На краю бездны - Александр Афанасьев

– Открой дверь. Давай перетащим его на кровать и попытаемся что-то сделать. Вызовите «Скорую».

– Уже едет…

Дверь не поддавалась, Дункан вышиб ее пинком.

– Пресвятой господь…

Вместе с Дунканом мы перетащили Мантино на кровать, благо она была двуспальной. Крови было столько, что она залила не только половину кровати, но и забрызгала стену, так бывает, если перерезать артерию. Дункан сразу оттеснил меня, достал из кармана небольшую аптечку – единственный из нас он догадался взять ее с собой. Придурки.

– Отойди, мужик, – проронил он в чисто нигерском духе, – я попробую кое-что сделать… Займись чем-нибудь полезным…

Первым делом я прошел туда, куда смылся принц-убийца. Так и есть – маленькая душевая, в ней – замазанное белым окно – настежь, красные мазки на раме. У него – фора минут пять, преследовать его без собаки, безо всего, не зная, куда он мог рвануть, – почти бесполезно, лучше заняться оздоровительным бегом. Джоггингом, чтоб его.

– Ты ранен?

Я обернулся.

– Пустяки.

– Да какие пустяки?! Дай посмотрю.

– Пустяки, – настойчиво возразил я, уклоняясь от осмотра и открывая кран в душе, – лучше скажи, что за чертовщина была на улице?

– Мы прибыли как смогли. Их двое было… одного грохнули сразу, второго…

– Второго грохнул я. Кто это был?

– Понятия не имею.

Холодная вода из душа принесла облегчение, я протянул под нее руки… да, великолепно. В одной руке осколок, прямо в кисти, другая тоже порезана. От других ранений уберегла куртка, рокерская, она сделана из толстой кожи, чуть ли не воловьей, и рассчитана на падения с мотоцикла, причем частые. В голове тоже стекло, в волосах…

Выдернул осколок, сморщился. Бледно-розовая вода с шумом бежала, проваливалась в сток…

– Кто там? – спросила Марианна. – Кого здесь убили?

– Директора британской разведки. «К», как его называют свои. Пошли, посмотрим…

Где-то рядом шумел вертолет, такой тяжелый, давящий гул…

Сэр Джеффри был мертв – кто-то рассек обе артерии чем-то острым как бритва. Привычка ходить без оружия и обходиться лишь своим умом и познаниями в человеческой душе, которые, как известно, лишь умножают скорбь, на сей раз вышла боком. Нашелся человек, который не стал играть с ним в шахматы, а просто схватил шахматную доску и дал ею ему по башке. Верней, не по башке, а по горлу.

Машинально я провел рукой по лицу старого британского разведчика, закрывая ему глаза. Потом обратил внимание на то, что лежало рядом с ним, на пропитанном кровью пледе. Поднял, посмотрел – что-то типа контейнера, то, что в нем могло находиться, было размером с небольшую сигару. Что это – не хочу даже думать, но уж точно не понюшка кокаина.

Снова забился в истерике вызова коммуникатор.

– Переменный-три, – устало ответил я, чувствуя, как саднят руки.

– Переменный-три, доложите.

– Нахожусь на точке… включите пеленгатор, в общем, на этой точке и нахожусь. Передачу сорвать не удалось, обстреляны неизвестными, Переменный-четыре погиб. Нужно немедленно задержать того, кто скрылся с точки, вы должны были провести его.

В ответ раздалось такое, отчего я похолодел.

– Переменный-три, птица потеряла объект…

Муса не успел даже понять, что происходит. Отправляясь на встречу, он не взял оружие. Его оружием была внезапность – все те, кто хорошо играет в шахматы, начинают думать исключительно логическими категориями и не рассчитывают, что кто-то придет и грубой силой и вероломством опрокинет все его расчеты к чертовой матери.

Зачем они с братом решили убить сэра Джеффри? Нет, не потому, что он им не был нужен. Потому что теперь он стал для них двоих опасен, на этом этапе он был единственным человеком в мире, который контролировал процесс и мог дергать за ниточки. Он понимал, что происходит – а значит, мог по необходимости все это быстро прекратить. Братьям же не нужно было, чтобы поезд, путем сложных манипуляций, перешел на другой путь, они просто хотели пустить его под откос и не более того.

А поездом этим был весь мир.

Но и плану Мусы спокойно уйти после содеянного не суждено было сбыться: на улице бичом грохнули выстрелы, и только он успел вскочить на ноги, как вывалилось стекло, и с грохотом и звоном в комнату ввалился человек. Человек повернул голову в его сторону, взглянул, и по взгляду Муса понял, что он его узнал и что этот человек пришел за ним. Спасаясь, Муса бросился обратно в ванную, за спиной оглушительно громыхнуло, дробь хлестнула по стене, но его не задела. Толчком распахнув окно, через которое он пролез внутрь, Муса вывалился из домика мотеля и бросился в сгущающиеся сумерки…

За спиной снова застучали выстрелы. Хвала Аллаху, детонаторы уже у него…

Джабраил и Махди ждали его у машины, в руке у Джабраила был пистолет, который он прятал под полой легкой куртки.

– Ну?

– Они у меня!

– Аллах Акбар, брат!

– Надо уходить! – озабоченно произнес Махди. Он не был бесстрашным воином Аллаха, как все о нем говорили, он боялся, и братья это знали, как никто другой.

Джабраил взглянул на дорогу – основной поток автомобилей уже схлынул, но движение все равно было медленным.

– Побежали! Быстрее! – Он кое-что вспомнил.

Им повезло – совсем рядом со стоянкой был бар для мотоциклистов – про него-то и вспомнил Джабраил. Добежав до него, они увидели вспышки горящего неона, рокот моторов – и несколько «Харлеев», самых настоящих, с хромированными рулями и двухцилиндровыми моторами. Это, конечно, не скоростные немецкие мотоциклы, но и на них можно было резать поток машин, как нож – масло.

Полцарства за коня, как говорится.

Когда они уже оседлали мотоциклы – благо угнать их было просто, только два проводка соединить, из забегаловки выгребся здоровенный пузатый детина в какой-то каске и с истыканной шипами дубинкой.

– Эй, какого…

Ни слова не говоря, Джабраил вскинул пистолет. Один за другим сухо треснули выстрелы, и детина начал валиться на землю…

А в это время, пока «Предатор» вел их, бесстрастно наблюдая за происходящим с высоты в милю, – штаб антитеррористической операции пытался заставить вашингтонских полицейских оторвать задницы от стульев и бросить на перехват убийц вертолеты. Когда же это удалось сделать, «Предатор» след потерял.

Как был бардак до 9/10, так он и остался…

«Харлеи» им были нужны только для того, чтобы доехать до одного из виадуков, которых в автомобильной Америке великое множество. Там они оставили – прямо под виадуком, замаскировав, старый-престарый пикап, который они купили у торговца подержанными машинами за пятьдесят североамериканских долларов, – и это была хорошая цена за развалюху. Чуть дальше жгли свои костры в бочках бездомные, и они заплатили им сто североамериканских долларов за то, чтобы те посторожили машину. Конечно, был риск, что бездомные попытаются ее угнать, но небольшой, потому что машина стоила пятьдесят долларов, а им заплатили за парковку сто. На этой машине, оставив бомжам три мотоцикла в хорошем состоянии, они выехали на трассу, предварительно сломав секцию ограждения.

…Кавалерия появилась на огромном «Боинге МН-47», основном тяжелом вертолете специального назначения армии САСШ, который опустился прямо на стоянку, благо там нашлось свободное место. В вертолете находился мобильный центр связи и группа из двенадцати хорошо вооруженных бойцов, одетых в специальные костюмы, напоминающие костюмы пожарных, только черного цвета. Нас перехватили, когда мы были на стоянке, один из бойцов достал какой-то прибор и подержал его сначала около меня, потом около Марианны, потом утвердительно кивнул и пошел в домик.

– Значит, будем жить, – прокомментировала Марианна.

– Я бы не был в этом так уверен, – мрачно проронил я, обуреваемый самыми мерзкими предчувствиями.

– Спасибо, ты как никто другой умеешь поддержать человека в трудную минуту. Как думаешь, что здесь произошло?

– Знать бы… Но ситуация вышла из-под контроля, это точно. Я думал, что у нас есть, по меньшей мере, двадцать четыре часа, пока они доберутся до устройства, вставят заряд и отъедут подальше. Может получиться так, что у нас нет и этого времени.

– Ты что-то говорил про К.

– К… Первого легального директора Британской секретной разведывательной службы, имя которого стало известно более-менее широким массам публики, звали сэр Мансфилд Каммингс, первая буква фамилии «К». В честь его британцы в переписке, чтобы не называть имя директора Секретной службы, просто пишут К – и всем известно, о ком идет речь. Тот старик в рясе, которого зарезали, как свинью, – это сэр Джеффри Ровен. Если ничего не изменилось, он и есть действующий К.

Марианна поежилась, будто от холодного ветра.

– Я его помню. Тогда, по Лондону, он встречался с ПОТУСом[76]. Мне он показался весьма милым старикашкой. Он что, священник?