Из огня да в полымя: российская политика после СССР - Владимир Гельман

Если перейти с языка описания политики на язык повседневной жизни, утверждение, что даже тяжелое и болезненное поражение раз и навсегда закрывает дорогу к успеху, выглядит абсурдным (если бы дело обстояло именно так, то в мире не было бы «историй успеха» повторных браков после разводов или появления выдающихся литературных произведений, авторы которых прошли через провалы своих первых рассказов или стихов). Если же обратиться к мировой политической истории, то без труда можно обнаружить во многом сходные повороты и зигзаги политического развития, которые были присущи самым разным странам в те или иные эпохи. Можно вспомнить ту же Францию, где падение монархий дважды (в 1789 и 1848 годах) после серии драматических постреволюционных событий оборачивалось приходом к власти сперва Наполеона Бонапарта, а позднее – его племянника Луи (именно начало его правления было охарактеризовано знаменитой фразой Карла Маркса о том, что история повторяется дважды: первый раз в виде трагедии, второй раз в виде фарса) [258] . Падение чрезвычайно коррумпированного режима Луи Наполеона после военного поражения от Пруссии носило крайне болезненный для страны характер, но в конечном итоге именно оно открыло дорогу к успешной демократизации Франции. Становление Третьей республики в 1870-е годы отчасти явилось следствием стихийно сложившегося стечения обстоятельств, но, по большому счету, оно все же стало логическим результатом всего драматического процесса трансформации тогдашнего французского политического режима, да и французского общества на протяжении XIX века, и во многом отражало общие тенденции европейской демократизации той эпохи [259] . Параллели между российским политическим режимом эпохи Владимира Путина и Второй империей во Франции времен Луи Бонапарта весьма популярны в отечественной публицистике [260] , но они дают надежду и на то, что на смену сегодняшнему российскому авторитаризму может (пусть и далеко не безболезненно) прийти и вполне устойчивая демократия, хотя никто не гарантирует, что ее будущее окажется безоблачным.

В самом деле, неудача первой попытки посткоммунистической демократизации в России после 1991 года вовсе не говорит нам о том, что демократия в нашей стране обречена на неудачу, и вторая попытка демократизации (если и когда она состоится) принесет нашей стране новый раунд бегства от политической свободы к авторитаризму или, скажем, «порочный круг» конфликтов, кризисов и насилия (хотя такого рода исходы, конечно же, не исключены). За два с лишним десятилетия, прошедшие с момента распада СССР, проекты демократизации были вполне успешно реализованы в таких отличающихся друг от друга по многим параметрам странах, как Бенин, Мексика, Молдова и Монголия. Ни социально-экономические и/или культурные предпосылки, ни прежний политический опыт вовсе не гарантировали этим странам успех демократического проекта. Однако они выбрали путь к свободе после десятилетий персоналистского авторитаризма (Бенин), господства доминирующей партии (Мексика) или коммунистического режима (Монголия, Молдова) и смогли достичь успехов, пройдя через драматические испытания (в каждом случае свои), но при этом избежав и безнадежных срывов, и бесповоротных крахов. И если сложный и тернистый путь к демократии в последние два десятилетия удалось пройти и близким соседям, и далеким заморским государствам, то почему этот путь должен быть закрыт для России?

В жизни довольно часто случается, что не снабженный дорожной картой водитель на той или иной развилке сворачивает на дорогу, ведущую в тупик, – от ошибок в подобной ситуации не застрахован никто. Хороший водитель отличается от плохого не тем, что он никогда не попадает в тупик, а тем, что способен, вовремя признав ошибку, поменять направление движения, вернуться на развилку и, в конце концов, выбрать верный путь. Но плохой водитель, забравшись в тупик, либо так там и остается, либо начинает искать путь по бездорожью, сваливаясь в кювет, либо возвращается на развилку слишком поздно, когда в баке уже не остается бензина. Советский опыт служит как раз примером такого рода – реформирование советской экономической и политической системы в период перестройки началось слишком поздно, когда оказалось, что Советский Союз невозможно улучшить. К тому моменту его можно было лишь уничтожить, что и произошло в 1991 году. Удастся ли России вернуться из сегодняшнего тупика электорального авторитаризма на путь демократизации, или этот путь надолго (если не навсегда) останется закрытым для застрявшей в тупике страны?

После краха коммунизма и распада СССР Россия не смогла воспользоваться внезапно открывшимся «окном возможностей» для демократизации страны. Отчасти это произошло оттого, что оказавшиеся у власти в России после 1991 года политические лидеры не были заинтересованы в электоральной демократии, которая предполагает возможность смены правящих групп в результате поражения на выборах. Отчасти оттого, что построение демократии в России в период комплексной и драматической трансформации страны не рассматривалось в качестве первоочередной задачи реформирования России ни элитами, ни обществом в целом. Казалось бы, за два десятилетия строительства авторитаризма в России правящие группы (еще менее заинтересованные в демократии, чем прежде) смогли наглухо заколотить «окно возможностей» демократизации страны.

Но ситуация в России начинает меняться – и благодаря тому, что россияне, пусть и медленно, но все же учатся на ошибках недавнего прошлого, и благодаря тому, что со сменой поколений в Россию, пусть и не сразу, но проникает ветер перемен. «Опрокидывающие выборы» 2011 года и волна протестов 2011–2012 годов, по крайней мере, позволили приоткрыть если не окно, то «форточку» возможностей для демократизации России, и понимание необходимости этого процесса и его первоочередной значимости для нашей страны сегодня ширится среди различных групп российского общества. Опыт постсоветского развития не прошел зря для россиян, так что спустя два десятилетия после СССР наша страна в общем и целом уже лучше готова к осмысленному, целенаправленному и последовательному переходу к демократии, нежели в начале 1990-х годов – даже несмотря на то, что политические условия для такого перехода сегодня и менее благоприятны, чем непосредственно после падения коммунистического режима.

Общественный спрос на демократию в России, будучи предъявлен властям, со временем, скорее всего, возрастет, и его рост дает основания рассчитывать на то, что наша страна в процессе изменений политического режима не будет вновь попадать из огня да в полымя, подобно тому, как произошло в 1990-е и особенно в 2000-е годы. И потому лозунг участников оппозиционных митингов – «Россия будет свободной!» – может выступать не просто призывом, но стать ключевым аспектом политической повестки дня нашей страны в обозримом будущем. Я уверен, что Россия на самом деле будет свободной страной. Вопрос состоит в том, когда именно, каким образом и с какими издержками она пройдет свой путь к свободе.

Как говорят китайцы, дорога в тысячу ли начинается с первого шага. Сделав первый и непоследовательный шаг к свободе после СССР, Россия сперва остановилась, затем было попятилась назад, и лишь два десятилетия спустя еще раз пробует сделать новые шаги на этом нелегком пути. Эти шаги, которые пытаются осуществить российские граждане, пока еще выглядят не слишком уверенными – и из-за инерции общественных ожиданий, и из-за сопротивления правящих групп, но, по крайней мере, они куда более последовательно ориентированы в направлении свободы. А значит, скорее всего, путь России к свободе, несмотря на сопротивление продвижению вперед, будет продолжен. Продолжение следует…

Примечания

1

Fukuyama F. The End of History and the Last Man. New York, Free Press, 1992.

2

Dahl R. The Concept of Power // Behavioral Science, 1957, vol. 2, N3. P. 202–203.

3

Higley J., Burton M. Elite Foundations of Liberal Democracy. Lanham, MD: Rowman and Little field, 2006.

4

Шумпетер Й., Капитализм, социализм и демократия. М.: Экономика, 1995. С. 355.

5

Przeworski A. Democracy and the Market. Political and Economic Reforms in Eastern Europe and Latin America. Cambridge: Cam bridge University Press, 1991. P. 10.

6

См.: Даль P., Демократия и ее критики. М.: РОССПЭН, 2003.

7

См., например: Levitsky S., Way L. Competitive Authoritarian ism: Hybrid Regimes after the Cold War. Cambridge: Cambridge University Press, 2010; Electoral Authoritarianism: The Dynamics of Unfree Competition / ed. by A.Schedler. Boulder, CO: Lynne Rienner, 2006.

8

Way L. Authoritarian State Building and the Sources of Regime Competitiveness in the Fourth Wave: The Cases of Belarus, Moldova, Russia, and Ukraine // World Politics, 2005, vol. 57, N2. P. 231–261; Hale H. Regime Cycles: Democracy, Autocracy, and Revolution in Post-Soviet Eurasia // World Politics, 2005, vol. 58. Nl.P. 133–165.