.

— Ты еще не все знаешь, — сказал Реймон. — Буквально перед самой смертью парня Терранс Джонсон обозвал сына гомиком. Не знаю, как он теперь будет с этим жить.

— Думаешь, Джонсон знал?

— Нет. Он просто был груб.

Милмарсон-плейс представлял собой небольшой квартал хорошо ухоженных кирпичных домов в колониальном стиле, покрытых кровельной дранкой. Улица была односторонней и тянулась с запада на восток, поэтому Реймон въехал со стороны Канзас-авеню и Николсон. Все улицы в этом районе были соединены сложной системой переулков. Реймон свернул в один из них и медленно повел машину мимо отдельно стоящих гаражей, деревянных и металлических заборов, мимо перевернутых мусорных баков, мимо собак, которые, прячась на задних двориках, старательно облаивали проезжавшие автомобили. Этот переулок выходил на Блер-роуд. Когда они подъехали, то увидели припаркованный у обочины полицейский автомобиль 4-го участка. Реймон поставил «таурус» за патрульной машиной. Дом, в котором жил Тинсли, находился в противоположном конце улицы.

Захватив переносные рации, Ронда и Реймон вышли из своего «форда», навстречу им из своей машины выбрался патрульный в форме. Полицейский был совсем молодым парнем со светлыми, коротко стриженными, волосами. Ронда заранее вызвала подкрепление.

— Артуро Конкони, — представился молодой человек, протягивая руку.

— Детектив Реймон, а это детектив Уиллис.

— Что тут у нас?

— Некто Алдан Тинсли, — сказал Реймон. — Мы думаем, что он мог продать оружие, из которого позднее было совершено убийство. Случаи насилия с его стороны в досье не отмечены.

— Но рисковать не стоит, — сказал Конкони.

— Правильно. У тебя зрение хорошее?

— Так точно, сэр.

— Следи за домом отсюда, — сказал Реймон. — Если детектив Уиллис тебя позовет, направляйся в переулок.

Конкони снял рацию с пояса и переключил ее на частоту Ронды.

— Тебя называют Арт или Артуро? — спросила Ронда.

— Я отзываюсь на Туро.

— Ну хорошо.

Реймон и Ронда прошли по переулку.

— Твой земляк, — сказала Ронда.

— Он в этом не виноват, — усмехнулся Реймон.

Они поднялись по бетонным ступенькам дома, стоявшего в конце Милмарсона. Ронда кивнула в сторону двери.

— Стукни по-полицейски, Джуз.

— У тебя все еще болит рука?

— Ага, устала деньги пересчитывать.

Реймон сжал пальцы в кулак и грохнул в дверь. Потом еще раз. Дверь открылась, и появился молодой человек лет двадцати пяти. Он был такого же роста, как и Реймон, с большой головой, длинными руками и тощим туловищем. На нем была футболка навыпуск с надписью «Мы едины». Возле уха он держал сотовый телефон.

— Подожди, — сказал он в трубку, потом посмотрел на Реймона: — Да?

Реймон и Ронда сделали один шаг в прихожую. Реймон предъявил мужчине полицейский жетон, а Ронда заглянула через плечо, пытаясь определить, есть ли кто-нибудь еще в доме. Ей показалось, что она уловила движение в задней части дома.

— Я детектив Реймон, это детектив Уиллис. Вы Алдан Тинсли?

— Нет, его сейчас нет.

— А вы кто?

— Я его кузен.

Реймон попытался сопоставить мужчину с фотографией, которую видел в распечатке. Он был похож на Алдана Тинсли. Но мог быть и его двоюродным братом.

— У вас есть документ, удостоверяющий личность? — спросила Ронда.

— Ты еще слушаешь, девочка? — спросил парень в трубку.

— Прошу вас закончить разговор, — сказал Реймон.

— Я тебе перезвоню, — сказал мужчина. — Тут полицейские, ищут моего кузена.

Парень повесил мобильник на пояс.

— Мы можем посмотреть ваши документы? — повторила Ронда.

— А в чем собственно дело?

— Вы Алдан Тинсли? — спросил Реймон.

— Послушайте, у вас есть ордер? Если нет, то по закону вы нарушаете неприкосновенность жилища.

— Вы Алдан Тинсли? — спросил Реймон.

— Да пошли вы к черту! Моего брата здесь нет.

— К черту? — спросил Реймон. Он почувствовал, что улыбается.

— Я же говорю, у меня на самом деле сейчас нет времени, так что вам придется меня извинить.

Парень попытался закрыть дверь, но детективы не двинулись с места, и она с силой ударила Ронду по плечу — так, что женщина покачнулась. Реймон, разозлившись, отшвырнул дверь вместе с парнем и вошел в дом.

— Теперь это уже оскорбление действием, — не сдерживаясь, рявкнул Реймон.

Он схватил мужчину за футболку, протащил через комнату и прижал к стене. Парень попытался вывернуться, но Реймон приподнял его и подсечкой уложил на пол, для гарантии приложив сверху тяжелым кулаком. Ронда по рации вызывала патрульного. Реймон достал наручники, перевернул подозреваемого лицом вниз, мельком отметив кровь на его губах, уперся коленом в спину парня и надел наручники.

Мужчина пробормотал какое-то ругательство. Реймон велел ему заткнуться.

В комнату вошла пожилая женщина с тарелкой и тряпкой в руках. Она грустно взглянула на лежавшего на полу окровавленного парня, на руках которого тускло поблескивали наручники.

— Бино, — сказала она с разочарованием в голосе, — что ты натворил на этот раз?

— Это Алдан Тинсли, мэм? — спросил Реймон.

— Мой сын, — ответила женщина.

Реймон посмотрел на Ронду, чтобы та не вздумала доставать из кобуры свой «Глок». Она слегка двинула бровями, показывая, что поняла.

В дом вошел Артуро Конкони, держа руку на расстегнутой кобуре.

— Посадите этого джентльмена в свою машину, — приказал Реймон, — и следуйте за нами в ОТП.

— Зачем надо было избивать меня? — сказал Тинсли. — Ты разбил мне губу, черт возьми.

— Надо было назвать свое имя, — сказал Реймон. — Мы тебя вежливо спросили.

— Тогда нам не пришлось бы применять силу, — добавила Ронда.

Извинившись перед женщиной, полицейские вывели Тинсли из дома.

31

Кук сидел в кабинете, перед ним лежало несколько раскрытых папок. На каждую жертву палиндромного убийцы была заведена отдельная папка с подробным описанием жизни и множеством фотографий, семейных, индивидуальных и групповых, школьных. Он знал, что некоторые полицейские чины, особенно в последние месяцы его службы, считали, что в этом деле обычное усердие Кука переросло в навязчивую идею. Но заниматься им все равно было надо.

К моменту совершения третьего убийства раздражение жителей Саут-Иста сосредоточилось на полицейских, по району поползли слухи, что делу не уделялось нужного внимания, потому что жертвы были черными. В конечном итоге Кук все-таки завоевал доверие местных жителей. В дальнейшем беспокойство по поводу роста количества преступлений, связанных с распространением наркотиков, начало вытеснять обеспокоенность убийством детей, которые, к тому же, прекратились, и на оперативных совещаниях теперь больше говорили о бандах, дилерах и кокаине. Что же касается родственников жертв, они организовали группу под названием «Палиндромные родители» и, стараясь хоть как-то помочь друг другу, встречались дважды в месяц. Кук тоже бывал на этих собраниях.