Сравнительное богословие. Книга 6 - Коллектив авторов

В общем, йогические практики, направленные на отречение от чувств и мыслей, приводят к ослаблению воздействия целого спектра медиаторов (вплоть до полного прекращения их воздействия) в смысле передачи импульсов (информационных сигналов, имеющих определённое значение) от нервных окончаний органов чувств на рабочие органы, клеточные структуры и в первую очередь на нейронные структуры головного мозга. Конечно, практикуя йогу, буддисты ничего подобного не знали (и не знают): они следуют за результатом, обучаясь практическому опыту и руководствуясь «космогонической» теорией.[461] Результатом такого рода почти полного отречения от чувств и мыслей является состояние нирваны (своеобразное поощрение за якобы «праведность»).[462] Рассмотрим это состояние с позиции нравственных критериев.

Приведём «канонический» текст из вопросов царя Милинды почтенному Нагасене[463] (выделения жирным и сноски наши):

«— Почтенный Нагасена! Нирвана — это полное счастье или же оно смешано с тяготой?

— Нирвана есть полное счастье, государь, она не смешана с тяготой.

— Нет, почтенный Нагасена, мы не согласны с утверждением, что нирвана есть полное счастье. Мы полагаем, почтенный Нагасена, что нирвана смешана с тяготой; мы и обоснование тому предоставим, что нирвана смешана с тяготой. Обоснование это вот каково: у всех тех, кто взыскует нирваны, почтенный Нагасена, и в теле и в мыслях заметны утруждения и натуга, ограничение в том, как стоять, ходить, сидеть, лежать и есть, подавление сна, сдерживание деятельности чувств, отказ от имения и состояния, разлука с любимыми, родственниками и друзьями. Те же все в мире, кто счастлив и исполнен счастья, тешат и ублажают пять своих чувств пятью чувственными усладами….[464] Вы же зрение, слух, обоняние, вкус, осязание и ум давите и задавливаете, тесните и утесняете, гнетёте и угнетаете, отчего и тело утруждается, и мысль утруждается, а утруждённая мысль испытывает душевную боль….[465] Таково то основание, на котором я утверждаю, что нирвана смешана с тяготой.

— Нет, государь, нирвана не смешана с тяготой, нирвана есть полное счастье. Что же до тяготы, которую ты назвал нирваной, государь, то эта тягота есть не нирвана, но начальная часть осуществления нирваны, это искание нирваны.[466] Сама же нирвана есть полное счастье, государь, и не смешана с тяготой. Сейчас я это обосную… Сначала все, кто взыскует нирваны, утруждают тело и мысль, ограничивают себя в том, как стоять, ходить, сидеть, лежать, есть, подавляют сон, сдерживают деятельность чувств, не щадят ни тел, ни самой жизни и в тяготах взыскуют нирваны, [а затем] наслаждаются в нирване полным счастьем, словно разбившие неприятелей[467] цари — царским счастьем. Одним словом, государь, нирвана есть полное счастье и не смешана с тяготами. Нирвана — это одно, а тяготы — это другое».

Как видите, чувственные материальные «животные» услады подменяются наслаждениями в нирване. И тут и там смысл жизни — наслаждения. Только чисто «животные» материальные наслаждения заменяются духовными наслаждениями «зомби». Разница всё же есть: употребляя понятие «царское счастье» Нагасена, не ведая того (это прёт из бессознательного с соответствующей «элитной» нравственностью), подсказывает царю, что толпо-«элитаризм» можно сделать весьма привлекательным и устойчивым лишь, превратив всех подчинённых в «зомби», избавившихся от доминирования «животных» инстинктов и удовольствий, чем самым можно даже сэкономить и на затратах, обусловленных содержанием «животной» толпы. Такова нравственность буддистов, которую явил «мудрец» Нагасена. Продолжим цитирование «канонов», касающихся буддийской нравственности:

«— Почтенный Нагасена, есть ли такое место — будь то на востоке, будь то на юге, будь то на западе, будь то на севере, будь то наверху, внизу, сбоку — где находится нирвана?

— Нет, государь, нет такого места ни на востоке, ни на юге, ни на западе, ни на севере, ни наверху, ни внизу, ни сбоку, где бы находилась нирвана… Пользуясь подлинным вниманием истинно-делающий осуществляет нирвану. Скажем, государь, огонь ведь существует, но места, откуда он берётся нет. Тот, кто трёт две чурки одну о другую, то и получает огонь. Вот точно так же, государь, нирвана есть, но места, откуда она берётся, нет. Осуществляет нирвану истинно-делающий, пользуясь подлинным вниманием…

— Хорошо, почтенный Нагасена, пусть нет места, откуда берётся нирвана. А есть ли такое место, почтенный, находясь в котором истинно-делающий осуществляет нирвану?

— Нравственность, государь — вот это место.[468] Стоя на почве нравственности и пользуясь подлинным вниманием, истинно-делающий осуществляет нирвану, где бы он ни находился…».

Нагасена, конечно, имел в виду некую абсолютную («божественную», «космическую») нравственность, которой достигают «просветлённые» буддисты. Но это не так, он заблуждался: мы уже знаем, что невозможно даже приблизиться ко многим нравственным критериям праведности, обретения которых ждёт от людей Бог, следуя в жизни доктрине посмертной «справедливости». Этим самым люди поддерживают толпо»-элитаризм» на Земле, пусть даже бессознательно, благонамеренно, что не поддерживает Бог. Тем более что буддийская нравственность — ни какая-то абстрактная и неописуемая никак нирвана,[469] а вполне конкретный (огромный, но всё же объемлемый) перечень соответствий описаний жизненных ситуаций и их «канонических» оценок «хорошо», «плохо» «следует избегать» и прочих. Его изучают и осваивают на первых двух ступенях Восьмеричного пути и закрепляют достигнутые успехи на третьей-пятой ступенях. А «философской» основой такой нравственности являются Четыре Благородные истины.

Нирвана, согласно учению о «Серединном пути», не является чем-то недостижимым в процессе земной жизни. Эта буддийская «мудрость» восходит к мифу о самом Будде. В возрасте 29 лет принц Гаутама (тогда еще бодхисаттва) отказался от мирской жизни, и в течение шести лет предпринял чрезвычайно строгие аскетические практики. В конце концов, он понял, что путь чрезвычайного самоотречения и голодания не был путем, и тогда он обнаружил Срединный путь. Вслед за этим, в возрасте 35 лет, он достиг «просветления» и стал Буддой. То есть, состояние вхождение в нирвану не обязательно является прекращением земной жизни. Согласно преданию, Будда сам сказал об этом: «Я зовусь Буддой, потому что я понял Четыре Благородные Истины». После этого сорок пять лет Будда проповедовал Дхарму всем, «кто имел уши, чтобы слышать, глаза чтобы видеть и ум, чтобы понимать». Он учил людей тому, что они должны сами осуществить «просветление» в своей собственной жизни. В возрасте 80 лет Будда вошел в Махапаринирвану, оставив учение как свое наследие.

Так что нравственной вершиной буддизма и, соответственно, нирваны — являются Четыре Благородные истины, на основе которых осваиваются конкретные жизненные «канонические» соответствия возможных событий и явлений с оценками «хорошо», «плохо», «следует избегать», «следует поддерживать» и многие прочие религиозные стандарты. Их изучают на первых двух ступеняхВосьмеричного пути, обосновывая правильность нравственных соответствий доктриной посмертной «справедливости», изложенной в Четырёх Благородных истинах.

Согласно учению о «Серединном пути», нирвана должна быть достигнута в течение жизни, это не состояние, достигаемое после смерти. Согласно этому, буддисты рассматривают два аспекта нирваны:

· «Просветлённое» состояние (психика) в этой жизни, когда процессы, формирующие наше существование ещё присутствуют.

· Нирвана после смерти (Махапаринирвана), где утрачены узы основных групп привязанности.

Формирование нравственности буддистов происходит стандартно на первых двух ступенях Восьмеричного пути; закрепощение психики этой нравственностью происходит на третьей-пятой ступенях[470] (первый аспект нирваны — «просветление»); а шестая (частично), седьмая и восьмая ступени (непосредственно йога) — полное отключение от внешнего мира. Оба аспекта нирваны являются гарантией того, что нравственность не изменится в будущем. Первый аспект нирваны употребили в своём учении саентологи.