Ричард Длинные Руки - принц императорской мантии - Гай Орловский

- Н-нет, - проговорил он с неуверенностью в голосе, - но как-то это было слишком.

Я спросил в суеверном ужасе:

- Что, вы Ему не поверили?

- Не совсем так, - возразил он, - просто показалось, что это как бы некое иносказание. Символическое… Ну как можно было создавать целый мир для такого никчемного существа? Никто же не предполагал, что Творец создает человека на вырост… Вы, люди, Его поняли лучше, потому что в каждом из вас есть Его частица, которую Он назвал душой, а нам это показалось, да и сейчас кажется, уж извини…

- Неправильным?

Он пожал плечами.

- Да, Творец не может поступать неправильно, однако… мог же просто ошибиться? И человек - Его ошибка?

- Ангелы тоже могут быть ошибкой, - возразил я. - С еще большей вероятностью. Даже этот дворец… самим не смешно?

Он сказал с неудовольствием:

- Хочешь сказать, что у вас, людей, подсмотрели? Ну да, но зато сделали куда величественнее, громаднее, красивее! Разве не так?

- Громадность, - изрек я, - еще не показатель красоты. А трон Люцифера в самом деле, если верить Мильтону, превосходит по великолепию богатства Ормузда и Инда, а также жемчуга и золото правителей Востока…

- В самом! - ответил он.

Я хохотнул:

- Нашел с кем равняться. Ладно, проехали. Люцифер сейчас там? Во дворце?

- Там Алфофаниэш, - уточнил он. - Никто не знает, где сейчас Люцифер… и каково его нынешнее имя. Мы знаем только самые употребительные ипостаси Люцифера: Сатана, Велиал, Лучафэр… но у него есть и другие!

Я буркнул, почти не слушая:

- По прямой туда не пройти. Будем ждать Михаила?

- Михаила вряд ли дождемся, - сказал Азазель осторожно, - зато Вельзевул вернулся к своим, собирает остатки и в дикой ярости начнет прорываться к нам, усеивая дорогу трупами.

- Пусть усеивает, - ответил я знающе. - Над каждым трупом потом посадим по яблоне, как делали колонизаторы, истребляя полинезийцев, такие урожаи потом собирали!.. А где он сейчас?

- Ему всего два уровня, - сказал Азазель. - А нам нужно пока пробраться во-о-он в ту башню. От нее есть прямой проход к цитадели. Не знаю, подземелье или что-то еще…

- Только бы не подземелье, - проворчал я. - Меня от них тошнит.

- Может, - согласился он, - и не подземелье. Я здесь не бывал, это через третьи руки некие слухи.

- Хорошо, - сказал я понимающе, - когда везде связи.

- Это не связи, - уточнил он, - просто друзья. К той башне можно пройти, как мне кажется, вон по той горной тропе. Кое-где придется трудновато…

- А твое колдовство? - спросил я.

Он покачал головой:

- Здесь все пропитано колдовством неприятеля. Мне лучше и не пробовать.

Я потерял счет времени, мы поднимались и поднимались чуть ли не по отвесной стене, как мухи или тараканы, Эверест и то пониже. Руки Сигиз-мунда уже не держат его тело в массивных рыцарских латах, Тамплиер подхватывал дважды. Наконец Азазель сжалился и объявил перерыв, но ненадолго, а то заметят, как бы ни прятались.

Сигизмунд устал так, что не мог удержать в руке кусок мяса, но едва выронил, прямо из раскаленной земли стремительно высунулась зубастая пасть и, ухватив, мгновенно исчезла.

Он вздрогнул и подобрал к себе ноги. Тамплиер ел почти насильно, понимая, что понадобятся силы.

Азазель сказал утешающе:

- Скоро перевалим через гребень. Вниз легче… или труднее. Но таиться придется больше.

- Утешил, - сказал я нервно. - Мятеж уже не просто мятеж, а как бы народное восстание?.. С претензией на легитимность?

Он пробормотал нехотя:

- Похоже.

- Мятеж, - сказал я, - в самом деле оказался гораздо шире и массивнее, верно? Я сам думал, что дело в самом человеке, так это подавалось вначале. Дескать, нужно было только дождаться его падения и полного истребления, но эта задача считалась уже решенной…

- Решенной?

- Ну да, - подтвердил я. - Нужно было всего лишь некоторое время поддержать тот же уровень человечности! Вернее, бесчеловечности в людях. И неминуемая кара постигнет всех и все. А настоящая цель нового мятежа, как видим только теперь, это захватить власть сразу во всех трех мирах: небесном, земном и адовом.

Он скривился:

- Надо признать, сэр Ричард, на этот раз они подготовились идеально.

- Человечество, - сказал я, - по их замыслу будет стерто с лица земли Маркусом, это понятно. Небесные ангелы издавна мечтали взять ее себе, темные ангелы тоже претендуют. Но никто не заметил, что за это время созрело и возмужало новое поколение! И эти новые мятежные, сильные и дерзкие жаждут владеть землей единолично, не желая вмешательства ни небес, ни ада.

Он тяжело вздохнул:

- И сейчас они, умело истребив небесный легион, истребляют ангелов ада. А люди фактически уже сброшены с доски опускающимся Маркусом…

Я с трудом поднялся, чувствуя, как жалобно взвыли измученные мышцы ног.

- Надо идти. Людей уже не раз пытались сбросить с доски.

Сигизмунд и Тамплиер встали, лица злые и решительные. Азазель посмотрел на них с глубоким уважением.

- Знаешь, - проговорил он, - не хочу ни на небеса, ни в ад. Останусь с людьми. Хоть вы и свиньи, но отважные свиньи. И, похоже, Господь вас все-таки любит. Хотя и не понимаю, за что.

- Но ты тоже любишь, - ответил я. - И тоже не понимаешь. Пойдем?

- Скрытно, - напомнил он. - Как мыши мимо спящего кота.

Тамплиер и Сигизмунд, уже не споря, послушно тащились позади, за короткий отдых всего накопили сил, чтобы добраться до гребня, а там, как и обещал Азазель, пошел спуск, не слишком крутой, по расщелинам и ущельям, оскальзываясь на оплавленных от жара камнях, оступаясь, но у всех доспехи настолько подогнаны, что не гремят, не звякают.

Башня приближается, я старался высмотреть охрану, но нигде никого. Азазель заметил, покачал головой.

- Отсюда всех увели защищать ворота из Шео-ла на этот уровень. Там узкое горлышко, Вельзевулу придется очень непросто.

Тамплиер прорычал за нашими спинами:

- Зато нам ох как легко!

Я кивнул в его сторону:

- Видишь, Азазель? Раньше он вообще не понимал, что такое шутки. А сейчас острит направо и налево, вот-вот в пляс пойдет. Или петь начнет. Человек растет в борении, в трудностях! А Тамплиер тоже как бы человек. Хотя и не похож.

Тамплиер глухо заворчал, но ничего не сказал, всматриваясь сквозь узкую щель забрала в медленно вырастающую стену башни.

Сигизмунд сказал за нашими спинами:

- Двери нет, окна очень высоко… Как войдем?

Азазель повернулся ко мне:

- Сэр Ричард, вопрос к вам.

- А если войдем с некоторыми разрушениями, - поинтересовался я, - это допустимо в данной ситуации?

- Допустимо, - ответил Азазель. - Только чтоб не всю башню.

Я сосредоточился, долго ничего не получалось, явно далеко меня занесло, наконец как будто удалось вздохнуть, и в ладони ощутилась холодная рукоять молота Тора.

Азазель сказал с неуверенностью:

- Лучше подобраться ближе… Не добросишь.

- Доброшу, - возразил я, - но чтоб сделать тебе приятное…

Он пополз следом, я старательно прятался за обломками красных скал, хотя охраны вокруг башни нет, это не значит, что нет и на крыше наблюдателей.

Азазель замер, когда я привстал и широко замахнулся. Молот вылетел из ладони как стрела утяжеленного гастрафарета, сразу же бешено завращался в стремительном полете. Мы видели только сверкающий диск, что ударился в каменную стену.

Раздался треск, похожий на взрыв. Во все стороны брызнули мелкие осколки камня и взвилась пурпурная пыль. Тамплиер тут же ринулся к пролому, Сигизмунд помчался следом, перед самой дырой опередил и прыгнул в темную дыру, куда прошло бы стадо слонов с паланкинами на спинах.

Я ухватил возвращающийся молот, бросился за рыцарями. Азазель, обещавший не принимать участия в боях, спешил в двух-трех шагах сзади.

Тамплиер уже стоит посреди просторного помещения, винтовая лестница ведет вверх, первым по ступенькам ринулся Сигизмунд.

Азазель остановился в проеме и с беспокойством оглядывался.

Тамплиер перекрестился.

- Как здесь нечисто, - произнес он с великим отвращением.

- Еще бы, - согласился я, - это же ад! Где увидишь еще столько золота?

Вообще, как козе понятно, золота и драгоценностей больше всего в аду, сатана там правит бал, люди гибнут за металл. Где еще быть золоту, как не в аду, а что оно есть еще и наверху, где люди, так и это понятно: где люди, там и свой ад. И драгоценности, украшения, что не весьма достойно человека чистого и благочестивого, но присуще всяким там, тоже среди людей в достаточном почете.

Даже стены отделаны золотом, хоть и не сплошь, но каждая завитушка, выступ или намек на выступающие из стен колонны покрыты толстым слоем золота, украшены драгоценными камнями, хотя слишком уж пестро, нелепо и безвкусно.

Не знаю насчет тех ангелов, что остались там наверху, однако по мятежным видно, что человека назвать всего лишь мокрым комком глины весьма поспешили.