Неизвестный Кропоткин - Вячеслав Маркин

Выдавать всех на допросах начал именно Низовкин, может быть, он мстил за то, что его не сразу принял в кружок на равных, оставив на время «кандидатом».

В январе жандармами была захвачена квартира на Выборгской стороне, как раз та, где собирались ткачи и где чаще всего бывал Бородин-Кропоткин. Снова несколько членов кружка арестованы.

Оставшиеся на свободе, спешили покинуть Петербург. Чайковский избежал ареста, поскольку еще в прошлом году уехал в Орел к проповеднику идей богочеловечества Маликову и увлекшись его мистическим учением, отправился с ним в Америку. Там провел несколько лет, пытался организовать сельскохозяйственные коммуны. Кравчинский и Клеменц продолжили свое «хождение в народ» в Поволжье. Из «чайковцев» в городе оставалось человек пять-шесть, из которых прежде всего следовало бы уехать Кропоткину, в известной степени «идеологу» кружка.

В течение еще одной недели забрали всех, кроме Кропоткина и Сердюкова. Было очевидно, что если они задержатся в Петербурге, им также не избежать ареста. Но прежде чем исчезнуть, необходимо было хоть кому-то, кто еще не известен полиции, передать дела громадной столичной организации с филиалами в 37 губерниях. Решили принять в организацию двух новых молодых людей. За несколько вечеров им пришлось запомнить сотни адресов для пересылки книг и десятки шифров, а также информацию о рабочих кружках, которые еще продолжали действовать. А потом Сердюков съехал со своей квартиры, и следы его затерялись. То же самое следовало сделать и Петру Алексеевичу. Но…

Ведь он был географ, член научного общества, причем весьма уважаемый своими коллегами, которые связывали с ним известные надежды на развитие отечественной науки. И он не мог позволить себе исчезнуть даже в сложившейся опасной ситуации, прежде чем выступит с отчетным докладом о своих исследованиях ледниковых отложений в Финляндии и Швеции. Приглашения на заседание Географического общества были разосланы на 14 марта 1874 года. Но получилось так, что на тот же день назначили заседание петербургских геологов. По их просьбе общее собрание Географического общества, на котором предполагался доклад Кропоткина, было перенесено на неделю. Эта неделя сыграла свою роковую роль.

И вот 21 марта. Кропоткин ждал этого дня с большим нетерпением. Еще бы! Каждый день вокруг дома бродили какие-то странные люди, заходили в дом, спрашивали, не продаст ли князь лес в своем тамбовском имении, где никакого леса и быть не могло, потому что имение находилось в безлесной степи. Конечно, это были шпики, которые должны были проверить невероятное с точки зрения жандармов предположение, что Бородин, приходивший к ткачам в крестьянском полушубке, и его светлость князь Кропоткин одно и то же лицо. Среди этих странных людей заметил он однажды знакомого ткача, которого, по слухам, недавно арестовали. Скорее всего, ткач здесь появился для опознания.

Доклад, сделанный в тот день Кропоткиным, вызвал большой интереС. Он содержал доказательства того, что ледниковый покров распространялся в прошлом далеко на юг по Восточно-Европейской равнине. Только ледниками могли быть вынесены вплоть до нижнего течения Днепра и в долину Дона валуны, сложенные из пород Скандинавии. Льдины, дрейфующие в холодном море, не способны перенести такое количество валунов, да еще испещрить их мелкими штрихами, направленными строго на северо-запад, показывая направление, откуда двигался лед.

Большинство ученых с возможностью полного равнинного оледенения так и не согласилось. Тогда известный русский геолог Николай Павлович Барбот де-Марни заметил: «Был ли ледяной покров или нет, но мы должны сознаться, господа, что все, что мы до сих пор говорили о действии плавающих льдин, в действительности не подтверждается никакими исследованиями». С грустью он добавил: «Утратив эту гипотезу, геологи как бы осиротели…» Тогда-то Кропоткину подумалось, что необходима книга о ледниковых исследованиях, которая, возможно, уменьшит число сомневающихся.

В конце заседания осуждался вопрос о новом председателе отделения физической географии в связи с тем, что П. П. Семенов был избран вице-президентом всего Общества. Возглавить это отделение предложили Кропоткину, доклад которого, несмотря на возникшие разногласия, был признан блестящим. Но предложение, столь лестное для ученого, не мог принять Кропоткин, судьба которого теперь зависела от многих обстоятельств, никак не связанных с деятельностью Географического общества.

Узник крепости

После доклада он пришел к себе домой, на Малую Морскую, сильная усталость свалила с ног. А утром стал тщательно разбирать архив, сжигая все, что может вызвать подозрения. На следующий день, в сумерках, собрав вещи, вышел по черной лестнице из дома, вскочил в дрожки и - на Николаевский вокзал. Он недалеко. Оттуда - на поезд - и в Москву.

Погони не было. Но на Невском проспекте, около здания Городской думы, вдруг появился извозчик, который гнал вскачь и вскоре стал обгонять. И на дрожках - то же арестованный ткач из рабочего кружка. Рядом с ним неизвестный. Знакомый ткач жестом попросил подождать, мол, хочет что-то сказать. Кропоткин остановил своего извозчика, подумал, что, может быть, ткач освобожден. Но тут другой на дрожках громко окликнул: «Господин Бородин, князь Кропоткин! Я вас арестую!» - и ловко перепрыгнул в коляску к Кропоткину. Неизвестный показал приказ о доставке задержанного к генерал-губернатору для объяснений. Вокруг - толпа полицейских: сопротивляться бесполезно, тем более - бежать.

Но повезли почему-то Кропоткина к прокурору, которого пришлось в приемной ждать несколько часов. Потом - на квартиру арестованного, где произвели обыск. Он длился до трех часов утра. Ничего компромитирующего не удалось найти. Но это не меняло дела.

В ту же ночь состоялся первый допроС. Было предъявлено обвинение в принадлежности к тайному обществу, имеющему целью ниспровержение существующей формы правления, и в заговоре против священной особы его императорского величества.

На вопросы арестованный отвечать отказался, потребовав гласного суда над собой. Но по характеру вопросов он понял, что жандармы практически ничего существенного о кружке еще не узнали, и им приходится фабриковать улики. Так, найдя пустой конверт с адресом Полякова, спутника Кропоткина по Олекминско-Витимской экспедиции, они вложили в него шифрованную записку. И хотя студент университета Иван Поляков никаких связей с кружком не имел, его арестовали и продержали в тюрьме недели три. Петр Алексеевич, пытаясь защитить друга, потребовал представить ему показания Полякова, который, якобы, во всем признался. Но их, очевидно, не было. Следствию помог заключенный «чайковец» Александр Низовкин, тот, что пользовался особым доверием у рабочих… Подробно рассказав о деятельности кружка, он фактически выдал всех его участников.