Сказки В. Гауфа - Вильгельм Гауф

тонкую турецкую шаль в виде тюрбана; надевал кафтан, сделанный из парчового халата, широкие турецкие шаровары, желтые туфли, подвязывал себе длинную седую бороду до самого пояса и смотрел совсем почтенным человеком. Он даже, несмотря на свой миролюбивый характер, затыкал кинжал за пояс и подвешивал кривую саблю. При нем была также трубка чуть не двух локтей длины, а прислуживали им слуги одетые по персидски, из которых многие подкрашивали себе черным лицо и руки.

Сначала все это казалось Альмансору очень забавным, но скоро он увидел, что может извлечь большую пользу от таких посещений. У доктора он не смел сказать слова по египетски, здесь, наоборот, первое условие было: ни слова по французски. Альмансор должен был приветствовать старика по восточному и в ответ получал также приветствие. Потом оба садились и начинали разговаривать, причем старик перемешивал все языки, арабский, персидский, коптский и пр. Это называл он «ученый восточный разговор». Перед ним стоял слуга, в таких случаях именуемый невольником, и держал толстую книгу. То был словарь. Чуть старик затруднится в слове, сейчас подает знак «невольнику», быстро найдет что нужно и спокойно продолжает разговор.

«Невольники» разносили в восточной посуде шербет и т. п. и когда Альмансор хотел особенно польстить старику, он говорил, что все у него точь в точь как на востоке. Альмансор прекрасно читал по персидски и это особенно пленяло старого ученого. Он давал ему разбирать старинные рукописи и замечал правильное произношение.

То были счастливые дни для бедного Альмансора; ученый никогда не отпускал его с пустыми руками и часто дарил его не только золотом, но и разными необходимыми вещами, в которых отказывал мальчику скряга доктор. Так жил Альмансор несколько лет в столице Франции. Тоска по родине ни на минуту не утихала в нем. Ему только что исполнилось пятнадцать лет, когда произошел случай, имевший огромное влияние на дальнейшую его судьбу.

Франки, оказывается, к тому времени выбрали себе в султаны и повелители того полководца, с которым Альмансор так часто беседовал в Египте. Альмансор слышал и даже видал по разным празднествам в городе, что что-то произошло. Но он не мог себе и представить, чтоб выбрали именно того: он ему казался слишком молод.

Раз шел Альмансор через один из мостов, соединяющих этот город; вдруг он увидел недалеко от себя человека в простом солдатском платье; он стоял, облокотясь на перила и смотрел в реку. Альмансору показалось что-то знакомое в чертах солдата; он стал рыться в своих воспоминаниях и вдруг вспомнил! Это был тот самый начальник франков, с которым он так часто разговаривал и который всегда так заботился о нем. Как его звали, он не помнил, но вспомнил то прозвище, которое дали ему между собою солдаты, собрался с духом и прямо подошел к незнакомцу: «Салем алейкум, «Маленький Капрал!» — проговорил он дрожащим от волнения голосом и встал перед ним, скрестив руки на груди.

Человек удивленно оглянулся, проницательным взором окинул юношу, подумал немного и сказал: «Возможно ли? Ты здесь, Альмансор? Где твой отец? Как дела в Египте? Что привело тебя сюда?»

Тут Альмансор не выдержал и разрыдался: «Так ты не знаешь, что злодеи, твои соотечественники, сделали со мною, Маленький Капрал? Ты не знаешь, что я уж много лет оторван от земли своих отцов?»

— «Надеюсь», — сказал незнакомец и брови его сурово сдвинулись: — «надеюсь, что тебя не насильно увезли сюда?»

— «Ах, да, конечно, насильно», — отвечал Альмансор. — «В тот день, как ваши солдаты садились на корабли, в тот день исчезла с глаз моих родина. Они увлекли меня с собою. Один полковник сжалился надо мною: он выплачивает за мое содержание одному здешнему доктору, проклятому скряге; тот только бьет меня и морит голодом. Знаешь ли, Маленький Капрал, я очень рад, что встретил тебя. Ты должен мне помочь».

Тот улыбнулся и спросил, какого рода помощь требуется.

— «Видишь ли», — сказал Альмансор, — «мне было бы стыдно что нибудь просить у тебя. Ты всегда был добр ко мне, но ведь я знаю, ты человек бедный и даже, когда полководцем был, всегда был одет хуже других. Да и теперь, судя по одежде, твои дела идут неважно. Но, видишь ли, говорят у франков есть теперь король; может, ты знаешь кого-нибудь из тех, кто к нему поближе, какого-нибудь янычар-ага, рейс-эффенди или кого другого. Правда, ведь?»

— «Пожалуй», — отвечал незнакомец, — «что же дальше?»

— «Ты бы им шепнул словечко про меня, Маленький Капрал. Пусть попросят короля меня отпустить на родину. Придется еще попросить немного денег на дорогу. Но только обещай прежде всего ни словом не обмолвиться ни доктору, ни арабскому профессору».

— «Это еще что за арабский профессор?» — спросил тот.

— «Ах, это совсем особенный человек. Но про него я в другой раз тебе расскажу. Если они узнают, ни за что мне не выбраться из Франкистана. Ведь ты поговоришь насчет меня с своими агами? Скажи по совести?»

— «Пойдем со мною», — сказал незнакомец, — «я пожалуй и сейчас могу быть тебе полезен».

— «Сейчас?» — воскликнул юноша с испугом. — «Сейчас нечего и думать, меня доктор исколотит. Я должен спешить; мне необходимо домой».

— «Что у тебя тут в корзинке?» — спросил тот, задерживая его. Альмансор покраснел и сперва не хотел показывать, но потом сказал: — «Видишь ли, Маленький Капрал, мне приходится тут такую службу исправлять, как последний раб у моего отца. Доктор страшный скряга и каждый день посылает меня на край города, на зеленной и рыбный рынок, где все несколько дешевле, чем в нашей части. Изволь, из-за какой-то тухлой селедки да шепотки салата бежать часа два, да толкаться среди грязных торговок. Ах, если б отец мой знал!»

Незнакомец,