Репетитор - Георгий Исидорович Полонский
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
«Ты будешь конюх! Я буду король!»…
Это труднейшее дело на свете —
Ждать свою лучшую роль…
В сказке не будет царей и министров —
Чтобы свергать не пришлось их потом;
Сказка — лесная, и верьте артисту,
Если он выйдет с хвостом!
П р и п е в.
Будет вам лес, его тьма и прохлада…
След, убегающий в ночь от норы…
Дикие нравы, в которых не надо
Видеть намек до поры…
Просто сыграем, как делают дети:
Что вне игры, то для них мишура…
Это сладчайшее дело на свете —
Общая наша игра!
П р и п е в:
Кого-то обмануть,
Кого-то обдурить —
Не та мечта, чтоб стоило стараться!
Играем, чтоб до правды доиграться —
И вам ее с поклоном подарить!
Действие первое
Картина первая
Отщепенец
Лисья нора — дом семейства Ларссонов. Гостиная. П а п а и М а м а обсуждают внутрисемейную сенсацию.
П а п а. Он так и выразился? Нет, ты повтори точно, как он сказал!
М а м а. Он не сказал, он заорал: «До чего же вы все бессовестные вруны! Лучше вообще не родиться, чем вырасти таким же!» Я поперхнулась, питье пошло у меня через нос, девочки стали колотить меня по спине, — в общем, ужас!
П а п а. Он поет с чужого голоса, это ясно. Кто-то наболтал ему насчет совести… Кто?
М а м а. Понятия не имею! А если он брякнет такое при чужих? Я просто сползу под стол… я не перенесу этого…
П а п а. Что мне чужие! Это зараза прежде всего для наших детей — похуже любой скарлатины. А что сказал бы наш мудрый старый дедушка? Завкафедрой хитрологии, академик обмановедения, — он достиг этого, когда я был еще юнец! От таких речей своего правнука он, бедный, на всю оставшуюся жизнь закашляется!
М а м а (к дочерям). Луиза, Лаура! В чем дело? Кто вам позволил подслушивать?
Л у и з а. Мамуля, мы на секундочку! Я уточку забыла резиновую…
Л а у р а. И шарик от пинг-понга закатился куда-то…
Л у и з а. А Людвиг, если хотите знать, он давно такой!
Л а у р а. Потому что он дружит с зайцами!
Л у и з а. Потому что он просто дурак!
П а п а. Вас пока не спрашивают, убирайтесь. И пусть он явится сюда, этот правдолюб.
Девочки убегают.
М а м а. Отец, только не пори его, это не метод!
П а п а. Я прижму его к сердцу и подарю портрет прадедушки!
Входит Л ю д в и г 1 4 - й, самый младший персонаж в семье.
Л ю д в и г. Тебе чего, пап?
П а п а. Прекрасное воспитание! Образцовое! А ну-ка, вынь руки из карманов и войди еще раз. И обратись к отцу как интеллигентный лисенок, а не как дворняжка!
Людвиг вздохнул и убрался. Входит снова.
Л ю д в и г. Ты звал меня, папа?
П а п а. Вот видишь? Ты все умеешь, оказывается! Да, звал. Говорят, ты считаешь нас бессовестными — меня, маму, дедушку — словом, весь наш род?
Л ю д в и г. Все нас такими считают.
П а п а. Меня не интересуют все! Меня интересуешь ты. Сообщи-ка нам, что выткано на коврике, под которым ты спишь?
Людвиг молчит.
Ну? Я жду!
Л ю д в и г. А я больше не сплю под этим ковриком, я его перевесил… Потому что я не согласен.
П а п а. С чем ты не согласен, сопляк?!
М а м а. Отец, ради бога, сдерживайся! От крика никакой пользы. Лео, закрой там дверь и оттащи от нее Луизу!
П а п а (расстегивая ремень). Ты скажешь или нет?
Л ю д в и г (тоскуя). Да сказать я могу, не жалко:
Да здравствует хитрость во веки веков,
Чтоб за нос успешно водить простаков!
П а п а. Это девиз семьи Ларссонов с незапамятных времен! Если ты с этим не согласен, тебе не следовало рождаться лисом! А может быть, ты и вправду не лис? Признайся! Может быть, ты зяблик? Или морская свинка? Даже если ты осел, нечего краснеть — такова уж твоя природа, но извини — тогда тебе не место в лисьей норе… Молчишь? Все-таки, значит, неохота менять свой дом на конюшню или скворечню?
Л ю д в и г. Я лис, я такой же, как вы… только я хочу попробовать жить по-другому… без хитрости, без обмана…
М а м а. О боже! Отец, его надо лечить!
П а п а. Сначала надо выяснить, откуда идет инфекция. Людвиг, отвечай мне: с кем ты связался? С какой шпаной?
Л ю д в и г. Это не шпана, это зайцы, они безобидные. Их зовут Юкке-Ю и Туффа-Ту. У них есть книжки, там говорится, что ложь и коварство — это то, из-за чего все несчастья на земле. И еще там сказано, что обманывать доверчивых — самая большая подлость.
П а п а. Вот оно что… Ясно, все мне ясно… Миленький, тебе же подсунули пропаганду вегетарианства и пацифизма! Откуда эта гадость у твоих друзей?
Л ю д в и г. Что-что? Я не понял…
П а п а. Вот именно! Ты не понял, но ты поверил этой макулатуре! Этой опасной чепухе! Там не говорилось, случайно, про высокие душевные качества кур и уток? Что мы должны по-братски любить их и помогать им высиживать яйца? Сынок, ты ведь не станешь клевать просо и коноплю, правда? Или возьми капусту — как бы аппетитно ни хрустели ею твои зайцы, у тебя от нее только раздует живот и будут колики. Вот так же и с этим чтивом! Оно не для нас. Думаешь, я его не пробовал когда-то? Лев подружился с маленькой собачкой, облизывал ее, делился с ней пищей, а когда она сдохла, чокнулся от горя, перестал есть… Читали мы эти басни! И покупались на них в детстве, и плакали… Ты помнишь, Лорочка?
М а м а. Еще бы! Вот такими слезами! (Показывает.)
П а п а. А жизнь, сынок, смеется над этими сказками. Она учит совсем другому… Сурово учит — железными капканами, охотничьими ружьями, зубами легавых псов… И еще голодом — таким, что, бывало, брюхо прилипало к спине!
Л ю д в и г. А я все-таки попробую, папа. Вдруг у меня получится?
П а п а. Что именно?
Л ю д в и г. Не врать, не обманывать… Потому что противно.
П а п а. Да? Тогда свою честную жизнь ты начнешь натощак! Мама подаст к завтраку половину той индюшки, которая так понравилась тебе вчера, но ты не дотронешься до нее…
М а м а. Отец!
П а п а. Молчи, Лора! Черта с два появилась бы индюшатина на столе, если б не моя хитрость! Я был виртуозом хитрости, я исполнил шедевр коварства! А нашему младшему сыну это, видишь ли, противно — что ж, не насильно же кормить его такой нечестивой добычей! (Маме.) Людвиг не завтракает, поняла?
М а м а. Но он и так худенький…
